5

-- Мне приснился только этот, - сказал Оливейра.
Но сон еще не самое страшное. Самое страшное то, что называется пробуждением……….
А тебе не кажится, что на самом деле я сплю как раз сейчас и вижу сон.
-- Стобой не бывало, чтобы ты проснулся с четким ощущением, что в этот самый момент и начинается невероятное заблуждение?
--Именно в таком заблуждении, - сказал Этьен, - я пишу замечательные картины, и мне безразлично, кто я – бабочка или Ру-Мунчу.
«Игра в классики» Х.Кортасар
Впечатляющий роман от Хулио, мне и моему соседу он пришел по вкусу, мы много часов провели вместе, втроем, я, мой сосед, и Хулио, гуляя по набережной с высокими бордюрами, мы говорили только о нем. Город принял нас, а мы приняли его, и, вот роман поставлен на полку, а мысли остались в комнате отеля, где бродит с фонарем фрау Марта, и, на полу лежит разбитая кукла Окса. О чем, спросите вы этот уникальный роман? Но, увы я не смогу дать четкий ответ на этот вопрос, да и нет смысла искать его, там, где его нет. В романе нет логических связей, есть только особенности: луковичное растение «Безвременник» (Hermodactylis tuberoses), которое держит в руках изображенный на полотне доктор Лайсонс, возле которого идут столпотворения анонимных невротиков, он весь пропитан абсурдом, в нем нет времени, границ и пространства, он как бы есть, и, его нет. Читая роман без всякого намерения, включаешься в глубинные процессы мысли самого автора и наоборот, и таким образом возникают цепные реакции расщепления и преобразования картины в целом. Это и натолкнуло Кортасара на создание, даже можно сказать, на продолжение, начатое в «классиках»:
«Задумывая книгу в виде разрозненных записей, я пришёл к тому что: «химия, электромагнетизм, таинственные потоки живой материи – все это, как ни странно, вызывает в памяти понятие маны: таким образом, за пределами социального поведения можно было бы предположить взаимодействия иной природы, подобное взаимодействию бильярдных шаров, которыми кто-то играет, драма без Эдипа, без Федры, драма безличная, поскольку сознание и страсти персонажей оказываются вовлеченными лишь a posteriori. Как если бы сублиминальные слои сами завязывали и развязывали клубок отношений между участниками драмы»
Это и есть тот магнит, который из поколения в поколение притягивает читателя к его книгам. Да, Кортасар не прост, многие не смогли осилить его книги, а все, потому что искали в них смысл, а он играл с нами, просто надо принять его правила.
«Город не требовал объяснения, он был: он возник однажды во время разговора в «зоне», и, хотя первым принес новости из города мой сосед, вопрос о том, побывал ты или не побывал в городе, стал делом самым обычным для нас всех, кроме Сухого Листика»
Джазовый, раскованный и свободный от форм он играет в нескольких тональностях, вот вступает сакс, слаженное взаимодействие дыхания, языка, губ, пальцев рук, что приводит к романтическо-магическому повествованию, труба по праву, хранит душу романа, которой выступает драма, бас придает ему ритм, а драм отбивает звук сердца. Кортасар виртуозный исполнитель и мастер пера, под его музыку слов происходит сборка формы восприятия, и ты сам становишься частью этой формы или экзистенциального бытия.
Сначала я прочитал «Игру в классики» и не смог понять, почему Кортасара относят к жанру «магического реализма», в нем я не увидел ничего магического, а только претенциозные амбиции автора, которые выражались в характере Оливейры. Но когда я прочитал «модель» мне открылась магия его пера, хотя и не все, так как понять такой ум дано не каждому, а может и вовсе не кому, и, я понял одно: его книгами надо жить, дышать, любить и умирать. Разорвать цепи, «до» и «после» тем самым став частью небытия. Увидеть мосты, между брошенным камушком на квадратик игры и дверью в небо, или остаться навсегда «Сухим Листиком» падающим и одиноким. «Бисбис».