4 «С этой далекой горы моего прошлого и текут все родники моей нынешней жизни. Темной стороной представляется это мое прошлое, и мне все хочется при свете яркого дня современности туда заглянуть и там все понять»

Очень необычное впечатление получилось от книги. Я предвкушала погружение в природу заповедного края с богатой природой и рассказами о птицах и зверях… Но первая повесть «В краю непуганых птиц» оказалась очень насыщенной подробными путевыми заметками о жителях глубинки районов Карелии – такой разный народ – крестьяне, бурлаки (сплавщики леса), рыбаки (ловцы), охотники (полесники), среди которых и вопленицы, и сказители былин, колдуны, и монахи, отшельники (скрытники), староверы, раскольники… И каждый рассказ не просто зарисовка с натуры, а «уход» в историю мест, событий. Тут тебе и рассказы о дремучих легендах и былинах, и недавнее историческое прошлое – Петровские времена, и раскол, и новое настоящее – забастовка.
И все тут удивительное – и природа, и быт (и косые изгороди, и сани летом), и крестьянская жизнь – рассказы о том как пашут, жнут, заготавливают сено (сенокос).

«Начали рубить горбушами болотную траву, стоя по колено в воде. Болото колышется под ногами, кругом летят и кричат утки, пищат утенята, вьются чайки, гагары, а женщины с подтянутыми юбками, в высоких сапогах целый день стоят в воде и рубят траву. Зрелище удивительное для не северянина»

И разные способы охоты (силовая – силками и очапами, или валкой дерев):

«Дерево валится, белка пуйтает (скачет) на другое дерево и исчезает, вероятно в дупле. И второе дерево валится. Бывает, что и десяток и больше деревьев свалится, пока белка будет убита. Каким это варварским кажется нам, с нашим хозяйственным глазомером!»

И рыбалка, отношения в семье, семейный уклад, религиозные взгляды… Очень подробно описывает писатель историю раскольников и старообрядцев в этом северном краю. Эта тема была для него интересна не только как для этнографа, но для него это была тема, близкая по семейным причинам – мать его происходила из старинного страрообрядческого рода Игнатовых.
Пришвин открылся как писатель с незнакомой для меня стороны – таким пытливым исследователем, этнографом, историком и человеком с зорким сердцем – описанные им люди – очень живые, колоритные, сильные натуры, а события – имеющие «корни» и глубину, историческую значимость…
В комментариях читаю: «Произведение получило признание и как опыт этнографического исследования: о нем с уважением отзывались ученые, охотники, краеведы. Как путешественник и исследователь Пришвин в апреле 1910 года был удостоен избрания в Российское географическое общество, награжден серебряной медалью. Содержание очерков «В краю непуганых птиц» удачно связало точные сведения о жизни северных крестьян с поэтической силой ее восприятия»
Книга, конечно, очень познавательная. Но многие факты, которые описывает Пришвин, поражают – как трудно жили люди в этих суровых краях, в этой северной почти неплодородной земле. Очень страшно читать как люди пекли хлеб из древесной муки, потому что другой муки не было:

««Чтобы не умереть с голоду, построили повыше на Выгу мельницу-толчею для изготовления муки из соломы и из сосновой коры. Однако хлебы не всегда удавалось испечь из такой муки: они часто рассыпались в печи, и их выметали оттуда помелом.
Наконец надумали для устранения такого рассыпания хлеба печь их в берестяных коробочках. «И такая скудость бысть тогда, что днем обедают, а ужинать и не ведают что, многажды и без ужина жили»

Конечно, понятно, что это, описанное им, существовало более 100 лет назад, но то, что такое было – реальность этого впечатляет! Книга – настоящий кладезь самобытной культуры, где язык звучит непривычными словами и говором, дома и часовенки – необычным обликом и конструкцией, а вера людей – смесью православия и язычества…
Вторая повесть «Осударева дорога» - это роман-сказка про поморского мальчика Зуйка, которого Пришвин по его словам выводит из себя: «Из себя самого я буду выводить Зуйка и в то же время буду смотреть туда; на хорошо знакомый мне берег, где поморы ловят рыбу сетями»

«Думаю о себе, а гляжу на него. Думаю о нем – и себя самого раскрываю».

Интересно читать в этом произведении уже взгляд писателя как огляд назад – в первую повесть, в те места и почти тех героев. Здесь он не только вновь возвращается к темам, которые отразил в первой повести, но и рассказывая о глобальных изменениях в жизни северного края – строительстве Беломоро-Балтийского канала:

«Собирается в реку падающая вода, и с большим трудом приходит в себя, в свое единство разбитый человек и берет на себя власть над природой.
Так сказал имеющий власть:
– Бросить всех в лес!
И в лесу вырос город»

В романе все время встречаются сказка и реальность, старое и новое, устои и изменения. Даже язык, такой чистый, древний и … воровской жаргон зеков. Но движение новой жизни неумолимо ломает старые основы. Очень яркий эпизод, когда Мироновна спасалась во время затопления острова, а вместе с ней и все живое – птицы, «звирье»:

«Волшебница вода за это время успела вовсе затопить и скрыть совершенно помост, где столько лет женщины стирают белье. Но самое главное было, что из берегов вышли целые полчища мышей и с водяной крысой впереди двигались прямо на старуху, и все они выходом своим как бы говорили о том, что вода была колыбелью жизни, все вышло из воды, и выходит, и будет жить, пока будет вода на земле»

«Но что это случилось с человеком там, наверху, в светелке, в черном гробу, сделанном из карбаса, бледным человеком в черной одежде?
… Но теперь некому слышать Марью Мироновну, она одна-единственная осталась на острове, подлежащем затоплению… После того она с силой ударила по воде веслом, и еще, и еще. Карбас разогнался, вышиб окно и выплыл вон из могилы на свет. И весь свет великий, беспредельный принял к себе мирскую няню и открыл ей:
«Свет, дорогая старушка, не кончается, а только-только еще начинается!»
…Оставалась только одна труба над водой. Мироновна перестала себя сдерживать и, рыдая, упала в свою лодку, и долго лодка без управления кружилась на месте»

Чтение книги дополняла «хождениями» по карте Карельской области и попутно изучением биографических заметок о самом Михаиле Пришвине. Вот в блоге Анатолия Левского есть статья о Пришвине-фотографе "Знаменитые фотолюбители: Михаил Пришвин" (http://blogs.amur.info/14181/5573/) ...Представлены фотографии, которыми он сопровождал свои путешествия по Северному краю.

"Наследие Пришвина-фотографа составляет более двух тысяч фотографий, из них увидела свет лишь малая часть. Писатель не особенно надеялся их опубликовать, и в целом относился к своим снимкам со скепсисом. «Конечно, настоящий фотограф снял бы лучше меня, но настоящему специалисту и в голову никогда не придет смотреть на то, что я снимаю: он это никогда не увидит», – писал он"

За более чем сто лет многое из описанного М.Пришвиным изменилось и исчезло – стало лишь рассказами: «Нет теперь реки Нижний Выг, живописных Воицких водопадов, реки Повенчанки, уровень воды в озере поднят плотиной на несколько метров, затоплено множество островов, да и уцелел ли сам Корельский остров, неизвестно...» ( статья «Перечитывая Пришвина» с фотографиями современного Выговского края - с сайта Livejournal - (http://lesnoyskitalets.livejournal.com/67295.html)