4 Сорокин, ахпхапха, что ты делаешь, остановись. (с)

28год ХХI века. На Руси Святой монархия долгожданная. Встала с колен Необъятная и Златоглавая. Не прошли даром 20 лет патриотичного бурления в болезненном самообожании. Расцвело цветом красным киберсредневековье на Земле Благостной. Народ правоверный богоизбранность трудами праведными подтверждает. Машины умные да гаджеты китайские им жить помогают, иконы в углу красном оберегом глядят, царь-батюшка страну возраждает да со скверной борется, а Великая Стена русская от врагов внешних ограждает.

"А внутренних – опричники государевы на части рвут. Ведь за Стеною Великой - киберпанки окаянные, которые газ наш незаконно сосут, католики лицемерные, протестанты бессовестные, буддисты безумные, мусульмане злобные, и просто безбожники растленные, сатанисты, которые под музыку проклятую на площадях трясутся, наркомы отмороженные, содомиты ненасытные, которые друг другу в темноте попы буравят, оборотни зловещие, которые образ свой, Богом данный, меняют, и плутократы алчные, и виртуалы зловредные, и технотроны беспощадные, и садисты, и фашисты, и мегаонанисты."

Избавился Кремль от стен кровавых, очистился. Белоснежным стал и сияющим, чудотворным практически, исцеляющим. ("Письмо"):

...чтобы все было очень хорошо а солнце токмо не заходило и сияло и Кремль сиял и просиял в каждом глазу и в каждом глазыньке по белому Кремлю чтобы сияло и сияло да так сияло чтобы люди стали все понимать и принимать так принимать и так знать чтобы не было вопросов у людей и все люди поняли бы что счастье пришло и никогда не уйдет токмо надобно смотреть и смотреть на Кремль и ничего не будет плохого ничего не будет тайного а все будет хорошее и явное все просияет светом белым и будет всем там хорошо..

Немного архаичный слог задает былинный тон и песенную интонацию. Тут и присказки, и прибаутки, и площадные потешки, колокольный звон, кликуши, школьные молебны и свист розг.

Кибер-сказка, в которой ̶в̶ы̶к̶л̶ю̶ч̶а̶ю̶т̶ "усыпляют умную машину", выгуливают электрических псов, дворники гоняют нарушителей электронной дубинкой, сеть интернет стала сетью интерда, набор для гуманных(?) пыток ласково называют "несмеяной", палачи философствуют о жопах, розгах и кнутах, печное отопление в высотках (газ кончился).

Это сборник отдельных историй, объединенных единым хронотопом, общей идеей и торжеством русского мира. И слышится в этих новеллах полифония (простите) сахарного хруста.

Жуют и посасывают дефицитный леденцовый кремль все: взрослые и дети, рабочие и колхозники, зэки и проститутки, сценаристы-операторы-актеры, гэбня и оппозиция, скоморохи и алкоголики, опричники, государыня, нищие и бомжи.

Этот закристализававшийся "благостный" Кремль, как скрепы, сцепляет, повязывает и склеивает. Он как символ причастия и приобщения. "Берите, ешьте, это — Тело Моё".

Четко отслеживается параллель: белые стены кремля – белый сахарный кремль – кокаин. Новая власть стала хитрее, кормит сладким и с радостью одурманивает. Идеологический экстаз только приветствуется.

Простая одномерная модель мира даёт такие же оценки. Проще же без оглядки, без размышлений, без малейших моральных колебаний. И итог один: либо общая поддержка, либо бескомпромиссная борьба, если ты не друг России, то значит ты ее враг, а уж следователь с Лубянки непременно разберется, кто из них кто, ибо для этого и поставлен. ("Кочерга"):

"Едва вынырнула Россия из омута смуты Красной, едва восстала из тумана смуты Белой, едва поднялась с колен, отгораживаясь от чужеродного извне, от бесовского изнутри, — так и полезли на Россию враги Родины нашей, внешние и внутренние. Ибо великая идея порождает и великое сопротивление ей. И ежели внешним врагам уготовано в бессильной злобе грызть гранит Великой русской Стены, то внутренние враги России изливают яд свой тайно."

Где есть ̶п̶р̶я̶н̶и̶к̶ сахар, есть и розги. Секут всех: детей, жен, зеков, провинившихся и нет, секут везде: дома, на работе и на площадях. Но так тож по заветам, по домострою. Ведь бьёт значит любит.

Все счасливы. Вроде бы. Недовольным остается либо, как лилипуту Петруше, выпускать газы в голограмму царя, либо, как подпольщикам, в наркотических грезах выплескивать обиды на государево семейство.

Есть и неизменное: загаженные подъезды, Кобзон, теснота в тюрьмах, анекдоты, пытки, почитание господ своих (их власть от бога), доносы, очереди и безропотный человек, как средство для нужд империи.

По итогу остается ядовито-приторное и липкое послевкусие. Жженый сахар на страницах, на пальцах, на лице, в горле першит от сладости.

Сказочный слог при мрачных декорациях, сатира, сарказм, славянский киберпанк с бедностью, выпивкой, кокошей и религией. Постомодернизм бессмысленный и беспощадный? Кривое зеркало? Антиутопия? Сегодняшняя реальность?