3 Несозревший талант

Кадзии Мотодзиро принадлежит к числу тех японских писателей начала XX века, которые навсегда остались молодыми, – он умер в тридцать один год. В то время эффективного лекарства от туберкулёза ещё не существовало, и, как бы неприятно это ни звучало, я думаю, что на его творчество в равной степени наложили отпечаток и талант, и болезнь.

Едва ли имеет смысл говорить о мастерстве Кадзии в обращении со словом – я читала в переводе, у меня нет никаких оснований предполагать, что автор подбирал слова менее тщательно, нежели переводчица. В обоих случаях это филигранная работа с прекрасным результатом, особенно заметным в случае малой, притом бессюжетной, прозы – такой, как рассказы Кадзии Мотодзиро.

Говорить о содержании одновременно и проще, и сложнее. В начале XX века диагноз «туберкулёз» равнялся отсроченному смертному приговору, рассказы, вошедшие в сборник «Лимон», заключающий в себе практически всё творческое наследие Кадзии, написаны человеком, умиравшим в течение нескольких лет и полностью отдававшим себе в этом отчёт.

Для Кадзии Мотодзиро писательство не было попыткой эскапизма, его рассказы предельно, болезненно реалистичны. То, что намётанный глаз критика, да и просто начитанного человека, безошибочно отметит как литературные достоинства – обострённая наблюдательность, чуткость к мельчайшим движениям души, изумительная точность их передачи – в принципе характерно для долго и тяжело болеющих, страдающих людей. Счастливый человек не будет с таким безнадёжным упорством вглядываться внутрь себя – ему это незачем, да и некогда.

Автор «Лимона» вкладывал в творчество всего себя; больше вложить ему было нечего. Даже те рассказы, которые Кадзии писал не о себе, ограничены его личным жизненным опытом, а его жизненный опыт и весь образ жизни были жёстко ограничены болезнью. В сочетании с несомненным литературным мастерством скудость тем и смыслов заметны особенно сильно.

Судьба была к Кадзии Мотодзиро безжалостна, моя жалость ему не нужна, но мне всё же жаль того писателя, которым он мог бы стать – зрелого как личность и как мастер, открывшего мир за пределами собственного «я», обогатившегося разнообразными впечатлениями и переживаниями, имеющего, наконец, достаточно времени и сил для того, чтобы писать не только рассказы, но и более крупные произведения. Кадзии мог бы написать что-то по настоящему замечательное – у него были для этого все задатки.