4.5

Давай ронять слова,
Как сад - янтарь и цедру,
Рассеянно и щедро,
Едва, едва, едва.

Не надо толковать,
Зачем так церемонно
Мареной и лимоном
Обрызнута листва.

Пастернак

Блез Паскаль в своих "Мыслях" писал о человеке, как о мыслящем тростнике, который колеблет ветер и ночь, полная звёзд и бесконечности, так ужасавшей Паскаля. Розанова тоже пугала пустота бесконечности, словно ночь, сошедшая на землю, и ставшая меж людьми, да просто ставшая человеком, и Розанов, так любивший "человека" в юности, стал бояться его, бояться самого "состава" человека, сквозь колеблемую листву мыслей которого, процеживались звёзды, да и самый мир, превращаясь в нечто прозрачное, ранимое, мучительно-вечное.
Это похоже на мысль Камю из его записных книжек :

"великий вопрос жизни - как жить среди людей"

Листья старого дерева опадают, и просветы неба и звёзд меж листвы, становятся чаще, чище : осень души, вечер души.
Настало время собирать листву мыслей в лучший из "кипарисовых ларцов" - в книгу, с той же щемящей тональностью осени души, что и у Анненского.

Однажды Розанов назвал Чехова "вечерним фонарём", по-детски грустно мигающим от пепла дождя и ветра, и безмолвно взирающим на те мимолётные трагедии и радости жизни, быта, бытия, которые проносятся-вспыхивают под ним.
Читая эти мимолётные листья дней и души, в которых чувствуется самый вес опадающих мыслей, мне подумалось, что и сердце Розанова в опавших листьях, похоже на... нет, уже не на фонарь за окном, а на тусклую, словно бы всхлипывающую светом настольную лампу, возле ворочающейся в ночи души, чей дом занесён метелью звёзд ли, листвы ли.. И вот, душа ворочается в некой бессоннице памяти и мысли, переговаривается с лампой и "домовым", ворчит на какие-то "паутинки быта". Но вместе с тем, среди сумерек души, воспоминаний сердца, мотыльковым бликом от лампы проносится нечто фетовское, бесконечно нежное, словно бы тишина и вечер комнаты накренились, облокотились точно уставший ребёнок о стену, и тихо смотрят на что-то, понимая больше философов и поэтов, но лампа мигает так редко, прозрачно, словно тлеет, и вот-вот погаснет, и душа так и не узнает самого главного, что она скажет сейчас, и хочется ей крикнуть шёпотом, сквозь слёзы, приподнявшись с кровати на локоть крыла : свети, милая, только свети ! И вот уже все мудрствования литературы и религий, кажутся чем-то надуманным взрослыми, что только отвлекает от жизни. Подожди, ещё чуть-чуть, и душа прислонится к чему-то, и тоже сладко потеряет свой взгляд в какой-нибудь мимолётности, и тогда всё поймёт, поймёт и жизнь и бога и красоту искусства, ставших чем-то одним.
Вспоминается одно место из письма Розанова ( удивительно схожее с мироощущением Платонова, очень любившего Розанова), в котором он пишет о "листьях травы" Уитмена и о том, как он шёл однажды по улице, и думал о пантеизме так :

мир(бог) "строгая, целомудренная жена", или " так, девчонка, ко всем обращающаяся ?" И меня так обняла красота одного и другого..

Во втором случае, есть нечто от взгляда на душу со стороны, уже обнявшую мир, и грустно смотрящую на тебя из каждого мигающего листочка, звезды, улыбки любимого человека ( тоже мигающей, подмигивающей - да, есть такие улыбки). В первом случае, есть нечто от вековечной тоски сиротливой души не по Богу-Отцу, но по некой божественной Матери, душе природы ( удивительное чувство женщины у Розанова, чем-то схожее с чувством света у импрессионистов)
которая поцелует и накроет "ознобшую душу" от холода вечной ночи одеялком тела : плечики, по-детски кротко и тепло придвинулись к лицу... и душе приснится голубой шелест листвы, словно рябь какого-то райского моря жизни, возле которого - которым? шумит древо жизни, и наконец-то разгадана так волновавшая Розанова "тайна слёз" и великой женской души.

Послесловие

Какого бы влияния я хотел писательством ? Унежить душу.

( В.В. Розанов)

В.В., унежили мою униженную и оскорблённую душу. Напомнили, что душа - всегда унижена пред миром.
Словно мама в детстве, "колдуя" над очередной моей ранкой, вы писали о каких-то вечных, милых пустяках, но что-то тёплое сияло между строк, словно меж ресниц мамы в моём детстве. Спасибо В.В. за это забытое чувство.