5 Мышление просветленное любовью

К чтению этой книги лучше подходить, ничего не зная ни - особенно - о Хайдеггере, ни об Арендт. Конечно, сегодня это едва ли возможно, потому что мы знаем - а ещё можем и говорить - очень много о книгах, которые не читали или читали не полностью (привет Пьеру Байяру). Дело в том, что когда в первых же письмах Хайдеггера (а его писем в книге процентов семьдесят пять, потому что ранних писем Арендт почти не сохранилось) - этого на первый взгляд сложного, я бы сказал брутального философа, через чьи тексты, наполненные неологизмами и написанными очень поэтичным языком, нужно продираться, словно через разросшийся дикий лес - когда в письмах этого философа встречаешь выражения типа “ничего подобного со мной еще никогда не случалось”, когда он описывает их с Ханной прогулку; “прошу тебя, Ханна, подари мне еще несколько слов <...> Главное, что это ты написала” - умоляя о строчке перед отъездом любой ученицы; или вообще что-то такое: “частичку своей души я отдал тебе” - так вот когда читаешь все эти наполненные сентиментальностью и лиризмом строки, происходит то, что называется “разрывом шаблона”, ощущение несоответствия между тем, кто пишет это письмо, и тем, что в письме написано. Однако это ощущение проходит достаточно быстро. А проходит оно потому, что, с одной стороны, содержание их писем, конечно же, гораздо глубже и интереснее, нежели обмен комплиментами и выражениями чувств друг к другу (про это можно вообще отдельно не говорить, и так понятно); а с другой, даже в этих, казалось бы, простых выражениях, всегда можно прочитать проникающую в самую суть мысль, в суть и глубину как чувства, так и слова, особенно учитывая крайнюю внимательность обоих философов к языку.

Этим длинным и необязательным первым абзацем я хотел сказать, что на страницах писем рядом уживаются как описание быта и чувств корреспондентов, так и достаточно длинные и сложные рассуждения о бытии, времени, истории и прочих важных философских категориях. И это прекрасно, потому что книгу можно прочитать совершенно по-разному. С одной стороны, это может быть знакомство с великолепным примером эпистолярного жанра, практически утраченного для нас, неким прикосновением к эпохе, когда ещё обменивались бумажными письмами. С другой, письма Арендт и Хайдеггера - ценный документ, где через частную переписку мы видим, как менялся мир в целом, как люди, прошедшие разные трагические события - от мировых войн до вынужденной эмиграции или искушения идеологией - меняются, но в этой глубине трагедии сохраняют высокое человеческое, как то: любовь, уважение, преданность, дружбу. А в глубине и серьезности проживания всех трагедий обоими авторами можно не сомневаться, не зря в одном из писем Хайдеггер пишет: “«Трагизм» есть просто фраза, которая утратила всякий смысл для нашего сознания позитивного существования, — то есть то, в чем разрыв схватывается как подлинная сила” - уж он точно смысл “трагизма” не утратил.

Помимо этого, книга может послужить подспорьем для тех, кто хочет глубже погрузиться в философию и труды Хайдеггера или Арендт. Потому что через письма очень хорошо отражается то, как возникали те или иные мысли авторов, как они превращали их в работы, публиковали их, обсуждали. Крайне интересно следить, как у философов возникают вопросы друг к другу, как они обсуждают их и в письмах, и во время личных встреч, которые потом ещё долго вспоминают. Для этого же погружения проделана большая работа и редакторами книги: почти ко всем письмам дан подробный комментарий, в конце книги приведены все издания и труды, как самих Мартина и Ханны, так и тех, кого они обсуждают и на кого ссылаются. Не менее большую работу проделал и переводчик, потому что понимаешь, насколько тщательно нужно относиться к языку, когда переводишь письма таких мыслителей, как Арендт и Хайдеггер.

Отдельно хотелось отметить, насколько важными друг для друга были оба автора. Действительно, это большая ответственность и сложная задача - сохранить такое уважение и дружбу, в том числе дружбу интеллектуальную, способную на диалог, на протяжении пятидесяти лет. Думая об этом, начинаешь понимать, как же по-настоящему Хайдеггер и Арендт воспринимали дружбу и чуткость к другому человеку. Приведу только один пример, из письма Арендт 1969 года, где она пишет Хайдеггеру о письме от их общего знакомого философа Фуркада: “Еще я хотела бы сообщить, что несколько месяцев назад получила прелестное письмо от Фуркада, в котором он пишет, что ты будто бы похвалил меня «de vive voix». Я до сих пор краснею от радости”. Поразительно, насколько Арендт сохранила эту милую и пленительную молодость и искренность души и чувств, и какое значение для неё имела оценка своего учителя, возможно, главного учителя всей жизни. И самое поразительное, что пишет это не студентка Марбургского университета, а уже шестидесятитрехлетняя Ханна Арендт, известный философ, написавшая значительные труды по политической философии, а Учителю её и вовсе уже восемьдесят лет. Но когда речь заходит о таких людях, возраст не играет никакого значения.

Подобное удивление, восхищение и наслаждение от чтения писем вызывали у меня ещё только две книги: Владимир Бибихин, Ольга Седакова - И слову слово отвечает. Владимир Бибихин-Ольга Седакова. Письма 1992-2004 годов и книга Андрей Платонов - «...я прожил жизнь». Письма. 1920-1950 гг. К этим книгам в равной степени можно отнести всё написанное выше. Когда читаешь подобные редкие переписки, осознаешь, что есть люди, которые своим живым примером показывают, что такое любовь, дружба, уважение, чуткость к другому. Не надписи с этикеток и рекламных баннеров, а понимаемые во всей своей глубине, в, если угодно, античном смысле этих слов. И только во взаимном уважении и общении людей рождается и сохраняется нечто важное, какую сферу жизни мы бы не взяли: частную или политическую. “... подлинное единение наступает, лишь когда принадлежишь жизни другого. И только оно может быть источником и светом для всеосчастливливающей близости”.

Источник