Американской литературы я не боюсь!

Экзамен по зарубежной литературе 20 века будет ещё долго сниться мне в кошмарах. И эта книга навсегда останется составляющей его частью.
Раздавленная модернизмом, убитая эпичностью Томаса Вульфа и анализом библейских образов Фолкнера (а дочитывались сии шедевры в последнюю неделю, в дикой спешке и по диагонали) я пришла на экзамен. Мы долго срадали над "Особняком" ("ну конечно", - подумала я, читая билет, - "единственному человеку в группе, прочитавшему Фолкнера не мог достаться какой-нибудь приличный вопрос, милый моему сердцу Голдинг или Хаксли...". Хаксли, к слову, мне тоже достался, но уважаемая ИВ им не особо заинтересовалась). Фолкнер смешался в моей голове. Я не помнила, где воевала Линда, из комичных моментов вспомнила лишь один и тот не самый приличный (месяц спустя,разглядывая в магазине мужские рубашки, я вспомнила второй, но кому какое дело...). В тоге мой ответ походил на жалкое блеяние: ну.. я не помню, как его звали, но это было так... или как-то так...
Мне было стыдно, обидно и ещё раз стыдно. Но это было только начало.

Мой единственный пропущенный семинар шёл вторым пунктом программы. И семинар этот был по американской драме. Я честно читала Уильямса, О'Нила, Миллера. Я выучила историю возникновения американской драмы, разобрала особенноости каждого из вышеперечисленных. Даже без повторения с горем попалам что-то вспомнила и ответила. Все они, разумеется, были на семинаре и они же были включены в экзаменационные билеты. А вот Олби там не было. Даже намёка на него. В ответе он упоминался лишь раз - была, мол, такая разновидность драматургии - театр абсурда и был там такой Олби.
Но преподавателям не интересно говорить о том, что было в вопросах на семинар и экзамен. Им интересно говорить о том, чего там не было.
ИВ: -А что такое театр абсурда?
Я: - э... этого я, к сожалению не знаю.
"Не знаю, не знаю, потому что не досуг перед экзаменом между определениями антиутопии, американской мечты и психологической драмы искать ещё что-то помимо вопросов!"
Одногруппница тихонечко намекнула, что как бы этого на семинаре не было. Далее последовал классический пример испепеляющего взгляда.
ИВ: -А представителей назовёте?
Я: -Олби? - очень осторожно предположила я. Одобрительный кивок.
ИВ: -А как его звали?
"Дырку над вами в небе!" - или ещё более неприлично подумала я.
ИВ: -Ну назовите хотя бы самую известную пьесу!
Помню, я ещё долго сомневалась, прежде чем ответить "кто боится" или "кого боится". Не иначе как помощь свыше помогла мне вспомнить. А точнее, случайно брошенный накануне взгляд на странице с кратким содержанием на колоночку сбоку в графе "похожие произведения".
Моя экзикуция продолжалась:
ИВ: -А героев назовёте? Сюжет в кратце расскажете? Ну а Вирджиния Вульф какое отношение имеет к пьесе?
Мой внутренний голос исчерпал весь запас приличных ругательств.
За экзамен каким-то непостижимым образом я получила "отлично".

Так вот, через несколько месяцев после этого кошмара я могу совершенно уверенно сказать, что Олби звали Эдвардом, а Вирджиния Вульф там вовсе ни при чём.
И тем не менее, пьеса действительно отличная.