4.5 Скандинавский антидетектив или еще один художник зыбкого мира

Никогда не знаешь, по какому пути нужно пойти, чтобы встретить замечательный текст, который направит тебя ещё ко многим прекрасным текстам и который будешь не раз перечитывать. Ткнула наобум в роман незнакомого автора из подборки "Чисто скандинавское убийство", чтобы скоротать пару зимних вечеров и отдохнуть от классики с чисто детективной историей (на что намекает и название и аннотация к роману), а встретилась с настоящей Литературой с большой буквы.

Пожалуй, самое плохое, что можно было сделать с «Убийством Халланда» - это анонсировать и продвигать книгу как детектив. И совершенно понятны и разочарование читателей и крайне низкий рейтинг романа на ЛайвЛибе. Детективная история должна в стотысячный раз подкреплять принятые для этого жанра «эталонные» нормы, быть занимательной, а итоге читатель должен получить ясные и логичные ответы на все вопросы: кто, когда, как, почему и зачем убил этого несчастного Халланда.

Но Пиа Юль создает нечто прямо противоположное шаблонной массовой литературе, «Убийство Халланда» - история живая, крайне неоднозначная, сталкивающая читателя с событиями, явлениями и образами, которые можно толковать совершенно по-разному, смысл ряда эпизодов может быть не вполне ясным, неприятным или даже пугающим. Понимаешь, что автору не интересно ходить протоптанными тропами, говоря об очевидном и общепринятом, её волнуют вещи тонкие, трудноуловимые, болезненные и тревожащие. Автор не боится касаться, в том числе и тех проблем, которые не имеют «правильных» решений, смело сочетает, казалось бы, несочетаемое, создавая не «продукт», а произведение искусства.

Конечно, можно задать Пиа Юль вопрос, к чему же называть книгу столь обманчивым образом и намекать на детектив, если пишешь о другом и по-другому, но, думаю тут будет уместно вспомнить слова А.П. Чехова о том, что:

«…дело не в старых и не в новых формах, а в том, что человек пишет, не думая ни о каких формах, пишет, потому что это свободно льется из его души.»

Чтение романа Пиа Юль дарит читательское удовольствие от творческих находок и ощущение искреннего желания автора поделиться своими мыслями и ассоциациями с читателем – собеседником, а ещё волнующее и чудесное чувство вовлеченности в литературную игру, череду узнаваний, отражений, аллюзий.

«Убийство Халланда» на мой субъективный взгляд практически идеально по форме и структуре: короткие, но ёмкие главы, которые легко представить театральными сценами или кадрами из фильма, и великолепно подобранные эпиграфы (от «Сказок тысячи и одной ночи» до Ионеско), позволяющие находить тончайшие ниточки-связи между разными слоями повествования. По прочтении романа я узнала, что Пиа Юль не только прозаик, но ещё и поэт и драматург, и это безусловно наложило свой отпечаток на книгу.

Главная героиня Бесс, чей муж был убит, – человек творческий, писатель. Поэтому вопрос о соотношении искусства и жизни возникает уже в первой главе и проходит красной нитью сквозь текст романа:

«Никаких врагов, враги бывают только в кино. И стреляют в человека только в кино. Но что я знала о жизни Халланда вне этих стен?»

Ближе к концу повествования Бесс размышляет о детективных фильмах (как будто понимая недоумение, а то и раздражение некоторых читателей):

«В реальной жизни так не бывает. Если отправная точка и была еще более или менее правдоподобной, то дальше все сходило на нет. Я лично ни в чем мало-мальски захватывающем не участвовала. И еще одно несоответствие: в телевизоре детектив был предсказуемым и куда более реальным, чем моя собственная жизнь, где все всегда казалось нереальным и непредсказуемым.»

Книга Пиа Юль – история о жизни, где есть место и непредсказуемости и нелогичности, и абсурду, и высокому, и низкому, где трагедия смешивается с комедией в самых удивительных формах. И в этом смысле «Убийство Халланда» - не просто не детектив, но антидетектив. Ружья, развешенные по стенам, все как одно не заряжены, а если и заряжены, то не порохом. А, быть может, это и не ружья вовсе, а так, бутафория, назначение которой подчеркнуть невозможность и ненужность применения любых «законов жанра» к реальной жизни. Вроде бы очевидно, что если после убийства мужа жена (точнее, уже вдова) обнаруживает тайную съемную комнату, где хранятся его дневники и считавшийся пропавшим ноутбук, то логично обыскать все углы и изучить всё до последней бумажки/файла, чтобы найти возможный мотив убийства. Или же закрыть дверь на ключ, ничего не трогать и срочно сообщить в полицию. Или нанять частного сыщика. Но Бесс лишь впадает в оцепенение и начинает разговаривать с Жераром Депардье, смотрящим на неё с киноплаката к «Le Retour de Martin Guerre».

«— Знаешь что? По-моему, это не смешно! — заметила я Жерару Депардье. Он ничего не ответил.»

Это такой текст, где за ответами на вопросы нужно идти не прямо «в лоб», а расходящимися извилистыми тропами подтекстов, намёков и ассоциаций. Уж как минимум, пересмотреть «Возвращение Мартина Герра» будет точно не лишним.

Иными словами, вместо вопроса: "Кто и почему убил Халланда?" Пиа Юль предлагает читателю вместе с Бесс задуматься о самой возможности узнать и понять другого человека, даже самого близкого и любимого, с которым прожит не один год, а также о том, что же мешает подлинной близости между людьми, почему и как в людях зарождается и растет страх откровенности, о тонкой грани между уважением к личному пространству и боязнью отвержения, о ценности умения быть-собой-таким-как-ты-есть в присутствии другого и о цене, которую приходится платить за неумение.

К этой проблематике тесно примыкает тема детско-родительских отношений. Мы видим Бесс - дочь и Бесс- мать, одного и того же человека, одновременно стоящего по разные стороны баррикады "дочки-матери", с которой редко кто уходит без глубоких ран. 30-я глава с абзацем про слова и молчание при всей её кажущейся простоте и даже тривиальности может заставить надолго "зависнуть", а то и заплакать. Еще одна болезненная и прекрасно раскрывая в романе тема - это переживание утраты близкого человека. Всякий, кто с этим сталкивался в жизни знает, как бывает тяжело оставаться адекватным и казаться адекватным окружающим.

"Почему я не плакала? Ведь плач однозначно прочитывается окружающими как ГОРЕ!"

А если не плакать, то как справляться с горем, одиночеством, неопределенностью? Как сохранить себя, когда уже не совсем уверен, что знаешь, кто же есть ты:

"И кто эта женщина в зеркале? У этой женщины умер муж. К этой женщине вернулась долгожданная дочь. А разница? Взгляд пустой, но в зеркале он всегда такой. Халланд брился, не глядя на своё отражение, а знала ли я, в сущности, почему?"

Зыбкость мира, отношений и связей, личности и её границ, зыбкость зеркал. И фьорды как зыбкие зеркала. Печальное очарование вещей. И так ли уж важно, кто убил Халланда?
.