Страньше и страньше: кто пытался повторить успех Кэрролла (и почему у них ничего не получилось)

Спустя несколько месяцев после смерти Кэрролла The Pall Mall Gazette в статье «Что нравится детям» объявила опрос среди юной аудитории, какое произведение они любят больше всего. Первое место безоговорочно заняла «Алиса в стране Чудес», «Алиса в Зазеркалье» оказалась на одиннадцатом месте. Следует добавить, что между первым изданием «Алисы» в 1865-м и проведенным опросом в 1898 прошло более тридцати лет.

Сложно сказать, почему приключения Алисы стали пользоваться таким колоссальным успехом. Сами викторианцы отмечали буйную фантазию автора и практически полное отсутствие морализаторства. Однако, если мы будем беспристрастно разбирать сюжеты книг, то увидим, что это на редкость прямолинейные квест — найти сад или дойти до конца шахматной доски. Но при этом миры настолько продуманы и богаты, что книги до сих пор являются любимыми у детей.

Казалось, что повторить формулу просто — только побольше абсурда в описаниях. Попытки повторить успех Кэрролла начались практически сразу: только в первые пятьдесят лет подражаний и спин-оффов появилось более сотни. Сам Кэрролл даже собирал коллекцию подражаний, и некоторые экземпляры из той коллекции будут у нас в списках рекомендованного чтения. Но «Алиса» всё-таки отличалась от подобных книг как небо от земли. Давайте рассмотрим если и не все, то большую часть подражаний, и попытаемся понять, чем же оригинальная «Алиса» всегда намного лучше.

Фэйри Тэйлс

Наверное, существует немало исследований, и лишь я сама виновата в том, что мне приходится «изобретать велосипед» и проводить ту систематизацию, которую, наверняка, миллиард раз успели провести до меня. Я говорю о том, как сильно было влияние в викторианской детской литературе кельтской мифологии. Разнообразные дворы фэйри, в которые попадали благовоспитанные (и не очень, если им требовалось перевоспитаться) викторианские дети, удовлетворяли только зарождавшуюся жажду фэнтези-миров. Я вспоминаю воображаемые страны Ангрию и Гондал, в которые играли сестры и брат Бронте, и мне представляется, что желание создавать миры, полные волшебства, это не случайная прихоть современного времени, а некая ступень в развитии личности.

К тому времени фэнтези еще не оформилось как отдельный жанр, потому авторы творили сказки для детей, опираясь на фольклор. При этом они чересчур детализировали миры, не только превосходя этим детские запросы, но и наполняли книги излишней дидактикой, чтобы подчеркнуть целевую аудиторию, чем отпугивали взрослых. Фольклор предоставлял примерно те же плюсы, что и сейчас разработанные сеттинги для фикрайтеров — уже готовые взаимоотношения, а также готовый мир, который не надо дополнительно объяснять читателям. Попытки привнести немного «алисости» в детские сказочные викторианские миры, привели к появлению дополнительных абсурдистских элементов в этих мирах, а также к некоей скрытой пародийности происходящего.

Так вполне себе фэнтезийное, пусть и юмористическое произведение Кристины Росетти «Говорящие подобия», которое она сама называла «безделушкой в стиле Алисы», содержит то, что с некоторой натяжкой можно назвать метакомментарием. Произведение представляет собой сказку, которую якобы рассказывают тетушки пятерым девочкам, повествование постоянно прерывается замечаниями от рассказчицы или слушательниц, мгновенно снижающими пафос происходящего и создающими второй слой восприятия.

Мало кто обращает внимание, насколько оба произведения об Алисе соответствуют канонам «попаданческой» литературы. Человек попадает в иной мир, там он должен выполнить некий квест, после чего возвращается обратно. Вернее, те, кто обратил на это внимание, попытались привнести больше клише этого уже сложившегося поджанра, как, например, Тим Бертон в своей экранизации сказки, которую правильнее было бы назвать не экранизацией, а «фильмом по мотивам». Страна в фэнтези-стиле! Квест — убить дракона и спасти королевство! Алиса — избранная и предсказанная волшебным свитком! Всё замечательно, кроме одного — теряется атмосфера оригинальной Алисы.

Сама оригинальная Алиса ведет себя несколько странно в Стране Чудес и Зазеркалье. Она удивляется окружающему миру, но не более, чем мы сами, задумавшись над теми или иными уже существующими в нашем мире традициями. Она словно не узнаёт новый мир, а вспоминает давно знакомый. И хотя всё кажется чуждым, на самом деле у этого мира есть отпечаток ее личности.

Что еще почитать:

Не сни меня!

В начале двадцатого века, когда молодые энтузиасты стали разрушать академическое искусство, они создали немало классификаций абсурда. Будем честны, по-настоящему классифицировать абсурд нельзя, большей частью всё зависит от ощущения и сопроводительных элементов. Само определение сюрреализма, как всего того, что присуще сну, сложно определимо и отделимо.

Я до сих пор недоумеваю, с какими аргументами группа сюрреалистов Андре Бретона когда-то отвергла фильм Жермены Дюлак «Раковина и священник», но приняла фильм Сальвадора Дали и Луиса Бунюэля «Андалузский пес». Но раз сам Сальвадор Дали стал практически символом сюрреализма как такового (погуглите слово «сюрреализм»), а группа Бретона осталась известна большей частью разве что искусствоведам и эрудитам, будем исходить в понимании сюрреализма из того, что мы видим на картинах испанского художника. Всё изменяется. Мы видим нечто знакомое, но у этого знакомого всегда есть какой-то неверный элемент. Те, кто при имени Дали сразу вспоминает потекшие часы с картины «Постоянство памяти», будут удивлены, что в ранней молодости художника привлекала точность форм настолько, что ему даже пенял поэт Федерико Гарсиа Лорка в «Оде Сальвадору Дали»: «Да, ты прав и не хочешь, чтоб форма размякла, как нежданного облака ватные клочья». Но затем он стал рисовать пространство сна, а в этой реальности ничто не остается навечно одним и тем же.

Именно в этом я и вижу все проблемы при изображении Алисы или схожих миров другими авторами. Даже самим Сальвадором Дали. К слову, в 1969 году ему предложили сделать иллюстрации к «Алисе», и он создал 12 гелиогравюр. Увы (а, быть может, к счастью), это далеко не самые его известные работы. И уж точно не самые популярные иллюстрации к «Алисе». Иллюстрации Джона Тенниела так популярны не потому, что он был лучшим художником в мире и смог превзойти всех последователей, я видела арты и красивей, но именно он понял (сознательно или нет) главный концепт книги — в ней очень четкие формы, но в изображении каждого персонажа или предмета всегда есть одна сумасшедшинка. И она является частью мира, ей не удивляются ни другие персонажи, ни Алиса, которая человек со стороны.

Самые обычные иллюстрации Тенниела обладают всего одной особенностью — искаженными пропорциями персонажей, у которых большая голова. Баланс безумия и точности редко когда могут соблюсти как писатели, так и художники — либо полностью сокращая сумасшедшинку персонажей, либо отсыпая безумия с громадным избытком. Это, как если бы слоны Сальвадора Дали на ногах-ходулях либо были обычными слонами, либо имели к своему странному виду еще и оленьи рога вместе с тигриными хвостами. Образ производит впечатление, когда он чуть-чуть отходит от реальности, как и бывает в снах. Мир Алисы — это мир строгих английских садов, где каждой травинке уготовано свое место, но производящих при этом не ощущение покорившейся природы, а безумия, которое кроется в чересчур строгих линиях не меньше, чем в полном хаосе.

Я понимаю сюрреализм как символизм, где значение символа может меняться в рамках одного произведения. Алиса становится крохой или гигантшей, но всё это обусловлено мироустройством, ничего не происходит просто так — она выпивает странные бутылочки, обмахивается веером, надевает перчатки или же откусывает от гриба. Всё меняется, но у всего есть объяснение. Сама Алиса, равно как и любой иной персонаж, может символизировать множество понятий или образов в разные периоды своей художественной жизни.

Кстати сказать, очень многие сюрреалисты (и Сальвадор Дали в первую голову) были увлечены трудами Зигмунда Фрейда, возможно, не в последнюю очередь его трактовками сексуальных расстройств, но при этом и самим механизмом превращения событий реальности в символы сна. Как и было сказано, я не могу говорить за то, как трактовали сны сюрреалисты в целом и каждый в отдельности, но само понятие сюрреализма предполагает, что любой человек может оценить правдивость образов, потому что все мы видим и сны и, пусть на уровне ощущений, но знаем, как взаимодействуют сны, что может быть и ничего не может быть в сонной реальности.

Я смотрела очень много экранизаций «Алисы» (если не все), и зачастую киноделы пытались в реальном мире Алисы поместить людей, похожих на персонажей ее волшебного сна, а также ситуации, которые потом разрешались в Стране Чудес. Так, в одном милом детском фильме 99-го года Алиса, которая боялась выступать прилюдно, получила несколько уроков от черепахи Квази и Грифона. То есть в этом еще одна проблема с воссозданием снов — техника образования символов сна становится при этом слишком проста, просто забавные персонажи, которые разыгрывают всё те же реальные ситуации. Тогда как множество интерпретаций романа вызвано не тем, что Кэрролл заложил в него многообразие политических, гендерных, теологических и научных аллюзий, а тем, что он всего лишь выстроил свой мир по законам возникновения сна, то есть дал персонажам и образам менять свое символическое значение, что и дает миллионы, миллиарды возможных прочтений книги. Поняв один из наименее изученных механизмов человеческого мышления, Кэрролл не нафантазировал, а сказал истину, потому что его образы прекрасно сочетаются между собой, что и бывает во сне.

Не могу не упомянуть самый важный для меня пункт, который когда-то заставил меня писать свои фанфики, а именно вопрос: кому же снятся сны о Стране Чудес и Зазеркалье? Любой читатель сразу же ответит: «Алисе». Но в том-то и дело, что далеко не все понятия Алисе знакомы, далеко не все (если не все) персонажи являются плодом ее воображения. Суд ей знаком, потому он носит отпечаток ее личности, отпечаток впечатлений ребенка, который в своем сне подправляет реальности, но также в этих снах много незнакомых для нее предметов и понятий. И нет, это не только моя идея, это идея самого Кэрролла, вопрос о том, кому снится этот сон, возникает в «Зазеркалье», и ответ на этот вопрос не «Алиса». Зазеркалье снится Белому королю: стоит ему проснуться, как сон разлетится, а, возможно, и вся наша вселенная, которая может быть тоже только чьим-то сном. Очень порадовало когда-то встретить мысль о приснившейся вселенной в книге «Ноктамбула» Тамары и Генриха Рыльских.

Этот безумный, безумный, безумный мир

Мы подходим к моему любимому разделу — попыткам продолжить Алису в той же безумной манере, а также создавать свои миры. Увы, но создавать такие миры под силу скорее художникам, чем писателям. Назову несколько авторов, которые создали безумные миры, вернее, логичные внутри, но рвущие мозг зрителям снаружи.

Особое место в моем сердечке занимают У. Брантон и Е.С. Барнс (W. Brunton и E.C. Barnes), которые иллюстрировали книгу Тома Худа «Из Никуда на Северный Полюс». Уже в предисловии Худ практически признаётся, что просто придумывал историю к иллюстрациям, а не наоборот. Кстати говоря, до некоторой степени это издание можно признать одним из наиболее удачных подражаний Алисе: так, в 1887 году Эдвард Салмон в книге «Литература для детей» предположил, что Кэрролл сплагиатил идею «Алисы» с этого произведения. То, что книга Худа вышла через десять лет после «Алисы в Стране Чудес», и плагиатить Кэрролл мог только в случае не в меру развитых провидческих навыков, спишем на то, что в 1887-м не было интернета и нельзя было быстро посмотреть годы тех или иных первых изданий. Сам Кэрролл очень нервно отреагировал на обвинение, написав редактору раздраженное письмо, что не был знаком с работой Худа.

Но вернемся от того, чем книга представлялась, к ней самой. Книга балансирует между потрясающей фантазией и дидактическим содержанием. При этом некая пародия содержится в описании мира, тогда как у Кэрролла пародия явна для читателей (хотя бы в искажении популярных в викторианское время стихов), но в рамках самого мира всё логично и серьезно. При том некоторые фантазии «Из ниоткуда» было бы неплохо воплотить и сейчас. Как вам идея того, что герой оказывается в стране оживших рисунков на обоях? Вы видели всяких чудовищ в изображении ковра на стене? Думаю, если вы старше тридцати, то ковер и фантазии насчет его узоров у вас были. А теперь представьте, что эти монстры к вам пришли. Представили? А представленного не перепредставишь.

Мне кажется, что именно начиная придумывать странного персонажа, а только затем ситуацию, где он будет органичен, можно создать безумно-логичный кэрролловский мир, почему художникам проще создавать подобные миры. Как создателя безумно-логичных миров я отмечу комиксиста Андрея Господарёва, автора когда-то очень прославившегося в сети комикса «Аминодав и Опундейл» (aka «Беспечный стрелок»). Из зарубежных — Криса Ридделла, который пишет и собственные книги, хотя опыт иллюстрации приключений Алисы у него тоже есть. А из тех, кто вообще не использует слов в своем творчестве — Джима Вудринга. Хотя их собственные миры не используют образы из «Алисы», эти миры также психоделичны, но при этом в них нет внезапных событий, всё обосновано, пусть даже это обоснование использует совершенно нечеловеческую логику. Сложно доказать, что авторы сперва рисуют и лишь затем сочиняют, кроме моей личной в этом уверенности у меня нет иных аргументов, чтобы доказать — кэрролловский мир доступно создать только в случаях, когда даешь своей фантазии в какой-то момент полную свободу и лишь затем придаешь форму, сочинив историю.

Моя уверенность зиждется на большом количестве продолжений «Алисы». Из всех них я могу выделить разве что Гилберт Адэр — Алиса в Заиголье , как наиболее приблизившееся. Потому что с самого начала создания пастишей на «Алису» авторы пустились по двум направлениям: создавать нравоучительные истории или точные аллюзии, к примеру, на современную авторам политическую обстановку. «Глэдис в стране грамматики» Одри Мэйхью Аллена, «Вестминстерская Алиса» Фрэнсиса Каррутерса Гулда, «Клара в Бланлерлэнде» Гарольда Бегби и многие, многие, многие другие, не только разбирать, но даже которые обсуждать нет желания. Но что же их отличало от оригинала? Об этом в следующем разделе.

Еще немного контролируемого безумия:

Мир, в котором вы бы согласились жить

Возможно, вы смотрели фильм Последняя мимзи Вселенной, а если нет, то очень рекомендую к просмотру. Фильм снят по рассказу Генри Каттнера и Кэтрин Мур «Все тенали бороговы…» , возможно, вам это скажет чуть больше, если воспользоваться переводом «Бармаглота» от Натальи Демуровой — «И хрюкатали зелюки». Рассказ, как и фильм, очень точно демонстрирует, еще один наметившийся путь переосмысления сказки: Страна Чудес и Зазеркалье — реальные места, которые живут по своим законам и подают знаки нашей вселенной.

Вот тут мы подошли к самому главному, с моей точки зрения, многолетнему секрету успеха Кэрролла — вселенные, куда попадает Алиса, не оживают с ее появлением и не умирают с ее уходом. Она видит куски каких-то событий и по частям воссоздает их, при этом ей надо держать постоянно в памяти, что логика событий и существ этих вселенных совершенно нечеловеческая. Кэрролл создал произведения, которые интерактивны, он не просто развлекает читателя, пронося перед его взором буйство собственной фантазии, но заставляет читателя, как и героиню, «достраивать» мир, проникаться его логикой, а следовательно жить на страницах, жить в иной вселенной.

Как дельфин для русалки, Гофман для Михаила Шемякина, так и манга, кажется, была создана для того, чтобы развивать потрясающие миры Алисы. Кстати, не скажу, что все комиксы как таковые, так у серии Возвращение в Страну Чудес №1 слишком очевидно влияние компьютерной игры «American McGee’s Alice», причем заимствовано не безумие героини, а жестокость мира, который в комиксовой версии оказался заселенным маньяками убийцами. Разумеется, тот мир не в состоянии жить в одиночку и постоянно рвется прорваться в наш, тогда как в рекомендуемых далее для прочтения томах (и манга, и многие современные романы) — Страна Чудес самодостаточна, хотя и взаимодействует с нашим миром, но точно так же может существовать в своей безумной логике сама по себе.

Что еще почитать по теме:

Время просыпаться

В этой статье удалось обозреть едва ли десятую часть всех продолжений, переосмыслений и пастишей на Алису. Но сравнение их всех с оригиналом выявило некоторые интересные мысли. Нет, не ту, что «уровня Кэрролла всё равно никто не достиг», а то, почему никто не создал такое же значимое произведение.

Льюис Кэрролл, как, надеюсь, было доказано выше, создал некое новое направление искусства, запрос на которое существовал в обществе. Сюрреализм, который был создан как направление много позже, очень приблизился к пониманию произведения Кэрролла, но не дал исчерпывающие правила создания подобных вселенных. Когда-нибудь новое течение в искусстве, которое требуется нам, на что и указывает полуторавековой успех книг, будет создано, правила поняты и закреплены, появятся те произведения, которые будут соответствовать иррациональной части нашего сознания. Возможно, правила, выведенные в этой статье, помогут созданию нового манифеста. Но и тогда Льюис Кэрролл всё равно останется первым, а потому никогда и никем не превзойденным.

Текст: Энджи Эфенди