3

В этом году исполнится 105 лет со дня рождения Н.М. Любимова, известного советского переводчика, открывшего читателю нового «Дон Кихота» Сервантеса, «Гаргантюа и Пантагрюэль» Рабле, «Госпожу Бовари» Флобера», «Милого друга» Мопассана, «Синюю птицу» Метерлинка, романы Пруста. Этот список еще долго можно продолжать. Его маленькая книжица-очерк «Перевод – искусство» для меня явилась как бы кратким переложением книги К.И. Чуковского «Высокое искусство». Свой очерк Любимов пишет как песнью поет, все так красиво и гладко)) Ожидала большего из переводческой практики. Николай Михайлович изучил испанский, потому что мечтал перевести роман Сервантеса «Дон Кихота» (произведение было переведено, но очень коряво). И он свою мечту осуществил! Перевод – это искусство, а не ремесло, и это искусство имеет свои особенности, утверждает Любимов. Переводчик схож с оригинальным писателем, ему так же необходим жизненный опыт, определенный впечатления и переживания. Одно из условий успешного перевода – это богатый и точный словарь переводчика. Как это верно сказано! Иногда сознаешь на собственном опыте, как ограничен запас слов. Пытаешься подобрать эквивалент, и не получается найти необходимое выражение или синоним)) Прямо просится Чуковский для цитирования: «Запас синонимов у них скуден до крайности. Лошадь у них всегда только лошадь. Почему не конь, не жеребец, не рысак, не вороной, не скакун? Лодка у них всегда лодка и никогда не бот, не челнок, не ладья, не шаланда. Дворец – всегда дворец. Почему не замок, не палаты, не хоромы, не чертог? Почему многие переводчики всегда пишут о человеке – худой, а не сухопарый, не худощавый, не тщедушный, не щуплый, не тощий? Почему не стужа, а холод? Не лачуга, не хибарка, а хижина? Не каверза, не подвох, а интрига? Почему печаль всегда печаль, а не скорбь, не тоска, не кручина, не грусть? Плохие переводчики думают, что девушки бывают только красивые. Между тем они бывают миловидные, хорошенькие, смазливые, пригожие, недурные собой, привлекательные и мало ли еще какие!»
В рассуждении о личном словаре переводчика Любимов подтверждает слова Корнея Ивановича и на нескольких страницах дает набор синонимов или прилагательных по определенной теме. Выясняется, как много эпитетов существует, характеризующих человеческую походку, румянец, дыхание, сон, взгляд; перечислены оттенки русского смеха. Все это по Любимову называется «литературной кладовой» (взял от Чехова), далее он приводит примеры из практики перевода романа Флобера «Госпожа Бовари», где ему эти знания из «кладовой» понадобились. Пополнять «литературную кладовую» можно везде – на улице, на собрании, на прогулке, в вагоне, наблюдая за живой разговорной речью – таков совет опытного переводчика. Не нужно бояться слов: « непоэтичных слов нет, запомните раз и навсегда. Поэтичность слова зависит от того, где и как вы его употребите. Безбоязненно употребляйте любые технические выражения, самые простые, самые обиходные слова…» «Но прежде чем поставить слово на место, к нему нужно приглядеться, в него нужно вслушаться, к нему нужно принюхаться, пощупать его плотность, да еще и на вес прикинуть».
Любопытен рассказ о переводе произведения Бокаччо «Декамерон». В новеллах много описаний неловких, скабрезных ситуаций, которые необходимо перевести, используя эвфемизмы, потому что сам Бокаччо рассказывает о них в самых изысканных выражениях)) Это настоящая головоломка!
При переводе художественной литературы переводчик должен попытаться, по выражению Любимова, «войти в шкуру» автора, чтобы понять, что необходимо сохранить, а чем можно пожертвовать. Например, перечитывая корректуры к «Госпоже Борвари», в глаза бросилось такое предложение: «Бурнизьен, перебив его, буркнул…» Аллитерация явно на слуху, звуковой повтор «бур». Любимову стало жаль глагола «буркнул», он решил заменить Бурнизьена «аббатом» )) Интересен опыт перевода идиом в «Дон Кихоте» и «Гаргантюа» и рассуждения о синтаксисе, в частности о долготе периодов, и нужно ли переводчику их дробить и рубить. Рекомендую эту маленькую книжечку для прочтения людям, интересующимися вопросами перевода.