4 Приключения на фестивале

В книгах Аткинсон счастливо сочетаются три пласта текста: 1) меткие наблюдения о современной жизни, порой проникнутые иронией, 3) осмысление происходящего в контексте архетипов и метафор из произведений прошлого и 3) триллер.
В стандартных же, привычных нам триллерах непременно присутствует третий компонент, а если произведение еще и хорошо написано, то в нем можно обнаружить элементы первого пласта.

Можно сказать, что в этой книге Кейт Аткинсон практически издевается над жанром «детектив»... Ну, как минимум, она обходится с ним весьма вольно — пожалуй, еще более вольно, чем в первой книге серии. Ну, а наиболее точным будет сказать, что писательница приспосабливает жанр под себя, то есть как бы говорит: кажется, в этом жанре должны быть преступления и расследования? Хорошо, в моей книге будет немножко показана работа полиции, будет пара трупов и будут попытки полиции связать воедино несколько криминальных событий.

А дальше Аткинсон не ограничивает себя никакими рамками и с удовольствием и с упоением с помощью сюжетных поворотов и потоков сознания героев рассуждает о том, что лично ей интересно. И мне кажется, что это по-настоящему здорово, потому что ткань романа (то есть то, что занимает мысли героев между их столкновениями в криминальных событиях) выходит любопытной.

Кроме размышлений главного героя - полицейского в отставке Джексона Броуди - в этом романе в центре событий оказывается гораздо менее брутальный персонаж - писатель по имени Мартин, автор ламповых детективов. И его преломление событий, его попытки нащупать свое место в реальности не менее интересно, чем у Джексона, а на пару они вообще охватывают очень много аспектов существования.

На частый вопрос, почему он стал писателем, Мартин обычно отвечал, что раз уж он проводит бо́льшую часть времени в своем воображении, то почему бы не получать за это деньги.

Мартин живет в трех измерения: кроме двух привычных для каждого писателя ипостасях - реальная жизнь и созидание вселенной очередного произведения - у Мартина имеется еще и, ни много ни мало, вымышленная семейная жизнь.