4.5 «Женщина, покамест она женщина, так она — женщина. И без любви жить не может»

Книга, пропитанная едкой горечью, и послевкусие от нее неприятно оседает пылью где-то в душе: как же так, разве может быть такое? Это не просто грехопадение отдельно взятых женщин, это самое настоящее их убийство — и эта мысль красной нитью прошивает все повествование. Можно много говорить об авторе, о том, каким чудом он издал книгу, которая раскрывает столько страшного и по-человечески жуткого, но все это было сказано уже до меня — я буду говорить на языке эмоций.

Когда я говорю про человечески-жуткую составляющую повести, я именно это и вкладываю в слова: это кошмар, порожденный человеком, и лишь человек продолжает его подпитывать. Не пороки проститутки рождают ее, но человек, который свои собственные желания поставил выше нее — и этому человеку нет ничего, он живет дальше. Но женщина, девочка — а все они так и остались маленькими девочками, как не раз говорит нам Куприн, — она падает в эту яму, из которой нельзя вырваться, как ни старайся. И эти девочки — лишь жертвы, которые просто не знают иной жизни, и их спасти нельзя: уличная собака никогда не забудет прежней жизни, даже если будет спать на мягкой перине, и всегда она будет помнить о своей свободе.

Так и эти девушки Анны Марковны: они думают, что здесь свободны, что условия их — райские. У них ведь не пятьдесят копеек за ночь, как в соседних домах! И это страшно в Яме: бюрократия прикрывает весь ужас, скрадывает его за приличным фасадом.

Я не очень хочу говорить про героев — для этого потребовалось бы слишком много времени и пришлось бы снова влезть в бездну негативных чувств. Но, сравнивая Горизонта и Лихонина, невольно задаешься вопросом: кто здесь страшнее? Зло неприкрытое или скрытое за маской благодетели? Зло осознанное или же поспешно-ошибочное причинение добра? И если уж рассуждать здраво, то лучше избегать Лихониных: нет ничего страшнее слабого душой человека, который играет чужими жизнями.

Едко, горько, обидно и досадно — за всех и за все, что есть в повести. И самое главное — гадко от человеческой натуры.

А все-таки, дети мои, ей в ее яме гораздо лучше, чем нам в нашей

Отдельно хочу сказать про слог Куприна: как же тяжело давались первая часть и все описательные эпизоды! Через язык приходилось продираться, но вот диалоги и общая суть того стоили, но первые страниц сто хотелось бросить книгу и больше не открывать: там мы еще не успеваем познакомиться с девушками, поэтому не знаем, что дальше будет интереснее.