О вегетарианстве и сексе (силуэт)

С чего начать? С ягнёнка, яиц, Франкенштейна? (да, есть запятая после второго слова, просто перепроверил с улыбкой).
У Перси Шелли, в поэме его юности — Королева Маб, есть пронзительный эпизод: ягнёнок смотрит в лицо человеку… который должен его съесть.
Хоть Шелли и был атеистом, точнее, пантеистом, но есть в этом что-то христианское: агнец…
Сложно кого-то съесть или убить, будь то животное или человек, если смотреть ему в глаза если видеть его детей, семейное счастье…
В другой поэме Шелли — Лаон и Цитна, устраивается что-то вроде пасхального пира, после победы в апокалиптической битве (брат и сестра - любовники, возглавили мятеж против тирании).
Животные, словно друзья, наравне с людьми сидели возле щедро накрытых столов с фруктами, вином и хлебом.
Не на столе! а возле…

В Франкенштейне, Мэри Шелли сделала своего «монстра» — вегетарианцем, который не ест как люди, себе подобных, а подобны нам — братья наши меньшие.
Кстати, почему братья, и меньшие?
Наши старшие сёстры… Звучит? что то не очень…
Почему-то вспомнил свою старшую сестру, кузину… за которой в детстве подглядывал в душе, в деревне.
Та самая сестра,которая приготовила мне однажды чудесный суп, вегетарианский, по её мнению.
Я искренне и со вкусом съел его, и лишь потом, с какой-то чеширски-нервной улыбкой заметил, что она ещё что-то готовит, из мяса.
Оказалось, что она сварила мясо и вытащила а в бульоне сделала мне суп: суп без мяса, Саша!
Искренне оправдывалась сестра…
Когда я засыпал в эту ночь, мне привиделся ягнёнок, сидящий в темноте моей спальне, в кресле, положив ногу на ногу, в позе карамазовского чёрта, с сигареткой в расщелинке копытца, и говорил мне: эх, Саша, Саша… вегетарианец ты наш. Чуть добавки не попросил.
Потом мне приснилось, что я сплю с ягнёнком в постели. Ягнёнок в чудесной лиловой пижамке моей возлюбленной: нежно-мохнатая, тёплая, прижалась ко мне, кладёт копытце на плечо и говорит: хочешь меня… съесть?
Жуткий сон.

А однажды было в моей жизни странное извращение, над которым потом нежно подтрунивала моя подруга, называя меня — де Саш, на манер Де Сада.
Я занимался любовью с подругой (секс с другом.. это ведь ещё не извращение, правда? Хотя… разный бывает секс; есть в этом некое вегетарианство души и… плотоядная страстность дружбы), и её серая кошка с белыми лапками, смотрела всё это время на нас.
Мы меняли позы, словно уходя от погони этого чеширского взгляда, хвоста… и кошка меняла расположение своё, смотря на нас с разных мест: снизу, сбоку, сверху, как ангел…
В какой-то миг я не выдержал: мне стало дико неуютно и экзистенциально стыдно: за моими плечами, сидит постороннее существо и смотрит на нас…
Мои уши стали гореть от экзистенциального стыда. Вслед за ушами, стали гореть и… ягодицы.
Возможно, есть какая-то экзистенциальная связь между ними.
А ведь я кошке купил перед этим чудесного мяса! и такая благодарность…

Кстати, это тоже, забавно, когда вегетарианец покупает еду для животных: я покупал этой зимой сало для дятла..
Рядом стояла девушка и смотрела на меня с улыбкой.
А я стоял с почти пристыженным видом, с горящими ушами (только ушами!), словно я подросток и в первый раз покупаю презервативы в аптеке, как назло наполненной апокалиптическии старушками, семейными парами, детьми…  собачкой на поводке улыбчивым хвостом смотрящей на меня…. не хватает только ангела в аптеке.
Продавщица сала смотрит на меня, худенького, бледного от переживаний… покупающего мааахонький кусочек сала, словно я голодаю и на последние деньги купил этот кусочек и вечером у меня будет праздничный ужин.
Она даже сжалилась и отрезала чуть больше чем нужно. Я не выдержал, сказал, как оправдывающийся на суде преступник, что я не себе беру сало, а дятлу. Взял сало и ушёл… в закат.
Девушка улыбнулась мне вслед, подумав — забавный и милый.
Продавщица улыбнулась мне тоже, подумав глазами: как жаль… такой молоденький, симпатичный… но сумасшедший.

Проснулся я утром после чудесного секса.
Подруга пошла в своей чудесной лиловой пижамке на кухню за чаем с мёдом, восстановить силы.
Когда она пришла в спальню… засмеялась в голос, чуть не разлив чай: пока её не было, минут 5, я уже успел ей изменить… с её котом.
Я ещё спал, и проснулся от странного ощущения…. проснулся от того, что мою левую ногу кто-то с энтузиазмом насилует, страстно и нежно вцепившись в одеялко зубками, на уровне моих ягодиц: в первый момент я даже нежно улыбнулся и отдался на миг этому чувству, думая, что это моя подруга так заигрывает утром со мной. Но потом я увидел подругу, стоящую с чаем возле двери…
Потом мы сидели на кухне и пили чай. Подруга шутила надо мной, что я, словно демон из поэмы, проник в её квартиру и совратил в ней всех, и людей и зверей, и со всеми позанимался любовью.
Кот сидел за столиком и смотрел на меня счастливой мордочкой и улыбаясь хвостом.
Подруга тоже ласково смотрела на меня и молчала, улыбаясь мне счастливыми глазами.
У меня горели уши.. как-то чеширски горели…

Не так давно, в постели с подругой, зашла речь о яйцах и вегетарианстве.
Спор вышел экзистенциально-нежным и странным.
Я не ем яиц. Подруга стала меня убеждать, что яички не живые их можно есть, я этим никого не убиваю: яйца в магазине неоплодотворённые (ах, в детстве, похитив яичко, — мама  купила в магазине, — я тайно «высиживал» его, пряча в постели, дышал на него и даже дал ему имя — Себастьян. Но в итоге, переспав ночью с Себастьяном, яичко раздавилось...).
Подруга с улыбкой заметила мне: Саш… ну это фактически менструация.
А когда ты мне делаешь куни, ты порой пробуешь мои месячные. Соприкасаешься, по крайне мере.

И тут я задумался… глядя на кошку, со всё той же чеширской улыбкой хвоста сидящей на книжном шкафчике: был виден один только хвост.
А если бы учёные вырастили в пробирках человеческое мясо, и накормили им голодающих, если бы вкус этого мяса сделали… куриным, ананасовым, не важно. Это что-то меняло бы?
Есть в этом какая-то апокалиптическая мерзость.
Перси Шелли, в своём эссе о вегетарианстве, писал об адовой мимикрии.
Нам легче есть мясо не сырое, напоминающее, как призрак у Шекспира, о совершённом убийстве, а красиво приготовленное, с чудными названиями, похожими на цветы в раю: паэлья, бризоли, кассероль…
Тут уже словно и нет кроткого взгляда ягнёнка, да словно и ягнёнка самого нет и не было никогда.
Так нежно и невинно… почти вегетарианство.
Мне вдруг подумалось, что и в нравственность проникает эта мимикрия, мимикрия вообще: такие нежные и гуманные слова: демократия, борьба за права, гендерное равенство… а всё один чёрт: мировой ягнёнок, агнец, израненный в цветах, смотрит с изумлением на безумное человечество и на реки крови от войн, на карательную медицину по смене пола…
Вегетарианство, ага…
У меня есть любимая женщина, которую я называю ласково — веганочка.
Она ест мясо, но в душе она — нежный и трепетный друг всему живому.
А веганочка потому, что она — солнышко, но не наше безумное и жёлтое солнышко, а солнышко в созвездии Лиры: звезда Вега… на которой быть может царит подлинная любовь к человеку, милым животным и полу, без разницы, мужской он или женский — звёздная любовь к душе.