4 И с отвращением читая жизнь мою

Роман начинается со знаменитой цитаты: Пройдет много лет, и полковник Аурелиано Буэндиа, стоя у стены в ожидании расстрела, вспомнит…

Стеной нашего героя, журналиста Никиты Ваганова, станет синтетический ковер медицинского консилиума, стоя на котором он узнает о смертельном диагнозе – чем не повод оглянуться назад? Самого беглого ознакомления с биографией Виля Липатова достаточно, чтобы понять: он пишет свое собственное житие (и бестрепетно использует этот термин в тексте), пусть канва событий и сплетена чуть иначе.

Поначалу история выстраивается в классической манере, как линейное повествование из уст внешнего рассказчика, но очень быстро автор «признается», что мы читаем дневник-исповедь самого Ваганова, а его внутренних монологов – оценок, философствований, оправданий и истерик – по ходу будет все больше и больше, хотя прыжки от третьего лица к первому и обратно продолжатся до конца книги.

И в целом композиция романа нетривиальна: казалось бы, перед нами (авто)биография, которой положено развиваться от начала к (увы) концу. Липатов не таков: мало того что финал нам известен с первых страниц, каждое из ключевых событий он раскрывает в несколько подходов: сначала как бы обмолвка из ретроспективы – дальше линейный рассказ – в него мимоходом вплетаются, опять же ретроспективно, какие-то эпизоды-диалоги-моменты из будущих событий – и только на третий или четвертый раз мы получаем цельную картину. Чтобы еще через пару-тройку глав получить интерпретацию произошедшего из уст главного героя.

История жизни Никиты Ваганова не бог весть какая захватывающая, да и не про жизнь она, а про его карьеру, которая собственно и была его смыслом и центром жизни. Сама карьера тоже не бог весть какая захватывающая – от спецкорреспондента областной газеты до поста главного редактора опять же газеты, но уже центральной. Время действия – 1970-е, о выполнении годовых планов, роли коммунистической партии и прочих надоях и покосах очень много – можно было бы классифицировать это как типичный производственный роман про борьбу хорошего с лучшим, если бы не личность главного героя.

Никита Ваганов не просто карьерист и интриган (хотя интриги он закручивает качественные, высочайшего уровня), он самый настоящий подлец и негодяй, который за свою не очень долгую жизнь предал всех и каждого, прошелся катком по самым, казалось бы, близким людям – все ради вожделенного кресла главреда. И тут-то самое интересное. С одной стороны, это действительно исповедь – герой ничего не скрывает, ни фактов, ни побудительных мотивов, да так, что порой скатывается в смердяковщину. С другой, он тут же объясняется: да, низок – но не ради власти и тем более жалких материальных благ (да и какие там блага в СССР времен застоя – квартира в цековском доме с двумя санузлами и продуктовые заказы). Ваганов-де горит за идею, он трудоголик в высшем смысле слова, а еще на своем пути наверх помог очень, очень многим. И в целом сделал много хорошего. Результат ожидаемый: все об этом человеке знаешь и понимаешь, но, очутившись в его шкуре, уже не можешь выносить безапелляционные суждения. Опять же, эффект протагониста никто не отменял.

Памятуя, что, по моей теории, роман – предсмертная исповедь самого Липатова, который прошел примерно тот же путь от журналиста провинциальной газеты до преуспевающего писателя и обласканного властями литературного функционера и умер так же рано, как и его герой, будучи чуть за пятьдесят (по слухам, от наркотиков, приемом которых он пытался вылечить застарелый алкоголизм), оптика становится совсем интересной.

Роман не был закончен, и это заметно. Не потому, что какие-то сюжетные линии остались незавершенными – с сюжетом все понятно с первых страниц, но он все же рыхлый, а местами прямо-таки разваливается. В то же время текст на редкость кинематографичный (не случайно у Липатова было столько экранизаций, умел он выстроить кадр на бумаге), а некоторые сцены по накалу и плотности и вовсе достойны золотого фонда отечественной литературы. Некоторые философические вставки казались мне претенциозными до слащавости, аж передергивало. Но потом я вспоминала, что это не просто умирающий от страшной болезни герой излагает, а устами героя говорит умирающий от страшной болезни автор – да кто я такая, чтобы судить, что и как человек осмысляет в подобной ситуации?

Вообще-то в первый раз я прочитала роман лет в семнадцать, и, помнится, впечатление он тогда произвел грандиозное. Сейчас, с высоты читательского и просто жизненного опыта, энтузиазм поугас, и сильно. В то же время обнаружилось, что Липатов внедрил мне в мозг несколько идей, которые не скажу, что кардинально повлияли на мировоззрение (слишком громко, да и неправда), но определенно сформировали некоторые жизненные принципы – и предубеждения.

Опасная это штука, книги со смыслами. Особенно в нежном возрасте.