Иностранные обложки к роману Достоевского ( с комментариями )

Время от времени я делаю на ЛЛ истории с обложками и комментариями, дабы развеяться после своих мрачноватых историй.
В идеале, это направление может быть не менее художественным, чем и театральные афиши Тулуз-Лотрека на вечернем Монмартре.
Вспоминая, на каких авторов я уже делал истории с обложками ( Набоков, Чехов, Кафка, Булгаков, Достоевский), выбор по определённым причинам пал снова на Достоевского, одного из любимых авторов моей хорошей подруги - Нади Femi .
Собственно, её и благодарю: без неё этой подборки не было бы.
...................................................................

1  Оформители обложки быть может и сами не подозревали, что на самом деле создали довольно изящную обложку со смыслом.
Дело в том, что на роман Достоевского оказали влияние два произведения Пушкина: Пиковая дама, с противостоянием Германа и старушки, и.. Медный всадник.
У Достоевского тема власти, жертвующей ради высоких целей жизнями людей и маленького человека, дивно слилась в образе Раскольникова: он сам и жертва и палач.
Кроме того тема лошади важна и в поэме и в романе, особенно в эпизоде, когда, совершенно как сомнамбула ада, обессиленный Родя идёт по центру улицы, и кучер хлещет его кнутом по спине.
Вспоминаются почти евангельские строчки поэмы Пушкина:

Одежда ветхая на нем
Рвалась и тлела. Злые дети
Бросали камни вслед ему.
Нередко кучерские плети
Его стегали, потому
Что он не разбирал дороги
Уж никогда; казалось - он
Не примечал. Он оглушен
Был шумом внутренней тревоги.

2 Чудесный, почти Тарковский образ Древа Познания добра и зла в структуре романа.
Тема Древа и грехопадения в романе хоть и косвенна, но интересна: дрожащая лиственность ступенек, по которым, как душа, Родя поднимается то к небу, на суд и раскаяние, то спускается в прежний ад жизни, напоминания о жизни.
Так и кажется, что Родя не старушку убил топором, а… свершил богоборческий акт: почти чеховская, артхаусная постановка в аду: рубка старого и ненужного миру Древа Познания, в своём осеннем существовании ставшего как бы сквозится небом и Древом Жизни.
Родион хотел стать как бог — преступив через жизнь. Змий, искушавший Еву в Эдеме, не лгал по сути ни в чём: люди и правда стали как боги, и бог даже стал как человек, но распятый в грядущем.
Другой вопрос, что человек не смог вынести в себе сознание бога, а бог — сердце человека: да минует меня чаша сия.
По сути, в метафизическом плане Родя вырубает себе из Древа познания — крест.
Для кого? Другой вопрос.
Раскаяния в Родионе нет ни на грош. Из Родиона вышел бы чудесный преступник по правую руку от распятого Христа, и довольно любопытный диалог между ними.. между небом и землёй, во многом предвосхитивший разговор Ивана с Чёртом и Христа с Инквизитором.
Древо умирает и шелестит облаком и синевой жизни.

3 На самом деле прелестная в своей простоте обложка.
Вроде бы ничего не происходит. Едет лошадка, дети вдалеке присели и играют во что-то.. но так и кажется, что словно в кошмаре, этот уют будней судорожно прервётся и выйдет на площадь Катерина Ивановна с детьми, с нервным смехом отчаяния смотря сквозь людей и на небо в окнах.
Здесь мне хотелось бы вспомнить о Цветаевой. Известно её высказывание о том, что Достоевский ей как-то не пригодился в жизни.
Быть может. Но некоторые образы из романов отразились на её поэзии: Рогожин и Иван Карамазов. Любопытное соединение горячности сердца и разума.
Ещё Цветаева писала, что узнаёт себя в Белых ночах. И прелестное, почти набоковское её замечание: разве вы не видите? Никакой Вареньки не было! Он её выдумал!! Она прошла мимо и он одним этим «мимо» — жил! 
Быть может и в ПиН не было никакого преступления? Все действующие лица романа похожи на горячечный сон Роди и распятый луч его души.
Из дневника Цветаевой:  я — в Катерине Ивановне с шалью и голыми детьми, на французском диалекте. Это я – дома, и в быту, и с детьми, и в Советской России и в эмиграции, я в той достоверной по-судной и мыльной луже, которая есть моя жизнь с 1917 г. и из которой – сужу и грожу.
И ещё, из её письма Пастернаку за 25 год: День: готовлю, стираю, таскаю воду, нянчу Георгия ..., занимаюсь с Алей по-французски, перечти Катерину Ивановну из «Преступления и наказания», это я. Я неистово озлоблена.

4 Любопытная обложка в стиле Гулливера, а если быть точнее — французского писателя — Лессажа «Хромой бес», в котором дьявол ходил со студентом по ночному городу и, приподнимая крыши домов, показывал ему человеческие грехи.
Быть может в этой обложке мы видим апокрифический а горячечный сон Раскольникова: при такой величине было бы легче совершить преступление ( приподнять крышу, и у несчастной старушки — приступ), да и противостоять наказанию.
Нечто демоническое есть в этом: Родя, огромный, как ангел, бегущий по Фонтанке с топором, размером с лошадь, сотрясаются окна домов. Приступ у ещё одной старушки, выглянувшей в окошко…
Разумеется, во сне Родиона он бы потом спасительно уменьшался и прятался у себя в каморке, где его никто не мог бы найти.

5 Я уже не говорю про пошлость обложки со спойлером.
Но почему-то во многих зарубежных обложках Родион именно зарубливает старушку остриём топора, а не обухом. А это важно.
Нанося удар по голове старушке обухом, Родя обращает лезвие — к себе, тем самым нанося себе метафизическую рану: в его искажённом представлении, он убивает не просто человека, но всю природу — Мать-природу, вместе с человеком выродившуюся на этой безумной земле, оставленном богом: это уже не акт богоборчества, а устранение последних и робких следов бога на Земле.
В то же время, нанося беременной Лизавете удар остриём, Родион как бы зеркалит убийство, плутая в разбитых зеркалах отражений, преступлений: обух уже повёрнут к нему, как бы отводя от него удар, но он уже свершился как бы вторично: эта сцена похожа на самоубийство в аду, обставленном зеркалами.
А так, обложка подходит больше к «Обломову» Гончарова. Что называется, довели даже Обломова. Может потому и не вставал с дивана, чувствовал в себе — тёмную бездну.

6 Пожалуй, самая забавная и.. трагичная обложка от поляков.
Эта трагедия разыгралась несколько лет назад во Флориде.
Двое грабителей залезли ночью в чужой частный дом, полагая, что там живёт старушка-божий одуванчик.
К их несчастью, в доме жила не старушка, а огромный мужик, по кличке — Человек-волк, отсидевший в тюрьме 10 лет за изнасилование мужчин.
Надо ли говорить, что хозяин дома несколько обрадовался незванным гостям и.. не вызвал полицию?
Наказание за преступление длилось 5 дней, после чего несчастных воров освободила полиция.

7 Серьёзно? Картина Репина — Иван Грозный убивает своего сына?
Я понимаю, какой-нибудь вдохновенный оформитель обложки изобразил бы обратное: Сын убивает Ивана Грозного.
Это было бы больше в стиле Достоевского и Родиона.
А вообще в зарубежных обложках на романы Достоевского это не первый случай такой обложки: помнится, когда я делал историю с обложками на Карамазовых, была такая же.

8 Замечательная обложка от поляков.
Вспоминается стих Арсения Тарковского

Мерцая желтым язычком,
Свеча все больше оплывает.
Вот так и мы с тобой живем
Душа горит и тело тает.

И фильм уже Андрея Тарковского — Ностальгия.
Образ то хороший: погасить пальцами душу живую. Та самая свеча.. Сонечки? Не её ли он душу затушит? 
Родион ведь во многом вышел из под контроля Достоевского и конец романа напоминает конец Фауста, в котором Гёте с ужасом понял, что всё вышло из под контроля и решил обмануть себя и читателя — добродетельным финалом.
Страшно мне за Сонечку на каторге.

9 Изумительная обложка. Лошадка, почти есенинская, и ничего больше. Она смотрит на нас как бы из титров сна Раскольникова.
Вспоминается почему-то Ницше, который восхищался Достоевским.
В 1889 году, находясь в Турине, Ницше увидел на улице фактически сон маленького Роди: извозчик жестоко избивал кнутом лошадь. Ницше бросился к ней, обнял, что-то нежное ей прошептав, погладил рукой её по лицу и.. замолк навсегда.
Следующие 11 лет, похожие на каторгу духа Родиона, он не произнесёт ни слова, находясь в больнице для душевнобольных.
Такой вот итог судьбы того, кто проповедовал идею сверхчеловека.

10 Странная мягко говоря обложка, в американском стиле.
Мурашки идут по коже, представив, что если бы действие происходило в Америке, Родиона могли бы вот так казнить. Разумеется, пригласили бы, как полагается, родственников, смотреть на это.
Каким-то образом туда пробрался бы и Свидригайлов. После того как всё закончилось, он встал бы, и, приложив револьвер к виску, грустно улыбнувшись кому-то, выстрелил бы.
Эта казнь запомнилась бы в Америке на века.

11 Забавная обложка. Хочется верить, что это не Соня, а сестра Родиона, стрелявшая в Свидригайлова.
Прототипом Дуни была Авдотья Панаева, жгучая инфернальница и гражданская жена Некрасова: первая любовь юного Достоевского.
В письме к брату он писал, что его даже лихорадило от этой любви.
Позже, Авдотью, Достоевский выведет в странном рассказе «Бобок» — проснувшиеся от смертного сна люди на кладбище разговаривают между собой в ожидании суда: Авдотья мечтает, что и на том свете у неё будет много поклонников.
К слову, любопытная идея для современного режиссёра-модерниста, ставящего Пин: просыпаются на кладбище в конце времён Дуня, рядом с ней — Свидригайлов, Раскольников, Сонечка, Катерина Ивановна и даже лошадь, где-то рядом с кладбищем на пустыре.

12 А вот тут уже точно — Родион и Соня. Прелестно-Кошмарная обложка.
Хотя в лихорадочном сне Роди, у него быть может были мысли о том как Дуня разделяет его идеи и вместе с ней они идут на дело.. или по крайней мере, она вызволяет его из тюрьмы, на манер Ивана Карамазова, готовившего план побега Дмитрия из тюрьмы.
Если бы у братьев Карамазовых была сестра, то это была бы Дуня.

13 И снова прелестная обложка от поляков.
Фрейд любил творчество Достоевского. Обложка могла бы называться его апокрифическим и пикантным эссе: Последний сон Раскольникова, или влечение к смерти.
Известно, что Набоков в 10 лет прочитал ПиН и был потрясён и очарован романом, но почти сразу же что-то в нём восстало на Достоевского, и этот спор с Ф.М. длился до конца его жизни.
В мировом искусстве по пальцам одной руки можно посчитать такие лермонтовские и вечные диалоги: звезда говорит со звездою.
Набоков с любопытной улыбкой прочитал бы это эссе Фрейда, как некий фотографический негатив Лолиты.
И да, какая судьба была бы у романа Набокова, если бы.. Лолита в конце убила уже поседевшего Гумберта, с деньгами, зажатых в дрожащей руке, как у старухи-процентщицы?
К слову, это кадр из польского мультфильма, по роману Достоевского ( 2000 год).

14 Нелепая по кошмарности обложка. Кто это? Родион 20 лет спустя? Распутин?
Призрак Свидригайлова?
Хорошая идея, к слову. Он мог бы появится у Сонечки, молящейся ночью.

15 Замечательный по своей пошлости тизер романа Достоевского.
С тем же успехом эта обложка могла быть на плакате американского фильма про маньяка.

16 Только на первый взгляд кажется, что оформитель обложки изобразил картину Малевича: Сложное предчувствие — не в тему.
С одной стороны, лысоватый затылок человека похож на подушечку пальца: мозговое преступление и следы… разума.
С другой стороны, если прищуриться сердцем, то мы увидим нечто фантастическое и даже неземное, как бы из сна Родиона о Трихинах.
Человек поднял к утраченному небу — своё ослепшее напрочь, стёртое как отпечаток на пальце — лицо: всё что осталось от образа и подобия божия.
К слову, в последней пьесе Андрея Платонова — Ноев ковчег, трихинам Достоевского будет дано развитие, почти инопланетное: нечеловеческая природа зла.

17 Как сказала моя хорошая подруга о герое романа Маркиза де Сада — Сам себе граница и тюрьма.

18 Наверно мало кому хотелось бы иметь подобную идиотскую обложку.
С таким же успехом можно было бы изобразить Каренину на рельсах алых.

19 Развесистая клюква. Топор и самовар. В этой реальности вместо лошадки, должно быть стегают кнутом по глазам впряжённого в повозку — медведя.
Да ещё и в ватничек диссидентский вырядили Достоевского…
Обложка — преступление.

20 И снова картина нашего любимого Репина: Не ждали.
 Странная какая-то любовь к Репину.
Идиотская обложка. Кого не ждали то? Родион с каторги вернулся?
Ещё бы изобразили — Грачи прилетели.

21 Самая загадочная обложка. Больше подходящая для Карамазовых.
Собаки в творчестве Достоевского играют важную роль. Вспоминаются собаки из Карамазовых, растерзавших на глазах у матери её ребёнка и другая собака из тех же Карамазовых, которую ребёнок пытался убить.
В некоторой мере и душа Родиона стала такой же затравленной собакой, неким Актеоном из известного мифа, которого растерзали свои же собаки: свои же сомнения и страхи.
Хочется думать, что на обложке, не собака Родиона, которую он завёл себе на каторге и которая… страдая от одиночества и холода, пришла на его могилку.
Сонечки давно уже нет...

22. Прекрасная обложка, странно и дивно сближающая роман Достоевского с романом Набокова — Лолита.
Как известно, Достоевский был первым в мировой литературе, кто изобразил нимфетку ( сон Свидригайлова).
В самой Лолите, к слову, в одном из эпизодов, Гумберт, совративший девочку, проваливается на миг как бы в пространство сна Свидригайлова про ад на том свете, т.е., что на том свете нет ничего — кроме ада: простая банька с пауками, и всё.
А душа? Каково знать гордой и чуткой душе Раскольникова, что быть может на этом свете нет ни справедливости ни наказания загробного за земные преступления, и вот такие старушки-процентщицы вечно будут, как пауки, сосать душу и жизнь человека?
Совершенно экзистенциальная трагедия задыхающейся души Родиона: и восстать на бога нельзя: его быть может и нет.
И на человека нельзя — Слова Сонечки: «Это человек то — вошь?»
Не ведая того, Сонечка быть может дополнила Ад Свидригайлова: банька тёмная и пауки, и вши. И всё. И человек там, один, заперт, как Родион в своей кромешной каморке, похожей на гроб.
А как же душа? Она же… изнасилована этим миром ещё в детстве, совращена и надежды её на добро и свет — проданы, убиты.
Ничего нет. Лишь сумрак баньки с пауками, ворочающийся в пустоте тёмный человек, жутко слитый со своей тенью и .. бредящий мотылёк, бьющийся ослепшими крыльями о трещинку холодного окна.

23 Греческая обложка с мрачной, почти -андрее-платоновской темой, идеально дополняющей роман Достоевского.
Это картина немецкого художника Макса Бекмана -

Ночь

свернуть

Картина как бы запечатлела сцену из последнего сна Раскольникова о Трихинах и последней ночи на земле.
Никого уже нет на земле. Осталось одно семейство, почти святое семейство, у себя дома.
И вот в этот дом, как Родион к старушке и её беременной сестре ( спаситель?), врываются люди, потерявшие человеческий образ.
Они мучают и распинают семью. Насилуют женщину и ребёнок, как бы уже ставший душой, смотрит на весь этот ад, как на нечто обычное на Земле.
Всё. Человека, людей уже нет в мире, и лишь музыка, как одинокий зверь, в виде граммофона, подобно человеку на картине Мунка, кричит о гибели красоты и человечности в мире.
Это сон Родиона... о нём самом, его ребёнке и об изнасилованной Сонечке.