5 "Занятная вы старушенция. Ладно, сыграем в вашу игру. Но потом поедем в отдел. Пускай товарищ подполковник решает, как с вами быть."

Для людей, слушающих аудиокниги: рано или поздно у каждого появляется определённый голос, предназначенный именно этому из авторов, и никак иначе. Кто только не озвучивал книги Акунина, и имена там одно другого лучше: Сергей Чонишвили, Дарья Мороз, Александр Филлипенко... Но мой Акунин говорит со мной голосом Александра Клюквина. Говорит, как будто разделяя текст на два направления: мозгу и сердцу. Особенно это касается цикла "Семейный альбом", где не бегают удачливые сыщики и не грохочут придворные марши. Здесь - история как она есть. История одной семьи, прошедшей все повороты, рвущие страну и народ на части, и сохранившей, во всяком случае что касается доктора Антона Клобукова этические принципы, которые он считает незыблемыми. Да они и есть незыблемые, с библейских времён и до сегодняшнего дня, как бы часто люди ни забывали об этом... И тихому, чуть ли не начинающему мямлить и заикаться от чужого внимания Клобукову нужно быть смелее многих, чтобы их сохранить...

Но в этой конкретно части самый интересный персонаж не доктор. То есть, доктор, но другой)). Мария Кондратьевна Епифьева, в прошлом ученица Юнга, врач, психолог, подрабатывает на скорой, хотя возраст у неё самый что ни на есть пенсионный - 72 года, а попутно, опираясь на свою теорию эгохимического анализа, занимается деятельностью свахи: её точные расчёты - гарантия счастливого брака. Случайность сводит её с Клобуковым, когда она приезжает по вызову к его затемпературившей дочери Ариадне. Приглянулся ей интересный человек, и, конечно же, она сумела устроить так, чтобы он прошёл её тестирование. Главные диагнозы, которые она ему, считающему себя стариком, обречённым навсегда на одиночество, поставила:

Вы, конечно, «День», Человек-2, потому что находитесь в расцвете профессиональной деятельности.

Вам противопоказано одиночество. Вы не должны, не умеете жить один.

Как хитроумная "медвежатница", взломщица человеческих душ организует "лечение" - это отдельная история. Тут только хочется заметить, что я, при всей моей нелюбви к психологическим тестам, с удовольствием бы протестировалась у такого психо - терапевта?аналитика?, с такими изумительными, развёрнутыми интерактивными историями про весталок, око бога и т.п. Особенно, если бы он разговаривал голосом Клюквина))).

А ещё отдельная история - деятельность суда зэчьей справедливости, когда пара вернувшихся, с несправедливо сломанной судьбой - знакомец Клобукова Санин и Шомберг по кличке Самурай - начинают в Москве отлов особо рьяных исполнителей наказаний.

Мы с тобой доктора зловедческих наук, так давай работать по специальности.

Вот они, особенно Самурай, озлобленный до потери человеческого образа, - полная противоположность старому другу Клобукова, тоже вернувшемуся и попавшему даже под реабилитацию Иннокентию Ивановичу Баху. Бах - прямо-таки толстовское воплощение непротивления.

- Ах, каких хороших и интересных людей я встретил! И сколько!
– Где? В тюрьме? Вы имеете в виду других заключенных?
– Не только заключенных и не только в тюрьме. Хотя и в тюрьме тоже. Со мной произошло столько добрых чудес!

И из таких противоположностей, из истории щедро сдобренной приметами перемен (дело идёт в книге о 1955 годе), как ни странно, вытанцовывается вопрос о ... точке зрения. Как смотреть на жизнь: как на несправедливость вселенскую, да ещё конкретно по тебе персонально бьющую, как на дойную корову, от каковой надо немедленно получить все удовольствия, как на кару господню - или как на благодать? От Марии Кондратьевны - человека, лишившегося слишком многого в жизни, к тому же горбатой инвалидки с детства:

Был 1894 год. На престол взошел Николай. Я подслушала разговор взрослых. Они царя жалели. Говорили: молодой оболтус, любит спорт, музыку, балерин, в государственных делах ни черта не смыслит, никогда ими не интересовался, а деваться некуда. Раз ты цесаревич – иди царствуй. И я вдруг подумала: а я богаче царя! Потому что у него выбора нет, а у меня есть. Можно пойти в монашки, как уговаривает няня. А нищий на паперти мне позавидовал. Эх, сказал, мне бы горб, горя бы не знал, все бы подавали. Можно взять суму и пойти с ней по Руси, всюду приютят, пожалеют, накормят. Можно поселиться на даче и каждый день гулять по лесу. А бедняжке Николаю ничегошеньки нельзя – только быть царем.

Не буду писать о бедной Ариадне, живущей в мире, где жив её брат и мама ("Настоящая жизнь – это у нас на Яву́, а там – просто командировка. Ну, или сон. Ты зря за папу волнуешься. Не плачь, девочка. Когда ты грустишь, у тебя слезы красные. Брось."), об институте анестезиологии, о выкладках, очень интересных, по теории разделения всех людей на психотипы, о мандаринах, как оранжевое солнце в авоське... Лучше сами послушайте...