0 «Ничто человеческое»

Мне бы не хотелось начинать свой отзыв на эту книгу с банальных и общеизвестных фраз о том, каким трудным и жестоким временем были годы Великой Отечественной войны и блокады Ленинграда. Об этом мы знаем. На эту тему написаны сотни книг. А книга Тамары Цинберг, казалось бы, одна из многих подобных, – всё же удивляет.

Во-первых, эта книга не совсем о блокаде. Она о человеке в условиях блокады, и даже не столько о конкретном человеке или людях, а о человечности вообще. О способности или неспособности на предательство, о помощи ближнему, когда, казалось бы, не выжить и самому, о силе человеческого духа и несокрушимой вере в лучшее.

Во-вторых, книга написана удивительно осязаемым языком. Автор так живо рисует картины повседневной жизни пустынного военного Ленинграда с его редкими истощёнными прохожими, тихонько двигающимися по улицам, молча стоящими в очередях у булочных, что эти картины встают в воображении читателя как живые, и возникает иной раз ощущение, будто ты сам видел всё это, что ты это вспоминаешь. Важную роль здесь играют детали: автор книги Тамара Сергеевна Цинберг описывает узор чугунной решётки моста через канал, плотный и яркий лунный свет, шершавую стену дома с облупившейся краской, фонарь, покачивающийся от ветра на тонкой проволоке. И блокадный умирающий город обретает осязаемые, выпуклые очертания, и читатель видит не просто мост, а мост с красивой покрытой инеем решёткой, например. Большое видится через малое.

В книге читатель встречает разных людей, мужественных и сильных, добрых и отзывчивых, но также – ополоумевших от голода, холода, тревог и каждодневных трудностей и забот, отчаявшихся и решившихся на страшное преступление. Однако можем ли мы осуждать их? Я всё чаще думаю, что не познав и не пережив в полной мере того, что выпало людям в те годы, судить их не могу, и мне кажется, никто сейчас, из благополучного сытого настоящего, не вправе делать это. Но память об этом пусть останется, о том, что было и такое. Помнить об этом надо.

В центре книги – судьба двух детей: 13-летней девочки и почти 3-летнего малыша. И как же замечательно и опять-таки живо выписаны их характеры, их особенности. Катя – удивительной стойкости, бойкости и жизненной силы девочка, «пробивная», как сейчас бы сказали, и очень настойчивая, и, мне кажется, именно её характер, а также та удивительная внешняя «лёгкость», с которой она относится к неизбежным трудностям, поспособствовали тому, что она выжила, выстояла, и «вытянула» малыша. Ребёнок же, брошенный обезумевшей от голода матерью, был настолько слаб, когда его взяла под свою опеку Катя, что в свои неполные 3 года не мог даже ходить. Цинберг очень точно и страшно описывает истощённого ребёнка: я много прочла о детях в блокадном Ленинграде, и все авторы – и художественного текста, и документалисты, – пишут примерно одинаково: что малыши были похожи на маленьких старичков, лица у них были узкие, исхудавшие, глаза потухшие и безучастные, ничего не вызывало каких-либо эмоций, откликов. И все они, дети, познавшие страшный голод, были молчаливы, не плакали и не капризничали, а сидели и терпеливо ждали еды. И вот когда читаешь о том, как дети сидят и ждут скудного обеда, сжимается сердце, а при описании того, как дети медленно, аккуратно едят свои маленькие кусочки полусырого хлеба, стараясь не уронить ни крошки, сосредоточенно отламывая кусочки и долго их пережёвывая – тут уже всё… Не дай Бог увидеть такое своими глазами, нет.

Повесть «Седьмая симфония» понравилась мне своим настроением и, кроме того, реалистичностью описываемых в ней персонажей: так, героине книги встречаются не только добрые, участливые люди, но и вполне себе равнодушные, нечуткие, своекорыстные, порой чрезмерно любопытные и язвительные – а разве в жизни не так? Мне кажется, в этом и сила книги — в ней показано человеческое во всём его многообразии, как «высокое», так и «низкое», как великое, духоподъёмное, так и мелкое, сиюминутное. Даже в столь тяжёлые годы ничто человеческое, включая и не самые благородные чувства, людям было не чуждо…

Мне скорее понравилось, как закончилась книга, хотя и осталось некое ощущение недосказанности и лёгкое сожаление от нераскрытия автором всех тайн. Впрочем, может, это и к лучшему.

Название же книги отсылает к знаменитому музыкальному произведению композитора Дмитрия Дмитриевича Шостаковича, написанному им в годы блокады и посвящённому родному Ленинграду. Мне кажется, стоит послушать это произведение во время или после чтения книги – от этого создаётся целостная картина, и вообще симфония эта – очень непростая, грандиозная вещь.

Оригинал рецензии на сайте блога «Радуга чтения»