Мой рай (силуэт)

Любите ли вы природу так, как люблю её я? (голосом Дорониной).
Я люблю подслушивать тайные сны природы (голосом Свидригайлова у закрытой двери).
Люблю подсматривать, как природа обнажается для меня одного, думая, что на неё никто не смотрит (шёпотом Актеона).

Люблю проснуться на два часа раньше любимой и заботливо приготовить чашечку чая с мёдом.
Романтично? Не спешите с выводами: чай не для любимой — для меня.
Я тихо ставлю стул перед постелью, где спит любимая.
Сажусь на него с чашечкой чая в руке. Нога на ногу, словно я на утренней террасе где-то в итальянском Ливорно.
Прибой синевы, чайки летают, сладостно-медленно, словно пена моря приподнялась до небес, поцеловав облака.
Красота…
Но ничего этого нет. Передо мной… пейзаж красоты, лучше Ливорно, Флоренции, Парижа: моя любимая спит.
Дрогнули реснички, улыбнулись губы чему-то во сне, прозрачно, словно солнечный зайчик, пропавший в цветах на обоях.
А вот рука почесала носик… красота. Так робко и нежно дети тянутся к цветку, словно бы растущему на далёкой планете.
Куда там Флоренции до этого чуда…

Боже, а как дышит грудь, нежно приоткрытая  из-за тёмно-зелёной пижамки: словно спелый плод в листве Эдема, на 5-й день творения, когда ещё нет человека, и лишь ласточки летают над Древом Познания, которое ещё зовётся в этот пятый день — Древом Жизни.
Ах, синичка села на ветку (почему бы и синичкам не быть в раю? Дарю вам рай, милые мои!) и клюнула молоденький листочек (их есть не запрещено).
Моей руке неймётся. Рука непоседа, рука-лунатик, так часто по ночам блуждающая по спящей красоте, по бёдрам, плечам любимой...
С грацией синички в Эдеме, моя рука касается зелёной пижамки на груди любимой. И самой груди.
Грешная синичка… Может, её первой изгнали из Эдема?
(прости, милая, что лишил тебя рая!).

Снова сажусь на стул. В руке чашка чая. Нога на ногу (я чуточку возбуждён… тогда от кого я скрываюсь? Привычка? Может, от души? Хочется забыть про тело, обратиться в душу и взгляд, ласкающий моего спящего ангела, словно голубоглазый ветерок в утреннем Эдеме… Еву.
Любуюсь на ту, кого люблю больше жизни. Ласкаю взглядом её милые смуглые ножки, под которые хочется постелить не то что цветы, а все стихи мира, ласкаю коленочки, чуточку согнутые, словно примятая травка в Эдеме: ангел прилёг отдохнуть.
Ах, этот изгиб ягодичек… Помню его наизусть. Губы мои помнят, и руки.
Рука-непоседа не унимается, и, словно синичка, перепархивает на ягодичку.
Что тебе сейчас снится, любимая?
Быть может, мглистое море и таинственный остров, на который выбросило после кораблекрушения, матроса без сознания.
Он приходит в себя, оглядывается с улыбкой: райский островок… с прекрасными и таинственными гротами.
И вдруг, ночью… во время поллюции матросика — землетрясение, громы и молнии, и волны, огромные волны обнимают остров, и несчастный матросик с ужасом понимает, что это живой остров, что это… кит.
Но всё успокаивается, как по волшебству, словно женщина после ссоры от ласкового слова любимого.
Сияет солнышко, утренний фонтанчик пускает кит, словно ребёнок, воздушного змея.
Красота… Рай Робинзона, или новая, артхаусная версия Аленького цветочка.

Синичка за окном странно смотрит на меня.
Любуюсь моей спящей красавицей, и на миг закрываю глаза.
Мне сладостно чудится, что мой стул стоит посреди утренних сумерек в Эдеме.
Ласково шумит листва, удивительные птицы летают, словно огромные бабочки…
Любимая спит под яблоневым деревом. Улыбается во сне..
Быть может, я ей снюсь.
Алый лист упал на плечо моё…  По-бунински зябко и хорошо, отпиваю глоточек чая. Осень в Эдеме..
А мой ангел спит. Счастливая, ей снится, что Адам проснулся раньше неё и любуется ею, принёс ей яблочек в постель и чай.

Смотрю на часы. Скоро любимая проснётся и откроет свои удивительные глаза чайного цвета, один, чуточку темнее другого: словно мы пьём чай друг на против друга, в Эдеме моих снов.
Нужно приготовить ей чай с яблочным вареньем.
Вот, всё уже на постели, всё готово.
Стул я убрал. Ласково касаюсь плеча любимой и целую её в губы, утренние, пряно-сладкие, как запретный плод:

- Любимая, вставай, утро уже.

Любимая встаёт, чудесно потягивается и улыбается мне, обнимая меня одной улыбкой, как умеет лишь одна она.

- Какой ты милый. Уже всё приготовил. Ты давно проснулся?

- 15 минут назад.

- Бери варенье, присоединяйся.

- Я лучше полюбуюсь тобой, как ты ешь.
Стульчик поставлю, не возражаешь?

- Поцелуй меня ещё раз…

- У тебя капелька варенья на краешке улыбки…

- Возьми её своими губами (голосом Евы, Джульетты… вечным голосом женщины).