Деньги в русской литературе

«Сами по себе деньги никакой ценности не имеют. Они нужны для того, чтобы жить полной, богатой, сложной жизнью, не уделяя никого значения матеральным обстоятельствам».


Недавний пост о деньгах, упоминаемых в литературных произведениях, навёл меня на мысль о том, а как они вообще фигурируют в отечественной литературе? В виде короткое упоминания? В качестве платы извозчику за проезд или чаевых половому?

Вот, скажем, у О.Генри в рассказе «Супружество как точная наука» доподлинно известно, как два дружка в буквальном смысле слова делали деньги из воздуха. Т.Драйзер в трилогии о Фрэнке Каупервуде показал, как умом, дальновидностью, махинациями и спекуляциями на рынке и бирже можно сколотить миллон, потом прогореть, потерять все, и вновь возродиться из пепла как птица Феникс.

А что же в русской литературе на этот счёт? Из мне известного - «Угрюм-река» Шишкова, где первоначальный источник богатсва семьи Громовых, получнный в результате умелого предпринимательсьва, носил все же криминальный характер, и был добыт ещё дедом Данилой в результате разбоя.

И тут я нахожу случайно лекцию Д.Быкова «Деньги как герой русской литературы», и понимаю, что это то, что я искала. Его мнение не есть истина в последней инстанции, но пока что никто кроме него не высказался на эту тему так же живо, ярко, остроумно и интересно как он сам, а потому ему и слово (правда, сильно сокращённое и немного отредактированное):

-Российскую реальность характеризуют две вещи, и первая из их заключается в том, что при любой попытке обнаружить в России хоть один роман на любимую американскую и - отчасти, - французскую тему «Откуда деньги берутся?», мы сталкиваемся с пустотой. Даже Приваловские миллионы Мамина-Сибиряка о том, как Привалов их нажил, рассказывают о чём угодно, кроме самого процесса образования этих денег.

Есть люди, которые умеют, обладают каким-то даром притягивать к себе деньги, в то время как другие обладают такой же способностью категорически их от себя отталкивать. Это иррациональная вещь, которая никак не связана с работой, и русский народ это понимаеит, как и то, что в России труд ником образом не связан с оплатой. Труд - это проклятие человека, а деньги - эта, с позволения сказать, «кровь мира» - приливает совершенно не к тем органам, которые много трудятся.

Вот мы всё время восхищаемся трудолюбием Чехова, но Чехов ненавидел работать, называл себя «ленивым хохлом», а в «Доме с мезонином» прямо говорит о том, что самое лучшее, что можно делать, это «прийти с церкви в воскресенье, долго завтракать, лениво, бродить по саду, долго перекликаясь молодыми голосами», а сад – российский, еда- вкусная, дувущки – красивые, и сама мысль о труде в этих обстоятельствах кажется какой-то оскорбительной.

Мы говорим о трудолюбии Горького, но Горький ненавиде,т физический труд, и с ужасом вспоминает времена, когда он таскал тяжёлую корзину с кренделями, или толкал вперёд невыносимую тачку на соляных приисках.Ни один русский писатель не ненавидел физическтй труд так, как Горький, который при первой же возможности от труда физического перещёл на труд интеллектуальный, и с 1892 г. уже не осквернял рук тачкой ни при каких обстоятельствах.

Труженник по Горькому – особенно человек сельский - это челоек доведённый трудом до скотского состояния, и нет никакой другой литературы, в которой бы процесс зарабатывания денег так мало, так снисходительно, так презрительно был бы описан, как в России.

В нашей литературе есть либо богатые герои -типа Печорина, Стива Облонского, Вронского, или Птера Безухова, которые вообще о деньгах не думают, потому что у них всё есть и они могут позволить себе искать смысл жизни, - либо герои бедные, которые как бы они ни работали, никогда не пробьются выше в следующий этаж.

Возьмите хотя бы Бубнова («На дне»), единственного из ночлежки, который пытается выбиться, поскольку для него это сверхидея: «Вот я буду работать, и я вырвусь отсюда!»Но никуда он не вырвется. В финале он спивается, потому что единственная возможность что-либо сделать с деньгами – пропить их.

Лишь в немногих русских произведениях деньги становятся «героем», персонажем, как например, знаменитая пачка в «Идиоте», или как не менее знаменитые три тысячи в «Братьях Карамазовых» или как несколько радужных купюр в «Челкаше», и персонажем они становятся потому, что за их прикючениями мы следим с гораздо большим интересом, чем за приключниями самого Челкаша и Гаврилы.

Вторая вещь состоит в том, что русская литература - так уж получилось, - –до 19 века не существовала. Больше того - до 19 в. прожить литературой в России было нельзя. Первый профессиональный русский литератор Пушкие жил в долг, и большая часть его долгов оплачивалась государем.

XIX столетие – этот «золотой век» русской литературы, эпоха её формирования, - в мировой литератре уже век богатства и состоятельности писателей, авторов. В это время в Европе и США уже можно прожить литературными заработками. Эдгар По и Эмерсон зарабатывают вполне приличны деньги лекциями, разъезжая по стране со своими выступлениями и лециями так, как это делают современные русские дитераторы.

Довольно прилично существуют французские авторы, не только Золя или Дюма, создавший в соавторстве вообще целую фабрику по производству текстов, но Мопасан и Флобер, с его малописанием могут существовать литературой и доходами от нее, яуже не говорю о Диккенсе. Российские же писатели в отличие от своих зарубежных коллег по цеху всю жизнь перебиваются с хлеба на квас. Возможно поэтому в это время и возник такой оксюморон как «нищий писатель»...