5 Несбывшаяся мечта

Когда смотрела фильм с ДиКаприо, то герой казался мне совсем другим. Всё затмевала харизма актёра и невероятная вечеринка у героя в шикарном особняке.

В любом случае, ни глубины, ни внутреннего трагизма героя, кроме неразделённой любви, в фильме не увидела. К слову, аудиоспектакль производит похожий эффект, поэтому лучше читать произведение.

При прочтении я увидела некоторое сходство с “Американской трагедией” Драйзера. Герои обоих произведений тянутся к “американской мечте”, но оба терпят поражение. Каждый по-своему, но итог один.

Фицджеральд преподносит всю историю через Ника Каррауэя, троюродного брата Дейзи и однокурсника Тома Бьюкенена. Ник — молодой человек из хорошей семьи, закончил Йель, принял участие в Первой мировой. Его соседом оказывается загадочный Джей Гетсби. Ник связывает всех персонажей воедино. Ему доверяют секреты, он приглашает Дейзи, чтобы Гетсби мог её увидеть. Именно ему Гетсби рассказывает свою истинную историю.

Хоть Ник и Дейзи родственники, но они полные противоположности. Дейзи влюблена в деньги и променяла свою любовь к Джею на состояние Тома. Она эгоистична и став, пусть и косвенно, виноватой в смерти троих людей, не сильно переживает по этому поводу. Она продолжает жить как жила. Но Фицджеральду каким-то образом удаётся показать её этакой несчастной овечкой, чья сущность открывается ой как не сразу.

“Ведь Дэзи была молода, а в ее искусственном мире цвели орхидеи и господствовал легкий, приятный снобизм, и оркестры каждый год вводили в моду новые ритмы, отражая в мелодиях всю печаль и двусмысленность жизни.”

Фицджеральд вообще не слишком дружелюбно подходит к описанию женских персонажей, коих в романе и так немного. Все они меркантильны, не зависимо от происхождения и статуса. Красивая и циничная гольфистка Джордан, которая не обращает внимание на чувства и мнения других людей. Она хочет лишь поднять ещё выше свой социальный статус. Миртл тоже связалась с Томом, чтобы улучшить своё материальное положение, поняв, что с владельцем автомастерской “каши не сваришь”. Но и её “американской мечте” не суждено было осуществиться.

Но есть персонаж, который гораздо хуже, хотя и его Фицджеральд не делает совершенным негодяем. Есть и у Тома Бьюкенена положительные стороны. Он по-своему обаятелен, хотя совершеннейший самовлюблённый эгоист.

Автор противопоставляет Тома, человека, у которого есть состояние, заработанное легально, но утративший человечность, и Джея, разбогатевшего благодаря бутлегерству, но оставшегося человеком. Но пока Гэтсби пытался угнаться за мечтой, он потерял себя. Все те, кто посещал его вечеринки, сплетничают у него за спиной. И сплетни эти он вызвал сам тем, что никому не говорил о своём прошлом. Никто о нём ничего не знает. И такому человеку трудно доверять. Впрочем, Гэтсби и сам себе не очень доверяет. Любит ли он Дейзи или в ней он видит ту, что связана с его прошлым. И, стоя на другом берегу, тянется ли он к той, которую всё ещё любит, или пытается вернуть своё прошлое, где была она? И что ему делать, если Дейзи не захочет остаться с ним, если она его отвергнет? Ради чего тогда всё то, что он делал?

В Дейзи Гэтсби нашёл то, ради чего ему стоит жить, но это стало для него ловушкой. Он стал стремиться к “американской мечте”, к тому уровню жизни, к которому привыкла Дейзи, но этот путь привел Джея к гибели. Мечта Гэтсби не возвысила его, а лишь дала ложную надежду.

“– Ничтожество на ничтожестве, вот они кто,– крикнул я, оглянувшись.– Вы один стоите их всех, вместе взятых.”

Персонаж Джей Гэтсби многогранен и неоднозначен. За его историей интересно наблюдать, ему сопереживаешь. Писатель смог создать атмосферу праздника, который медленно движется к катастрофе. Ощущение нависшей угрозы не покидает. А сама книга — очередная грустная сказка от Фрэнсиса Скотта Фицджеральда, вместившая в себя трагизм “века джаза”, обрамлённая мишурой из вечеринок, перьев, пайеток и большими деньгами.

“Мне почему-то кажется, что Гэтсби и сам не верил в этот звонок и, может быть, не придавал уже этому значения.

Если так, то, наверно, он чувствовал, что старый уютный мир навсегда для него потерян, что он дорогой ценой заплатил за слишком долгую верность единственной мечте. Наверно, подняв глаза, он встречал незнакомое небо, просвечивающее сквозь грозную листву, и, содрогаясь, дивился тому, как нелепо устроена роза и как резок свет солнца на кое-как сотворенной траве. То был новый мир, вещественный, но не реальный, и жалкие призраки, дышащие мечтами, бесцельно скитались в нем… как та шлаково-серая фантастическая фигура, что медленно надвигалась из-за бесформенных деревьев.”