Вслед за Чеховым: другие принципы построения повествования

Все, что не имеет прямого отношения к рассказу, все надо беспощадно выбрасывать. Если вы говорите в первой главе, что на стене висит ружье, во второй или третьей главе оно должно непременно выстрелить. А если не будет стрелять, не должно и висеть.

Если в первом акте пьесы девочка-подросток носит очки, во втором акте она должна демонстративно избавиться от них во время сцены преображения.

Если в первом действии бывалый коп заводит речь о выходе на пенсию, то во втором действии непременно должен возникнуть новый поворот в старом нераскрытом деле, которое имеет непосредственное отношение к нему лично.

Если в первом акте пьесы группа людей представляет из себя разношерстную команду неудачников-оборванцев, то во втором акте они просто обязаны выиграть чемпионат и/или между ними должна зародиться дружба, которая продлится всю жизнь.

Если в первом акте мужчина и женщина поднимают на смех даже саму идею о возможности романтических отношений между ними, то во втором акте они непременно должны оказаться в одной постели, нервно поглядывая в потолок, с натянутыми до подбородка простынями.

Если в первом акте мужчина упоминает о какой-то душевной травме из своего прошлого, то во втором акте должны появиться его отлакированные воспоминания о жене и маленьком ребенке (детях) и о том, как они чудесно проводили время вместе.

Если это фильм Квентина Тарантино, и в первой серии вообще нет оружия, то во второй серии должны выстрелить одновременно все семь стволов.

Если в первом действии перед нами предстает историческая личность с нетрадиционной сексуальной ориентацией, во втором действии этот персонаж должен обменяться продолжительным взглядом (выражающим смутные желания) с кем-нибудь того же пола.

Если в первом акте речь идет о группе солдат, среди которых есть чувствительный очкарик, единственным желанием которого было читать книги, то во втором акте он непременно должен быть застрелен на полуслове (или заколот, или взорван), когда он трогательно рассказывает о своем отце.

Если это фильм Кристофера Нолана, и в первом акте кто-нибудь выясняет который час, то это второй акт, тогда как второй акт на самом деле является первым.

Если в первом акте героиня туманно намекает на какую-то пережитую ею травму, то во втором акте должна быть показана излишне натуралистичная и продолжительная сцена изнасилования.

Если в первом акте женщина Викторианской эпохи – строптивая, с правильной речью и острая на язычок – отпускает шуточки в адрес высокого шатена, то во втором акте она должна бегать посреди чистого поля, всем своим существом демонстрируя сексуальную неудовлетворенность.

Если это фильм Диснея, и родитель и/или опекун не умер в первом акте, то это еще не конец первого акта.

Если в первом акте партнёром белого человека с объективно расистским мировоззрением является человек другой расы, то во втором акте белый должен извлечь ценный урок о дружбе и благожелательности в ущерб сюжетной линии, касающейся человека с другим цветом кожи.

И если в первом акте общество высказывает недовольство тем, что фильм усиливает влияние пагубных стереотипов и агрессивного мировоззрения, то во втором акте этот фильм должен непременно получить Оскара в номинации «Лучший фильм».

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ