5 Три мыслишки

Очень смешно, понятное дело, писать рецензию на книгу, давно ставшую классикой. Но вот перечитал, вернее — впервые прочёл полный вариант, и возникли некоторые новые мысли.
Во-первых, об очень тонкой грани между «нами» и «ними». Ну, вот смотрят индейцы средней дикости на одно распространённое явление:

Если совокупляются две собаки или птицы, все замирают, прекращая свои дела, и наблюдают с неослабным вниманием, затем после обмена мнениями по поводу столь важного события работа возобновляется.

Нормальная такая реакция. У нас компания, пребывающая в праздности, да ещё и поддатая так же будет себя вести. И дети тоже. Хохотать ещё станут, конечно.
Сам Леви-Стросс и его коллеги, пожив на природе более или менее долго, начинают относиться к ней функционально, без сантиментов:

Достаточно выпустить в эти скачущие стаи одну пулю, чтобы почти наверняка убить какую-нибудь обезьяну. Поджаренная, она превращается в детскую мумию со скрюченными ручками. Рагу из нее имеет вкус тушеного гуся.

Всё чётко и по делу, правда ведь? И очень заметен стилистический контраст с описаниями природы, сделанными не на основании торопливых заметок с последующей обработкой этих заметок через время, а в тех случаях, когда описание было неторопливым. Обстоятельства когда располагали:

В закате солнца наблюдаются две очень разные фазы. Вначале светило выступает зодчим. И только затем, когда его лучи становятся отраженными, а не прямыми, оно превращается в художника. Как только оно скрывается за горизонтом, свет слабеет и являет с каждым мгновением все более сложные конструкции. Полный свет — враг перспективы, но между днем и ночью находится место для архитектуры столь же фантастической, сколь и преходящей. С приходом темноты все сооружение складывается подобно чудесно раскрашенной японской игрушке.

Во-вторых «Тропики» содержат идеи, ставшие основой структурной антропологии и структурализма вообще. Вернее, одну, базовую идею. Вот эту:

Совокупность обычаев одного народа всегда отмечена каким-то стилем, они образуют системы. Я убежден, что число этих систем не является неограниченным и что человеческие общества, подобно отдельным лицам, в своих играх, мечтах или бредовых видениях никогда не творят в абсолютном смысле, а довольствуются тем, что выбирают определенные сочетания в некоем наборе идей, который можно воссоздать.

Мысль хороша ещё и тем, что её можно обернуть как в доказательство существования Высших Сил, так и в обратную сторону. При этом идея-то действительно здоровская!
Ну, и в-третьих. Самое, может быть, интересное. Для человека, эту книжку не читавшего, названия «Мунди, бороро, тупи-кавахиб, намбиквара, тупи-гуарани» и прочие имена племён будут набором звуков. Дикари и дикари. Меж тем, жизнь бороро, в сущности, не отличалась от нашей. Вернее, на бытовом уровне отличалась одним аспектом: отсутствием качественной медицинской помощи. А так — огороди, охота, неголодная жизнь, вагоны свободного времени, очень интересный и продуманный общественный строй, где никому не обидно. Например, из «слабой» половины племени выбирают жреца, а из «сильной» — шамана. Или наоборот, не в этом суть. Ребята допризывного возраста живут в отдельном доме, в тот же дом ходят тусоваться взрослые мужики, чтоб дома не надоедать и всё такое. Ну, да. У борора ещё ограничена возможность получать точные абстрактные знания, путешествовать за тысячи километров от дома и всё такое. Ну, так часто ли в быту мы этими возможностями пользуемся? Короче, этим ребятам жить можно. Поселить поблизости доктора-айболита — и совсем хорошо.
А племя намбиквара реально полгода живёт впроголодь, а полгода просто голодает. Разбито на маленькие человеческие стада во главе с очень условными вождями. Судя по остаткам культуры — потомки деградировавшей цивилизации. Совсем никакушная жизнь с тихим вымиранием.
Так вот. Это к чему? Это к вопросу о необходимости вмешательства «цивилизованного человека» и глубине этого вмешательства. Если люди живут и явным образом не страдают, зачем к ним лезть со своими порядками?