Атеистка

1.

Моя мать была очень религиозна. Мне кажется, взрослые ррхани вообще излишне фокусируются на отношениях с Большими, хотя у меня, конечно, не слишком обширная выборка для точных выводов: только мать и тётка. Наблюдая, как они общаются с Большими, мне всегда хотелось сказать им: «Эй, откуда столько пафоса?» Ко мне Большие относились более, чем доброжелательно, искали моего общества и были рады, если я подходила к ним поздороваться, но поклонения не требовали совсем. Похоже, в нашей семье только я обладала достаточной толикой здравого смысла, чтобы не обожествлять (с какого перепугу, позвольте спросить?) каждое движение Больших, потому что мои братья относились к ним с тем же пиететом, что и мать с тёткой.

Поначалу меня совершенно не интересовал вопрос, во что верят взрослые. Тем не менее после некоторых наблюдений мне стало ясно, что тут кроется какой-то подвох. Почему-то моя мать считала Больших (особенно Большую) центром мироздания — что за нелепая точка зрения!

«Хорошо, — говорила я ей, — Большая приносит тебе еду. Но ты же и сама вполне способна достать себе еду».

«Ах, — отвечала мать, — ты не понимаешь».

«Ладно, — продолжала я, — допустим, тебе нравится общаться с Большой. Но, опять же, разве это повод считать её сверхъестественным существом?»

«Детка, — отвечала мать, — мне был Знак».

«Ага, — не унималась я, — и что это был за Знак?»

«Не могу тебе сказать, это слишком личное, — отвечала мать, — но обещаю, что когда Знак будет тебе, ты его ни с чем не спутаешь».

Ха. После таких разговоров только и остаётся, что пожать плечами и уединиться с каким-нибудь подходящим предметом для медитации, если только с ним уже не медитирует кто-нибудь из братьев.

Хотя моя мать была не слишком многословна в вопросах религии, в остальном она полностью удовлетворяла моё любопытство. Откуда я взялась? Что было, когда меня не было? Почему она приходится мне матерью, а эти двое – братьями? Как живут другие ррхани? Что с нами будет дальше? Задавая эти вопросы, я постепенно узнала много любопытного. Например, что у нас — приличная семья, а значит очень скоро у каждого из нас будут свои персональные Большие.

«Не всем ррхани так везёт, — говорила моя мать, — некоторые вынуждены жить без своих Больших, и жизнь их полна отчаяния».

«Прекрасно, — говорила я, — пусть мои Большие носят мне еду и общаются со мной, когда я не занята своими делами — другого от них и не требуется».

«Детка, — улыбалась мать, и её острые усы топорщились в разные стороны, — мне жаль, что я не увижу тебя в момент, когда ты получишь свой Знак.

Опять эта волынка про Знак!

«Ну хорошо, — ленилась я в обнимку с предметом для медитации, — а можешь хотя бы объяснить мне, почему твои боги не похожи на тебя? Нет, ну правда — будь ты сверхъестественным существом и пожелай ты создать себе живую игрушку, разве не по своему образу и подобию ты создала бы её?»

«Конечно, — кротко отвечала мать, — именно так я бы и сделала, но это лишний раз доказывает, , что для сверхъестественного существа у меня не слишком развита фантазия; к тому же, возможно, я недостаточно для этого эгоцентрична».

Видимо, она хотела добавить что-то ещё, но тут запыхавшись прибежал один из моих братцев с какой-то новой штукой в зубах и матери пришлось объяснять ему, что это – совершенно бесполезная штука, а не новый предмет для медитации. Братец настаивал, поэтому она предложила ему всё-таки помедитировать, раз уж ему так хочется, и после безуспешных попыток он был вынужден признать её правоту: невозможно медитировать с жёстким, звякающим и неприятно скользящим по клыкам.

Вскоре в доме появились новые Большие, жаждущие общения со мной. Как ррхани из приличной семьи, я была паинькой и охотно (но не теряя своего достоинства) поговорила с ними. Они возвышались надо мной – не то, что Большие, а прямо-таки Большущие. Сидя у их ног, с трудом различая их забавные плоские морды где-то там, высоко-высоко, я размышляла над тем, что, возможно, именно размеры Больших побудили мою мать считать их божествами. Право же, это смешно. Я уверена, в мире есть существа больше Больших. И что, они тоже все сплошь боги? Да ладно.

Новые Большие, немного поговорив со мной, переключились на моего брата, который так явно выражал свои верноподданнические чувства, что не оставалось никакого сомнения: этому Знак не нужен. Видимо, им это понравилось (некоторые прямо-таки жить не могут без подхалимов), так что они забрали его с собой.

Весь следующий день я провела как на иголках, и даже предметы для медитации мне не помогали. Предчувствуя скорую разлуку, я слонялась по нашему жилищу, запоминая каждую мелочь. Пыталась поговорить с матерью, но она велела мне спокойно ждать своих Больших, с которыми, как она уверена, я буду очень счастлива.

Мои Большие появились только через пару дней. То есть сначала они были не моими, а нашими с братом напополам. Брат юлил, совершенно потеряв лицо, всячески демонстрируя восторг. Я выглядела невозмутимой, но кто бы знал, с каким трудом мне давалась эта невозмутимость! Внутри было горячо и непривычно, и я даже подумала, что не отказалась бы от Знака прямо сейчас. Никакого Знака (кто бы сомневался!) мне не выдали, но поговорили со мной очень внимательно, а потом вознесли на высоту роста Больших (как у них голова не кружится?), и одна из них (моя будущая Большая, надо полагать) приблизила свою странно безусую морду к моему лицу. Стыдно признаться, но я не удержалась и сообщила, что эта морда мне нравится. Комплимент произвёл впечатление: сначала прозвучало нечто вроде «ой-она-меня-лизнула!», затем раздались высокие грохочущие звуки «ргхахаха», а потом стало ясно, что это только мои Большие. Братишке не обломилось – прощай, мама, прощай.

2.

Моё жилище в новом доме оказалось намного просторнее прежнего, а предметы для медитации были более разнообразными. Большие находились полностью в моём распоряжении, но вслед за преимуществами появились и некоторые разочарования. В отличие от Больших моей матери, неизменно пребывавших в прекрасном расположении духа, у моих персональных Больших присутствовал явный непорядок в эмоциональной сфере. Да, основную часть времени они были радостны, дружелюбны, охотно меня кормили и развлекали, но порой в них будто бес вселялся, и тогда они становились на редкость несговорчивыми. Свои регулярные приступы несговорчивости Большие сопровождали странным, я бы даже сказала, нечленораздельным звуком «низяа».

Не уверена, что транскрибирую верно, ведь в языке ррхани нет ничего даже отдалённо похожего на это самое «низяа», кроме того, мы общаемся не столько звуками, сколько движениями. Однако это «низяа» основательно портило мне жизнь, потому что всегда раздавалось в удивительно неподходящее время: в разгар медитации или, что немало меня нервировало, в ответственный момент важного исследования: вдруг — бах-тарарах, — и низяа. Порой моим бедным Большим становилось до того худо, что низяа превращалось в грозное НИЗЯАА!!!

Поначалу я пыталась просто поговорить с ними. Моя мать всегда убеждала меня, что любые проблемы можно решить обычными разговорами. Я, как могла, пыталась донести до них важность своих занятий, а также мысль о неприкосновенности моей персоны в моменты медитации и познания, но ничего кроме бессмысленного набора звуков вроде «ах-как-она-машет-хвостиком-ах-смотри-она-меня-покусывает-за-мизинец-ах-смотри-как-смешно-она-извернулась-и-подрагивает-ушкамии-подрагивает-ушками-как-будто-хочет-что-то-сказать» я не добилась. Положительно, эти существа не владеют даром осмысленной речи. Сколько я ни пыталась сложить несуразные движения их длинных конечностей в связные предложения — безрезультатно.

Всё бы ничего: у всех нас есть свои сложности и святая обязанность каждого мыслящего индивидуума — неустанно взращивать в себе кроткие ростки толерантности, но неприятность заключалась в том, что приступы их чёрной меланхолии (про себя я называла их коротко:«низяа-приступы») чем дальше, тем больше становились и моей проблемой. Поэтому я старалась никого не провоцировать и заниматься самыми важными исследованиями в отсутствие своих нервных Больших. Всё-таки я уже немножечко к ним привыкла, к своим Большим. И даже испытывала к ним, кхм… Впрочем, это слишком личное.

И вот однажды... Вы ведь уже поняли — я собираюсь рассказать о том, какой Знак мне был послан, да? Так вот. Однажды мне нужно было провести некий любопытный эксперимент, который, как я была уверена, мог вызвать очередной «низяа-приступ». Я давненько наметила план действий и теперь мне нужно было лишь дождаться, пока Большие уйдут на достаточно долгий промежуток времени.

Методичные наблюдения за привычками Больших показали, что длительность их отсутствия находится в зависимости от предметов, которые они берут с собой, выходя за дверь. Если, предположим, это большая бесформенная холщовая сумка, то их не будет два коротких сна, и они вернутся с этой же сумкой, набитой всякими предметами. Однако такой промежуток меня не устраивал, для эксперимента их нужно было как минимум шесть. Значит, придётся подождать, пока они соберутся уходить, и (обязательное условие!) Большая возьмёт свою чёрную прямоугольную сумку, которую, кстати говоря, трогать «низяа», и это очень жаль, потому что там внутри, помимо плоского, прямоугольного и неинтересного, лежат прекрасные, длинные, гладкие предметы для медитирования, над которыми, судя по градусу «низяа» мне помедитировать никогда не удастся.

Дружелюбно пожелав Большим приятного дня («ах-ты-ж-моя-лапочка-смотри-как-она-умильно-наклоняет-голову-и-внимательно-смотрит»), я дождалась, пока они (Большой и Большая с её чёрной прямоугольной сумкой) закроют за собой дверь. Потом я послушала, как они спускаются по лестнице. Затем – как они идут по тротуару вдоль дома. После они исчезли из зоны слышимости, но и тогда я не стала торопиться. Чёрная сумка означает как минимум шесть коротких снов гарантированного отсутствия Больших, так что спешить некуда. Коротко вздремнув, я проснулась в прекрасном рабочем настроении. Время для эксперимента настало! Я мысленно разметила поле эксперимента и точным, хирургическим движением поддела правым клыком кусок потенциального предмета для медитации, за каким-то лядом намертво (ну это мы ещё посмотрим!) прикреплённого к стене. Потом я потянула за него, с удовольствием отмечая сопротивление материала (прекрасный денёк сегодня выдался, будет над чем поработать!), и…

И тут голос Большой так внятно и звучно, прямо-таки в самое моё ухо гаркнул своё сакраментальное «НИЗЯА!!!», что я отскочила от стены, как резиновый предмет для медитирования круглой формы. В растерянности я обошла своё жилище по периметру несколько раз, осмотрела стены, потолок, постаралась заглянуть за угол, но при этом я прекрасно знала, что Больших здесь нет. Я слышу даже, как они дышат ночью в соседней комнате, так что как открывается входная дверь я услышала бы наверняка. Тогда что это было? Осторожно приблизившись к предмету исследования, я прикусила его ещё раз – и снова получила целую тираду «бубубу-низя-бубу-низя» от невидимой Большой.

Так вот что имела в виду моя мать, когда говорила о превосходстве Больших над ррхани. Это что же такое получается? Еда, размеры, приязнь… Это всё слишком ррханическое, этим сверхъестественную природу не докажешь. А теперь получается, что они и вправду какие-то сверхсущества. Но... Если они на самом деле способны видеть меня каждую секунду моего существования… Вот это я влипла.

Хотя, с другой стороны, теперь с чистой совестью можно бросить эти вечные перепрятушки особо ценного предмета для медитирования: Большая всё равно будет знать, куда я его запропастила. А ещё мне теперь действительно интересно, какой Знак был у моей матери.

3.

— Эва, ты не представляешь, насколько упростилась моя жизнь после установки видеокамеры! Я наконец-то перестала беспокоиться, как там эта хулигашка одна дома — не скучает ли, не скулит ли. Я уже несколько раз срывалась домой посреди рабочего дня только потому, что мне казалось, будто она там на стены бросается от скуки, но приходила — а она спит без задних лап, мохнатый ангелочек. Вокруг, правда, разруха и разорение, но это ничего, просто она ещё маленькая и многого не понимает. Теперь просто поглядываю изредка в телефон, могу вот здесь, — видишь? — подкрутить немножко звук и даже сказать что-нибудь, а она услышит.

Нет, ну ты только посмотри на эту красотку! На этот пластиковый плинтус она охотится уже вторую неделю. Прекрасно знает, что нельзя, но всё равно так и норовит его отодрать. Уж мы и брызгали его, и приклеивали покрепче — всё без толку. Подожди-ка, сейчас мы её приструним. Вот эта кнопочка... Нельзя! Да что ж такое. НЕЛЬЗЯ! О, видишь, услышала. Боже мой, надеюсь, я не сделаю из своей собаки невротичку, которая будет думать, что я всё время витаю над ней бесплотным духом. Какое счастье, что у собак не бывает экзистенциальных мыслей. Ведь не бывает же, Эва?

(для ноябрьского марафона на Лайвлибе)