5 Страдания о деревне

Война кончилась, а давление на колхоз осталось. Мужики еще не вернулись, продолжают приходить похоронки, а стране нужен лес, да и план по урожаю не уменьшался. Кроме государственных заемов у деревенских добавились различные налоги. По каждому виду налога свой уполномоченный, каждый из которых ходит по избам. Наиболее ушлые заходят не с главного входа, а с задворок, чтобы люди не разбежались.

«В двадцатых числах августа в Пекашине собралось сразу пять уполномоченных: уполномоченный по хлебозаготовкам, уполномоченный по мясу, уполномоченный по молоку, уполномоченный по дикорастущим — и на них был план — и, наконец, уполномоченный по подготовке школ к новому учебному году. Плюс к этому свой постоянный налоговый агент Ося.
И все эти люди с пухлыми полевыми сумками, в которых заранее все было расписано и рассчитано, с утра осаждали Лукашина. И каждый из них требовал, нажимал на него, ссылаясь на райком, на директивы и постановления.»

Самый тяжелые – мясной налог. Городу нужно продовольствие. Если нет собственной животины, то покупай на рынке и сдавай. Вот она – диктатура пролетариата. При этом за всю войну, в этой конкретной деревне, на себе пахали, лошадей мало, заводы танки делали. Трактор появился после войны, для лесозаготовок. Для восстановления страны нужен был лес. Жизнь местных в глухой северной деревне, мне больше напоминает ссылку осужденных «на поселение». Беспрерывный труд, норма выработки на каждого человека, обязательные разнообразные налоги, самообложение (добровольный сбор), в лес на месяцы уходили на лесозаготовки, спали в бараках, родных не видели, и только там можно было деньги заработать и чай с сахаром пить.

«Лизке вспомнились Ручьи, барак, лесная жизнь. В делянку идешь в потемках, в барак возвращаешься в потемках. Ватник скрипит, как шлея на лошади, задубел, заледенел: поброди-ка целый день в снегу до пояса.»

А этой Лизке шестнадцать лет, из многодетной семьи, отец на фронте погиб, всю войну проработала. На колхозные трудодни не выживешь. А тут еще и природные катаклизмы, жара, засуха, в лесу неурожай. Большие проблемы с одеждой, обувью, дети валенки по очереди носили. Не у всех коровы были. Если корова умирала, то не было у людей денег на новую корову.

И все это не антисоветчина 90-х и диссидентские рассказы. Эпопея «Пряслины», в которую входит эта книга, удостоена в 1975 году Государственной премии СССР, она о преодолении трудностей и подвиге советских колхозников, но в большей степени о жизни народа. Думаю о многом в этой книге не написано, иногда чувствуются цензурные вставки, например, оправдывающие бесчеловечное поведение чиновников. Некоторые характеры райкомовцев противоречивы.

Налоги совершенно не учитывали возможности людей их выплачивать. Во всем уравниловка. Заработанный колхозный трудодень зависел от урожая, а к этому времени увеличивали сборы и трудодень обесценивался. Рассчитывали по килограмму хлеба за каждый трудодень получить, а пришли новые нормы:

«в нынешнем году план заготовок хлеба по нашему району удвоен, то есть мы должны дать в закрома родины двести пятнадцать процентов. Это великая честь, товарищи!»

Власти эксплуатировали свой народ шибче чужих.

Показано отношение к вернувшимся пленным, в независимости от причин плена и прошлых заслуг, это уже люди низшего сорта. Многие держались помощью друг другу. Одновременно были и проходимцы, как без них. Легко можно было получать благодарности от райкома, гробя хозяйство по другим направлениям и нещадно эксплуатируя колхозников. Например, для плана, кидая зерно в мерзлую землю. Многое зависело от председателя, насколько в нем совесть есть. Совестливым больше всего доставалось, они и работали больше, потом болели, погибали. Это и коммунистов касалось. С честных коммунистов в разы больше брали, несмотря на обстановку внутри семьи, на сознательность давили.

Автор через текст передает читателю свою боль и любовь к деревне и людям. Важная и нужная книга, о людях, о труде, о судьбе и характере русского народа.