Барыня Бовари

Читаю «Госпожу Бовари» в переводе Любимова. Где-то на середине книги не вытерпела: полезла сверяться с переводом Ромма, с оригиналом (французский у меня на уровне De quelle couleur est le stylo?) и с английской версией. А все из-за фраз типа
— Барин дома? — спросил незнакомец Жюстена, который болтал на пороге с Фелисите.

У меня когнитивный диссонанс из-за французских антропонимов и топонимов в такой русской глуши. Где баре и попы, — и где Руан (я тут не уверена на счет знаков препинания). Мне не хватает реалий, французского шарма. Вместо Эммы Бовари получилась Анна Каренина Мценского уезда.

Самое сложное в том, что, например, Петров день и Великий пост — это же прямо по Флоберу. У меня не сходится: церковь и кладбище, вроде, католические, а праздники и священники (не только по названию, но и по описанию) — православные. В английском, кстати, Петров день (la Saint-Pierre) заменен на Midsummer.

Главное, язык хороший, предложения так и льются. А потом вдруг встанет русский барин во весь рост — и загородит собой французские луга и господ с префиксом „де“. Как же назвать французских помещиков и крестьян, чтоб от них так русским духом не пахло?

Возможно, задумка обоих переводчиков была как раз в том, чтобы из мадам сделать сударыню. Но тогда мне остается только… учить французский?

Я не то чтобы критикую, я недоумеваю. В отличие от переводов с английского, которые я теперь читаю с открытым в браузере оригиналом (слишком уж часто спотыкаюсь о слова и конструкции, получившиеся в русском варианте), французское переложение я надеялась почитать спокойно, без лингвистических изысканий. А вот поди ж ты…