4.5

На эту книгу я глаз уже давно положила, но брала в руки с сомнением - наверное после книг современных авторов ничего нового тут не будет. Ох, как я ошиблась! Эта книга не о том, что делать с трупиком, если вам его привезли на вскрытие, а о том, как криминалистика пришла к тому, что сейчас практикуется.
Первая часть повествует о проблемах идентификации и истории становления системы борьбы с преступностью в Европе и Америке. Видок, Бертильон, Гувер и другие менее известные, но не менее значимые фигуры выходят на сцену истории. К сожалению, Россия в труде Торвальда представлена парой вскользь упомянутых имён. Интересно было читать о формировании системы полицейского надзора во Франции и об отношении к полиции в Англии 19 века, а проблемы Нью-Йорка не устареют никогда. Похоже, такой персонаж как Лейстрейд не случайно появился.
Сама дактилоскопия тоже прошла долгий путь, прежде чем стала царицей криминалистической экспертизы. Все знают о том, как издатели не хотели печатать Гарри Поттера и другие истории, мотивирующие не сдаваться, даже если вас съели. Но вот история Хершела, Филдинга и Гальтона, которые все приложили руку к этому открытию и не были услышаны , не смогли добиться признания своего вклада и применения его на практике, мотивируют гораздо меньше. Забавно, что идею опять Китай подкинул, причем через Индию. И кто бы подумал, что проблема классификации отпечатков была главным препятствием введению этого метода в инструментарий полиции (конечно, после косности системы и функционеров, которым всегда не охота шевелиться), но в конце концов гениальная идея озарила Эдварда Генри,который и пожал все лавры (небезоснвательно, надо сказать), а не трёх открывателей особых свойств наших пальчиков. А ещё я наконец получила ответ, на мучивший меня вопрос ))

Порой слышались голоса сомнения в надежности отпечатков пальцев на том основании, что уголовники, несомненно, найдут пути и средства изменить свои папиллярные линии. Этот аргумент потерпел провал лишь после того, как практическими опытами было доказано, что даже после тяжелых ожогов огнем, кислотой и кипятком на вновь восстановившейся коже кончиков пальцев образуются прежние папиллярные линии. Хайндль любил показывать бородавку, выросшую на кончике одного из его пальцев. Даже на этой бородавке были отчетливо различимы папиллярные линии

Глава про мою любимую судебную медицину тоже порадовала, но уже не столько историческим контекстом, хотя без него и не обошлось, сколько случаями из практики и внедрением методов исследования. Один случай - с утоплением в ванне - я даже уже где-то встречала, остальные нет. Прочитала на одном дыхании, потому что случаи очень разные, одни жуткие, как с лобковым лоскутом, другие показательные, как с венгерским мракобесием, но во всех главную роль сыграло исследование останков. Тут все показательно и подобрано не ради манипуляции эмоциями, а ради демонстрации того, как формировался инструментарий исследований.

Токсикологическая глава тоже восхитительна! Во-первых, разные химические и физические методы обнаружения ядов во всяческих эм... субстанциях описаны настолько просто и понятно, что читать не только интересно, но и очень приятно. Тут мы можем наблюдать удивительнейшую вещь - человеческий язык химических процессов) Забавно, как убийственные процессы в судах подталкивали науку вперёд. Но самая удивительная история, которая просто на одном дыхании заглотилась, это описание процесса над Мари Беснар. И поражает даже не то, что процесс длился 13 лет, что суд давал учёным пару лет для работы над препаратами, что там вообще в качестве экспертов весь ученый цвет Франции поучаствовал. Самое большое впечатление на меня произвел адвокат подсудимой - Альбер Готра. Человек не поверхностный, готовый погрузиться в совершенно неизвестную ему область, разобраться в ней и ещё и другим объяснить. А ведь на момент процесса ему было уже 64 года!

При контрольном исследовании этих волос в 1953 г. оказалось, что, в то время как волосы указанных покойников содержали чрезвычайно большое количество мышьяка, содержание мышьяка в захороненном более года назад пучке волос практически совершенно не изменилось. Такого рода данные не оставляли защите почти никаких шансов на успех, если она собиралась настаивать на том, что обнаруженный в трупах мышьяк происходит из кладбищенской земли.
Но Готра не собирался сдаваться. Будучи в безвыходном положении, он последовал примеру, который подавали ему многие выдающиеся защитники по уголовным делам. Он сам занялся изучением специальной литературы, касающейся токсикологического значения содержащегося в почве мышьяка, – и в результате этого к концу 1953 г. неожиданно прояснились тучи, сгустившиеся было над ним и Мари Беснар.
Готра разыскал публикации некоторых ученых, чья деятельность касалась, собственно, лишь пограничных областей токсикологии. Вернее, это были даже не токсикологи, а биологи или врачи, заинтересовавшиеся биологией. Первыми из тех, чьи работы попали в руки Готра, были Анри Оливье и Лепентр.

Вывод, что доза мышьяка, содержащаяся в волосах покойников из Лудена, является смертельной, оказался правильным. Но к такому же выводу можно было прийти и с помощью уже испытанных, неоспоримых привычных методов, к которым прибегли Фабр и Кон-Абрес. Многое говорит о том, что лишь честолюбивое желание Гриффона быть первым и блеснуть познаниями в атомной физике поставило его под удар Готра. Впрочем, быть может, все действительно сводилось к его самомнению, которое не позволило ему, по-видимому, даже предположить, что адвокат сможет разгромить его в столь сложной области, как атомная физика.
Как бы то ни было, адвокат тщательно подготовился к атаке, перед которой он прочел суду своего рода учебный курс по атомной физике и нейтронно-активационному анализу мышьяка. Будучи дилетантом, наконец что-то понявшим в незнакомой материи, он смог растолковать ее непосвященным лицам.
Лишь когда он обрёл уверенность в том, что его понимают, когда каждый присяжный точно знал, что именно означают 15 или 26,5 часа периода полураспада, – лишь тогда Готра перешел в наступление, обвинив Гриффона в том, что тот самонадеянно избрал неправильное «время обстрела» мышьяка в атомном реакторе и тем самым ценность всех его результатов сведена к нулю.

Баллистическая глава самая куцая, но я ещё не встречала на более интересного описания этого аспекта, чем здесь. Опять же тутне дадут заскучать случаи, спровоцировавшие развитие, и сама история становления. Вообще заметила, что книга читается как детектив, тут вам и преступление, и поиски преступника и борьба с узколобыми чинушами, и поиски решения вопроса, и даже судебные процессы, приятно, что и о наказании Торвальд не умолчит! Ведь как обидно вжиться в историю и не узнать, чем она завершиась

Хороша также структура книги: от образования институтов мы наблюдаем, как формируется криминалистика, обрастая науками. Сначала дедукция и идентификация были основным оружием, потом к ним примкнули биология (антропология, микроскопия и патология), химия (токсикология) и физика (хроматография, баллистика).
На самом деле, Торвальд наглядно демонстрирует, какая бездна разнообразных узкоспециальных знаний привлекается в криминалистике. По прочтении этого труда уже не кажется достоверным персонажем гениальный эрудит-судмедэксперт, который и в насекомых и в ядах шарит и в антропологии хорош, и все калибры всех стрелялок, а так же все их трещинки знает, и тд и тп - все в одно лицо))
Ну и если вы считаете, что эта работа романтишна и загадошно-прекрасна, то вот вам цитатки про экстракт трупа ням-ням ))

Чтобы не утратить и не разрушить ничего из присланного ему материала, он проводил большинство выпариваний и перегонок в сложных закрытых аппаратах.
Переданное ему содержимое желудка, кишечника и мочевого пузыря, смешанное со спиртом, состояло из черновато-серой кашицы. Половину ее Стас отделил для возможных экспериментов в будущем. Другую же половину он смешал с водой, которую использовал для промывания желудочно-кишечного тракта, затем неоднократно профильтровал этот раствор, подогрел и дистиллировал его. Таким путем он получил жидкость красновато-коричневого цвета. Ее он разделил на несколько порций для проб. Одну из этих порций он выпарил до состояния сиропа, издававшего неимоверно острый уксусный запах. Разбавив две другие пробные порции едким кали, Стас вдруг прервал работу. От обеих проб исходил слабый запах, напоминавший запах мышиной мочи. Но с этим запахом химики встречались всякий раз, когда имели дело с кониином – ядовитым алкалоидом болиголова. Подозрения Стаса, что уксусная кислота послужила лишь для маскировки убийства при помощи какого-то гораздо более таинственного яда, усилились.

Тардьё изготовил множество экстрактов Стаса и подверг их всем известным цветовым реакциям. Вытяжки [из трупиков] были подозрительно горькими на вкус, но сами реакции не дали даже малейших указаний на присутствие какого-либо растительного яда. Только горечь была столь явной, что Тардьё не мог избавиться от мысли, что почти наверняка имеет дело с растительным ядом, но, возможно, с таким, для которого еще не найден реактив, вызывающий цветовую реакцию.

Пыс: Советую не пропускать и вступительную статью Решетникова, указывающую на разные недочёты и интересные моменты. Например, я не знала о том, что Пушкин упоминает о Видоке и о своем отрицательном отношении к этому персонажу. Ну и понятно, что наших исследователей Торвальд немного затер, хотя, кмк, он просто о них не особо слышал. Тут стоит вспомнить о книге Макдермид, где как раз об успехах русских криминалистов упоминается, хоть и не во всех сферах, но было приятно. Вообще, эта статья, написана специалистом, именно поэтому не менее интересна, несмотряна то, что несёт печатать времени.