4 «Знай я, что этих людей сочтут диковинкой, я, наверное, не стал бы писать о них»

Скажем прямо, не такая уж диковинка эти «пайсано» - выходцы трущоб калифорнийского Монтерея, потомки мексиканцев, испанцев, индейцев и неблагородных европейцев, живущих так, как придет им в голову, сливаясь с окружающей их средой как хамелеоны. Мало что может расстроить их до глубины души, ведь пока рядом есть друзья, в руке банка вина, а над головой сияет солнце, то все не так уж плохо на сегодняшний день, как говорится. И на завтрашний тоже.

Зато веселится эти ребята умеют и делают почти все наотмашь: дерутся, любят, горланят, спорят, затевают аферы, раскаиваются и чудят. Украл-выпил-в тюрьму. Встал спозаранку, подоил соседских коз, пока никто не заметил, обсудил новости квартала, не обделив вниманием Конфетку Рамирес и Корнелию, чья жизнь сплошная Санта-Барбара. Работа? Нууу. Если нужно, то можно и поработать)

Грубые манеры, вытертые на коленях бумажные штаны, винный перегар и честная душа, которая способна и на непроходимую глупость, и на бескрайнее добро, которое тоже, если честно, немного похоже на глупость.

« - Если бы это была не роса, а бриллианты, мы бы разбогатели. Мы бы пили без просыпу всю жизнь.
- Тогда у всех было много бриллиантов. И они ничего не стоили бы, а за вино всегда надо платить. Вот если бы пошел винный дождь, а у нас была бы цистерна…»

О эти диалоги, эта комичность ситуаций в которые вляпываются друзья, этот налет несерьезности, которым укрыта реальная проблема не одного-двух человек, а целого квартала тех, кто живет одним днем! Не читала, а впитывала атмосферу!

Все же, я считаю Стейнбека гением по части описания людей простых, которые, пусть нас и разделяет не один десяток временных лет, до невероятного кажутся знакомыми. Словно это если не наши соседи, то соседи наших соседей, или знакомые знакомых, о которых можно, иногда, почесать языком, цокая и качая головой, мол, был же хороший, умненький человек, куда его занесло!

Причем, пишет об этих людях Стейнбек так хорошо, что я их всех начинаю немножко любить, или сопереживать им, или возмущаться, но без злости, а лишь с досадой. На кого я в этом момент досадую не всегда понятно, на персонажа или на обстоятельства, в которых он живет.

Все вышесказанное было лишь для того, чтобы самой себе хотя бы пояснить почему я не могу, закрыв эту книгу, сказать: о, вселенная, как же меня раздражают подобные люди! И это как минимум магия: в реальной жизни таких людей, прожигающих жизнь до окурка, категорически не люблю. Такой вот парадокс.

Источник