Дело было в конце девяностых. Мы с женой ушли в отпуск в августе месяце и решали, что будем делать. «А поехали на море, в Одессу», предложил я. А где, что, как – начала сомневаться жена. Да сядем на поезд – и в путь, а там, говорят, приезжих прямо на перроне разбирают. Надо сказать, что вот такие решения всегда надо принимать внезапно! А то, как начнешь сомневаться, так и забуксуешь. Дело сделано, мы взяли билеты. В три дня сели на поезд в Минске и утром были уже в Одессе, где на перроне нас тут же выщемила баба Шура и завезла нас в незнакомую Крыжановку. Это была наша первая поездка на море, и грязноватый пляж с лихвой компенсировался остротой новых ощущений, жареными бабой Шурой бычками и солеными «анчоусиками», вкусным белым хлебом, домашним вином, походами на соленый лиман и, конечно же, вылазками в город.

Там я узнал, что Молдаванка – это не любовница Кости-моряка, а загадочные пересы – это вовсе не куртизанки по местному, а район Пересыпь. Как собственно и Молдаванка. Я узнал, что Ришелье – это не тот кардинал, что строил козни мушкетерам, а Дерибасовская – это не место с ворами и бандитами, а самая красивая улица города. Я впервые увидел огромный океанский лайнер, платаны, позагорал на пляже Лонжерон, вкусил непередаваемые запахи Привоза и ел самые вкусные в моей жизни чебуреки по две гривны величиною с лапоть, вынимаемые при тебе из скворчащего масла. Такой я увидел и запомнил Одессу. Спасибо тебе за знакомство с тобой и морем.

Немного другой увидел ее Паустовский в 21 году. Голодной и холодной. Время больших ожиданий во время большого же голода и блокады после Гражданской войны. Вообще про блокаду Ленинграда и голод в нем написано много, но я впервые, пожалуй, читаю о голоде после Гражданской войны. Тем более под пером советского автора. Да, книга написана уже в 58 году, и автор сглаживает острые углы, оставляя за скобками весь ужас такой жизни. В его произведениях мало негатива и все они пропитаны добротой и теплотой человеческих отношений. Так и здесь. Описывая свою жизнь, он описывает и тех людей, с которыми ему пришлось пережить это время. Как известных (Багрицкий, Бабель). Так и вовсе неизвестных. Тронула очень история его отпуска с маленькой девочкой Кирой, чья мать заболела тифом, и ее привезли к нему за город в холодную и голодную дачу.

А еще в этой повести третий раз воскрес Сашка из «Гамбринуса» Куприна. Воскрес, чтобы уже навсегда быть похороненным, и Паустовский был свидетелем этих похорон.

Повесть заканчивается страшным морским путешествием в Крым и жизнью автора в таком же голодном и холодном Севастополе.

Вот и все. Всем почитателям Паустовского рекомендую)