4.5

Дальше...

Почти до конца первой книги я задавала себе вопрос, почему же Гарри вызывает такую неприязнь? Вроде бы, ну что такого: надоела парню тупая и вечно поддатая курица жена, сел он в машину и укатил, куда глаза глядят. Ненадолго же укатил, да и недалеко. Ну, спутался с девицей нетяжелого поведения, но ведь всего-то на пару месяцев, вернулся же. Дело вроде житейское. Тем более, что и аннотация намекала на то, что роман про бунт среднего американца против пошлой и тусклой реальности обыденной жизни. В чем же дело? Почему я не вижу этого бунта?

И, наконец, в голове щёлкнуло, вот на этой фразе:

Весь этот день его удерживало чувство, что где-то ему уготовано нечто лучшее, чем слушать крики младенца и обманывать людей, продавая подержанные автомобили…

Вот она, разгадка! Когда мы закрываем глаза ладошками и говорим: «я в домике», когда мы не обращаем внимания на реальность и верим, что у нас всё впереди, что нам уготовано нечто прекрасное? Когда мы еще не умеем принимать во внимание чувства других людей? Верно! В раннем детстве.

Кролик вырос, женился, родил сына, но психо-эмоциональное развитие Гарри остается на уровне маленького ребенка: «Гарри плохо-Гарри хорошо-Гарри скучно-Гарри весело-Гарри страшно», он и людей еще не умеет комплексно воспринимать, бывает только «мамка хорошая» и «мамка плохая», он интуитивно ищет «мамку» с мягким животом и мягким сердцем, которая отдала бы ему себя всю.

После этого своего открытия я уже не удивлялась тому, что Гарри искренне считает, что все его должны любить (и даже не стесняется об этом вслух заявлять). Несмотря на его рост баскетболиста, я так и вижу в Кролике карапуза, надувающего губки и гнусавящего: «Гарри – хороший мальчик, не обижайте Гарри…». Не удивляюсь и тому, что у Гарри нет друзей-мужчин (а ведь он был хорошим спортсменом, играл в команде, учился в школе, играл с соседскими детьми, в конце концов), не дорос он еще, ему бы мамку и всё. И, что самое печальное, так будет и в его 26, и в 36, и в 46…

И, на мой взгляд, во взрослом человеке это отвратительно. Полнейшая видимая беспомощность и полнейшая безответственность в сочетании с нехилым аппетитом и офигенными требованиями к миру. Это даже не человек-слизень, это какой-то примитивный, но, тем не менее, вредоносный человек-микроб. Ещё более живучий, чем таракан и живущий на основе примитивнейшей биологической программы.
Кто-то может возразить, что он, мол, нет, Энгстром человек мятущийся, ищущий, испытывающий душевные терзания, но невелика цена всем этим терзаниям.

Да, конечно, Гарри переживает. Тем более, что и поводов предостаточно: маленькая Бекки, Дженис, Джун, Нельсон, родители и т.д. и т.п. Но все эти его переживания - нечто вроде эмоциональной жвачки на тему «пожалей-себя-и-прости-себе-всё-раз-тебе-так-плохо». Какие бы трагедии ни происходили с родными и близкими, это ни разу не становится для Кролика поводом задуматься, сделать выводы и изменить что-то в своей жизни.
Да, конечно, Гарри не из тех, кто понимает, он из тех, кто, скорее, чувствует и ощущает. Но эмоциональная инфантильность в сочетании с неразвитым интеллектом дают нам увидеть ярко и талантливо написанный портрет представителя того самого «быдла с претензиями», которое постепенно поднимается по социальной лестнице.

Для меня эта тетралогия во многом о том, что порождает сон разума. И не так уж важно, индивидуального ли, общественного ли.
Книги переполнены злом. Не «Злом» с большой буквы, какое любят показывать в триллерах и ужастиках, а эдаким обычным, обыденным и всепроникающим злом, которое постепенно разъедает наши души таким образом, что это зло уже кажется нормой, чем-то таким, с чем можно только смириться. Да-да, та самая «банальность зла». Апофеозом этого стали для меня две жертвы, почти в равной степени невинные – Бекки и Джилл и в равной степени оставшиеся неотомщенными. В обоих случаях эти смерти - не только вопрос совести, но и вопрос уголовного права, в конце концов. Но всем всё равно. Не находится ни родных, ни друзей, ни полицейских, кто бы хотел, чтобы виновные понесли наказание. Удобнее – замолчать, забыть. Таковы уж люди, таково уж общество.

В тетралогии о Кролике Джон Апдайк движется от частного к общему. Если первая книга о Кролике – это, большей частью, предельно личное, даже если о религии, то об индивидуальной связи (отсутствии связи) человек-Бог, то далее появляются четко выраженные социальные, макроэкономические политические и религиозные мотивы и темы. Книга затрагивает проблемы богатых и бедных, консерваторов и либералов, черных и белых, сторонников и противников войны, терроризм, наркоманию, алкоголизм, проституцию, и что еще только ни затрагивает. И, тем яснее для меня стало, что суть не в том, какие именно политические силы у власти, не в том, кризис ли в экономике или расцвет, не в том, какого цвета кожа и не в том, богаты или бедны были родители и в какую церковь они ходили (при всей важности всего этого и не только этого), важно, навстречу чему раскрывается душа, какие мысли и идеи впитываются, а какие – отталкиваются. Было, например, как-то совершенно неудивительно, что Кролик поддерживает курс правительства, что он считает необходимой войну во Вьетнаме, что может почти ненавидеть Джилл за то, что она – дочь богатеев и выпускница частной школы, равно как не была удивительной и пакостная мелочность разбогатевшего Кролика. Это не воспитание и не влияние государства, общества, какой-то пропаганды и телевизора. Это гнилая, подпорченная душа.
Но что-то я увлеклась в своём возмущении Кроликом как «героем нашего времени».

Справедливости ради надо сказать, что ни один из апдайковских героев не предстаёт «весь в белом» в качестве антипода Гарри Энгстрому. Американцы (человечество?) по Апдайку - люди ограниченные, нетерпимые, косные, трусливые, слабые, вечно неудовлетворенные, недобрые и к самим себе и к окружающим. В общем, люди как люди, других не завозили. Просто некоторых жалко, а некоторых – нет.

Апдайк создал грандиозное эпичное и, одновременно, очень проникновенное, глубокое, личное произведение, книги из тех, что читаются не от скуки на пляже или в транспорте, а с полным погружением, с переживанием и проживанием человеческих судеб, с сотнями закладок на более, чем полторы тысячи страниц, со спорами до хрипоты с друзьями, читавшими «Кролика…» одновременно с тобой и с полнейшей невозможностью передать всё, что ты передумал и перечувствовал во время чтения на бумаге.

Итак, почти совершенная книга, «Человеческая комедия» американского 20-го века. Почему же «почти»?
Как ни странно прозвучит, но мне не хватало у Апдайка человеческого измерения отношений. Если вчитаться, то в тетралогии о Кролике нет людей. Есть мужчины и есть женщины. А если точнее, то мужики и бабёшки или даже, просто, самцы и самки, находящиеся в вечных отношениях притяжения-отталкивания-желания-ненависти. Есть лишь неизбывное «кто кого поимеет», ни о каком общении на уровне «человек-человек» речь не идет никогда. И вот эта крайняя сексуализированность (не уверена, что есть такое слово, ну да черт с ним) всего и вся вызывала у меня не только отторжение, но и недоверие. И я сейчас не собственно об описании сексуальных отношений героев (хотя и этого в книгах предостаточно), а о том эротическом напряжении, которое сквозит абсолютно во всех эпизодах, где хоть как-то взаимодействуют мужчины и женщины.

«Мужчины - сплошь душа, а женщины - сплошь тело. Не знаю только, у кого мозги. Наверное, у Господа Бога»

Делайте со мной что хотите, но душа в мужских апдайковских персонажах, как у нас говорят, из нот детектед, мозгов нет ни у кого, а вот тела у женщин – с избытком.

Думается, что в отношении к сексу Кролика во многом отразилось и личное видение мира самого Джона Апдайка. Никогда не считала себя ханжой или сторонницей воздержания, но если мужчина думает об «употреблении» буквально каждой встречной женщины, то это мне кажется странным. Жена, любовница, подружки, соседки, девицы в барах или на улице – ладно, но когда, например, мужик в полиции встречает мать погибшей по его вине подружки и думает о том, какие у мамаши сиськи, то … как говорится, без комментариев. К какому-то моменту мне уже стало абстрактно любопытно, может ли быть женщина, кого бы Гарри не воспринимал как сексуальный объект. Может быть сестра? Мать? Жена сына? Так вот – нет. Встречая после долгой разлуки сестру, мистер Энгстром озадачивается вопросом, какого цвета волосы у неё на лобке, крашеные, как и на голове, или нет. Размышляя о тяжело больной матери, Гарри интересуется у сестры, были ли у матери любовники. Разве что погибшая малютка Бекки избежала сексуально окрашенных мыслей. И за то автору спасибо. Быть может, кто-то скажет, что мысли Кролика – это нормально, но, извините, не в моей картине мира.

Еще один момент, который не раз меня «царапал» - это уж слишком явная реализация кольцевой и замкнутой структуры повествования. Так, если «Кролик вернулся», то вернулся на 100% так и туда, откуда уходил, 36-летний Гарри возвращается в родительский дом, из которого уходил, к жене, которая уходила от него, и вскоре выходит на работу, которая была ему противна 10 лет назад. Да, понимаю, это всё должно подчеркивать замысел автора, но по мне, так слишком искусственно.

Подумала сейчас: какой сюр - мысли бегают туда-сюда как тот дурной кролик по полю, и могу писать так еще страницу, и две, и три, и всё равно не смогу в полной мере рассказать обо всех впечатлениях. Поэтому скажу так, тетралогия Джона Апдайка из тех книг, что читать стоит. И не важно, понравится вам или нет. Важно, что отзовется и что заболит внутри.