4.5

Помните, как в стихотворении Есенина "красногривый жеребёнок" скакал за поездом, "тонкие ноги закидывая к голове"?

Милый, милый, смешной дуралей,
Ну куда он, куда он гонится?
Неужель он не знает, что живых коней
Победила стальная конница?

В этом маленьком и грустном рассказе Платонова о первой встрече жизни мальчика со смертью, о двух любовях мальчика, одна из которых, мучительно вытесняет, убивает другую, и чёрной птицей кричит ночь, пролетая над рогом месяца, уткнувшегося в облако, месяца, по которому прозрачно и бледно стекает звезда...
Этот с виду простенький и во многом провокационный рассказ любопытен проникновением в тёмный, мучительный ум животного, коровы, тоскующей по своему ребёнку, который заболел и его разлучили с матерью ( символика человечества и природы).
Известно, что Платонов любил животных, относился к ним как к каким-то падшим, маленьким, юродивым ангелам, с подозрительными рожками ушек, ну, и просто рожек, одичавших и почти забывших о небе..
Так, как Платонов проникает в тёмную душу животных и царства природы, словно бы подняв над ало освещённым лицом мигающий фонарь сердца, ( апокрифический и утраченный круг Дантова Ада), проникал лишь Достоевский, сходивший в тёмные бездны человеческих душ.
Вы думаете, что у животных нет своих трагических бездн в их кротких, мерцательных душах? Мерцательных, ибо их души нестабильны, призрачны, словно бы они стыдятся и себя и мира, и потому не могут полноценно опереться на мир и себя, сбыться.

Маленький мальчик приходит вечером в сарайчик, в котором, рядом с отслужившим свой век и срок, осунувшимися и грустными вещами, грустно дремлет и жуёт "замученную смертью былинку", корова, почти не отзываясь на ласку мальчика, думая о своём теленке, которого у неё отняли.
Рядом, тяжело проходят вагоны, из одного из них доносится голос чужого телёнка... корова в сарае, откликается на этот слепой голос во тьме своим плачущим голосом.
Мальчик живёт возле железной дороге. Любит поезда и жизнь. Живой киноплёнкой, словно в немых фильмах, перед ним проносятся кадры окон несущегося поезда. Вот, поезд замедлил ход. Стало видно человека, который сказал мальчику, помахав рукой : "до свиданья, человек!". Мальчик ему ответил - про себя : "до свиданья! Вырасту, увидимся!!
Ты подожди меня, живи, не умирай!.."
Весь мир открыт перед мальчиком. Смотря в школе на карту мира, ему кажется, что его ждут, открывая свои голубые, тёплые объятия дней, Испания, Восток, Амазонка...Почти райские луга и прерии, на которых свободно пасутся коровы, лошади...
Сердце мальчика жадно поглощает всю цветущую красоту мира, и кажется, что это не сердце бьётся, а словно телёнок, в тёплой темноте тела, жуёт траву солнечных лучей, и колкое, сладкое сено звёзд.
Только бы не спешить, не подавиться счастьем, красотой мира, как телёнок, подавившийся чем-то, словно бы забывший о том, что ест, что существует, и в мыслях, словно в стихотворении Есенина "Корова", радостно несущегося по " белой роще и травянистым лугам".
Как и в любом произведении Платонова, пейзаж повествования, словно тёмным холодком, схвачен, то тут, то там, Эль-Грековыми тенями смерти.
То былинка " замучена смертью", то мальчик боится заходить в свой палисадничек, ибо он похож осенью на "кладбище растений".
Карим, синим, живым блеском, цветут сердца и планеты... словно в ночи, острым, призрачным блеском сияют рельсы орбит.. Жизнь несётся к своей мечте, иногда, пробуксовывает, вязнет на подъёме, и тогда, звёздами, словно песком, для сцепления, устилается путь, млечный путь..
Словно в жуткой русской сказке, мальчик помогает машинисту, посыпает рельсы песком, ещё не зная, что именно этот поезд принесёт ему несчастье.
С удивительной, пронзительной силой Платонов исследует мерцающие бездны души животного, охваченного горем.
Падшее звездою горе, в тёмной душе животного, не может остановиться, погаснуть, словно поезд с уклона, оно набирает фатальную безысходность оборотов, ибо ни сознанием, ни чужим участием, ни переключением на другое счастье ли, горе ли, душа не может его остановить.
Душа животного в печали - ввергается в обнажающую искренность и честность -перед самой собой и жизнью - экзистенциального ужаса, отвергая туманы обмана, могущего облегчить горе.
Если что-то заронилось в душу животного, то останется там на века, со всей оглушающей, бледной скоростью постоянства, словно в чистилище, невыносимо предстоящего перед взорами, уплотняясь до отчаяния и бреда тоски, от которой невозможно заслонить глаза и сердце, ибо веки и даже руки - предательски прозрачны.

Вы когда-нибудь видели, как животные сходят от горя с ума? Вы когда-нибудь слышали, чтобы животные, а не человек, из какого-нибудь романа Толстого или Достоевского, желало покончить с собой?
Боже! В каком же мире мы живём, что мы сделал с жизнью, природой, если даже животные в нём желают покончить с собой, ибо безысходное горе в них не может облегчиться ни словом, ни слезами - животным отказано даже в слезах!- а человек даже и не подозревает какие страсти и бездны полыхают в этих кротких глазах, которыми природа так грустно смотрит на него с земли, словно бы прося о чём-то, моля, о чём-то..
Ладно, люди, чёрт с ними - а чёрт, быть может, и правда с ними, - но какой грех совершили животные, что им досталась эта бессловесная, неизбывная мука?
К людям сходят боги, умирают за них... А кто сойдёт, преклонит колени над этими безмолвными падшими ангелами, не могущими даже плакать?

Однажды Горький спросил у Есенина : "читали ли вы "Рай животных" Клоделя? ( возможно, Горький ошибся, и это был не Клодель, а Франсис Жамм)
Есенин не ответил, пощупал голову обеими руками и начал читать свою "Песнь о собаке". И, когда он произнёс последние строки :

Покатились глаза собачьи
Золотыми звёздами в снег

на его глазах тоже сверкнули слёзы.

Не знаю, есть ли рай для людей... но хочется верить, что рай для животных - существует. Они его заслужили.
И в этом раю, встретятся и корова со своим телёнком, и есенинский жеребёнок пробежит рядом по тёплому блеску травы, и собака под высоким деревом будет там играть с щенятами, изредка, с тихой и смутной тоской, поглядывая на грустную, моргающую звезду,которая вот-вот заплачет, звезду, на которой люди, словно звери, продолжают мучить и жизнь и себя.

Кадр из короткометражки Александра Петрова по мотивам рассказа Платонова, выполненной в технике "живопись по стеклу".