4

В жизни, наверное, любого человека порой наступает момент, когда он начинает задумываться о вещах, о которых раньше не думал вообще и даже полагал их, может быть, как нечто само собой разумеющееся.

Так и у меня, у человека, в принципе мнящего себя исключительно толерантным, выросшего в одной из российских национальных республик и вообще воспитанного с уважением к многообразию наций и национальностей в мире, наступил момент, когда я задумалась о явлении национализма, его природе и истоках, его сущности. Хотелось почитать что-то особенное, не похожее на обычный исторко-социологический труд, более-менее популярно изложенное. Неожиданно книга Бенедикта Андерсона в полной мере оправдала мои ожидания.

Само название меня воодушевило, захотелось узнать подробнее, в чём заключается "воображаемость" наций. Весьма развёрнутое и толковое предисловие российского переводчика к книге, содержащее ни много ни мало самую суть, своеобразную выжимку основных идей автора, тоже очень понравилось. В целом язык повествования показался непростым и несколько наукообразным, но игра всё же стоила свеч, в том смысле что я совершенно не пожалела о том, что "продралась" и дочитала книгу до конца.

Книга показалась мне вообще достаточно интересной и познавательной, тема, по моему мнению, автором вполне раскрыта. Сама идея того, что все сообщества, в которых люди не знают абсолютно всех членов в лицо, являются воображаемыми (например, даже читатели ежедневной газеты, которые не знают наверняка, сколько ещё людей читают данную газету, как их зовут и сколько им лет, но знают, что определённое количество читателей газеты точно существует), показалась мне достаточно нетривиальной и интересной. Кроме того, приводимые автором примеры преимущественно из истории стран Юго-Восточной Азии (поскольку именно на них специализировался автор и им посвятил ряд других своих работ) позволили узнать больше об этих интереснейших территориях.

Немного непонятной всё же показалась мне идея Андерсона о том, что собственно национализм зародился на американском континенте. Хоть автор и акцентировал этот свой вывод специально, его мысль в полной мере до меня, увы, не дошла.

Отдельно хотелось бы отметить очень привлекательные для меня как для человекв, увлекающегося лингвистикой и иностранными языками, так называемые трудности перевода на разные языки отдельных слов, терминов книги. Так, само название книги и часто встречающееся в тексте словосочетание "воображаемые сообщества" не является точным переводом авторского английского варианта "imagined communities" - в буквальном переводе следовало бы употреблять словосочетание "воображённые сообщества", однако российскому переводчику в этих словах виделась некая завершённость, окончательность процесса, тогда как этого, по мысли автора, как раз и не предполагается. Очень интересно было узнать о смысловых оттенках слов "общность", "общество" и их немецких вроде бы аналогов (но на деле не совсем аналогов) - Gemeinschaft, Gesellschaft.

В общем, книга однозначно оказалсь мне полезна и вполне удовлетворила моё любопытство.
В какой-то мере она явилась и кладезем интереснейших небанальных словосочетаний, например:

"политически трансвеститные" идентификации

- чудно же!

Читала я эту книгу почти целый месяц.