5 Фантастические твари и Питер Достоевского, где они обитают

«Униженные и оскорбленные» я выбрала в рамках «совместного чтения» с новой подругой из интернета, которая тоже очень любит классическую литературу. Почему выбор пал на Достоевского? Он ведь славится тяжестью своих произведений и витиеватым слогом, который переплюнет разве что Виктор Гюго. Странный выбор для первого совместного чтения, так? Но как ещё познать душу другого человека, с которым ты завязываешь знакомство? Обсуди с ним произведение Фёдора Михайловича, познай кто же твой собеседник на самом деле - тварь дрожащая или право имеющая? Бес ли он, а быть может страдает от Карамазовщины? Жестоко с моей стороны по отношению к новой подруге, соглашусь. Но в тоже самое время ещё и безумно интересно.

«Униженные и оскорбленные»… Кажется, что даже название уже должно дать понять что предстоит читателю. Однако произведение превзошло мои ожидания, а ещё заставило взглянуть на любимого писателя с иной стороны. В ходе прочтения я немного ознакомилась с процессом написания этого романа. Как мне удалось выяснить, Фёдор Михайлович писал его после своего освобождения, когда ему удалось вырваться из цепких когтей каторги. Именно поэтому мне изначально было так непривычно наблюдать за происходящим в книге. Потому что… толком ничего не происходит. Персонажи будто заперты в клетках и практически никто и никуда из своих «камер» не выходит. Они все словно заключённые, вынуждены нести наказание за свои грехи и проступки. Размеренный темп, который всегда казался таким несвойственным мне у Достоевского, вначале даже раздражал. Я не привыкла, чтобы в его романах действия героев подавались постепенно, а в тексте было просто обилие диалогов. И вот события свершаются так, будто это капля за каплей стекает вода в огромную чашу. А я, будучи читательницей, должна была просто сидеть и смиренно ожидать, когда эта судьбоносная чаша переполнится, а затем неконтролируемый поток событий захватит и утащит на дно героев романа. Правда, благодаря этому, эпилог не просто прочитывается, а скорее проглатывается в одно мгновение.

Необычным мне показалась эдакая потребность Фёдора Михайловича в этот раз продемонстрировать жестокость и нетерпимость со стороны ребёнка по отношению к окружающим его взрослым. Но что ещё ужаснее - я совершенно не ожидала, что писатель решится на то, чтобы использовать этого болезненного и озлобленного маленького человечка для удовлетворения нужд и желаний взрослых. Это было так жестоко. Да, я знакома с образом того же Ставрогина из «Бесы», который поступил ужасно со своей несовершеннолетней жертвой. Но Ставрогин не пытался выставить свой омерзительный поступок какой-то панацеей, не выдавал это за вынужденную необходимость для достижения высшего блага. Каково же было мое удивление, когда взрослые герои романа «Униженные и оскорбленные» стали использовать бедную девочку в своих личных целях, да ещё и кричать о том, что это для высших целей и для спасения несчастной опороченной семьи! Ничего более отвратительного я не читала у Фёдора Михайловича, а ведь я та самая читательница, которая любит препарировать свою душу с помощью перепрочтения «Братья Карамазовы». Однако читать про то, как пожилая женщина, чтобы помирить своего супруга с опорочавшей имя семьи дочерью, приносит в жертву бедное дитя, зная, что ребёнку запрещены волнения под страхом смерти… ВЫ МЕНЯ ИЗВИНИТЕ (!), но я была в бешенстве. Самое ужасное настало в тот миг, когда малышка описывала все лишения, которые она перенесла на своих худеньких плечиках. И… женщина, которая сама имеет дочь, не остановила ребенка. Никто не остановил. Все только повторяли «дальше, дальше, говори дальше, очищай нас своей болью!». Они использовали несчастную, чтобы удовлетворить свои желания - помириться друг с другом. Я бы назвала происходящее в заключительных главах «Униженные и оскорбленные» языческим экстазом, когда толпа приносят в жертву Священного Оленя. Даже видя происходящие с ребёнком психические и физические изменения эти люди не остановились. Они продолжали пытать девочку, насыщаться ее болью, чтобы «излечиться». И никто из них не чувствовал угрызений совести во время чудовищного жертвоприношения, да и после всем было глубоко плевать на ребёнка. Она же, эта маленькая девочка, не знающая всю свою жизнь жалости была жестоко использована, истерзана, а затем буквально доведена до гибели. Не зря эта крошка несколько раз сквозь слёзы кричит, что «все» к ней жестоки, что она никого более не любит. Униженная и оскорбленная всеми! Использованная и выброшенная, будто кукла!

Мне потребовалось время, чтобы восстановить душевный покой и смириться со случившемся. Отвращение по отношению ко всем героям произведения дошло до высшей точки. Мне хотелось умыться, чтобы избавиться от ощущения грязи и погани на моем теле и душе. Фёдор Михайлович буквально искупал меня в отвратительной жиже из самых гадких и мерзких чувств. Возмущению моему не было предела! И эти люди, персонажи моего любимого писателя, продолжили жить, творить, улыбаться и радоваться. Будто ничего и не произошло! Будто так и нужно! Наверное, я все ещё слишком верю в то, что в людях заложена изначально доброта и понимание по отношению к окружающим. И даже в самых тёмных душах можно отыскать проблески света… Здесь же, в этих действующих лицах романа, нет и намёка на подобное. Пустые, потерянные во тьме, не видящие ничего и никого люди. Они жестоки даже по отношению к самим себе, не то что ближним!

Фёдор Михайлович умеет терзать душу, но в этом романе за размеренным повествованием скрывается страшная развязка. Будто после штиля на корабль налетает страшный ураган и стремится погубить несчастное суденышко. Если Вы, читатель этой рецензии, готовы к таким треволнениям (а может и жаждете такой встряски), то готова порекомендовать это произведение. Если же Вы ищите более спокойной гавани, то бегите от этой книги, сломя голову! Эти чудовища, в которых вдохнул жизнь Достоевский, пожрут Вас и не оставят даже намека надежды на крупицу радости или удовлетворения после прочтения. Вы будете растерзаны, а Ваши взгляды на истинную сущность человеческой природы претерпят изменения.