Цитаты из книг — Джеймс Х. Биллингтон

Благодаря Киреевскому, Надеждину и Белинскому литературная критика сделалась главным способом обсуждения философских и социальных вопросов.

Литературная критика стала разновидностью толкования священных текстов, ведущий критик всякого влиятельного "толстого журнала" - верховным жрецом, а его письменный стол "алтаре, на котором он совершает священные обряды".

Если для свободолюбивых представителей "примечательного десятилетия" кто-нибудь и служил верховным авторитетом, то это был не философ и не историк, а литературный критик вроде Белинского или художник-творец вроде Гоголя.

"Недоросль" был первой Русской драмой, переведенной и поставленной на Западе, и единственной русской пьесой XVIII в., которая и поныне регулярно ставится в СССР.

Драматическая сатира стала в XIX в. - да и в XX в. в послесталинские времена, - способом выражения специфически русского, страстного, хотя и пассивного, общественного протеста против тирании. Как заметил проницательный немецкий наблюдатель в 1860-х гг. "политическая оппозиция в России принимает форму сатиры".

Россияне выражали озабоченность тем, что "служение Минерве столь часто сопровождается возлияниями Бахусу".

Ортега-и-Гассет, один из наиболее проницательных испанцев XX в., отметил странное сходство между "Россией и Испанией, двумя оконечностями большой диагонали Европы... двумя коренными народами, нациями, в которых преобладают простолюдины".

Так же как и в Испании, в России военные действия освящала церковь. Фанатизм, порожденный слиянием политической и религиозной власти, превратил обе страны в непреклонных ревнителей исповедуемых ими ветвей христианства.

По иронии, сталинский поход против творческого искусства начался как раз тогда, когда Россия находилась на передовом рубеже творческого модернизма.

По иронии, революция, совершенно стихийно начатая в феврале 1917 г. и получившая поддержку широкой коалиции демократических сил, была задавлена самой малочисленной и наиболее тоталитарной из оппозиционных сил, которая не сыграла почти никакой роли в свержении царизма.

Среди множества иронических парадоксов революционной традиции - постоянное участие дворян-интеллигентов, которые через революцию скорее теряли привилегии, нежели их приобретали.

В XIX в. популярность царей-реформаторов, как правило, была пропорциональна их фактическим достижениям. Александр I, свершивший на удивление мало и установивший в конце своего царствования куда более репрессивный и реакционный режим, чем даже Николай I, был всеми любим, тогда как Александр II, необычайно много сделавший в…

Идеологи, от которых исходили декларации об особой судьбе России, нередко получали образование на Западе - Максим Грек и Иван Пересветов при Иване IV, Симеон Полоцкий и Иннокентий Гизель при Алексее.

Сталин стал преемником Ленина как верховного диктатора не только потому, что был ловким интриганом и организатором, но и потому, что по складу ума стоял ближе к ограниченному и малопросвещенному русскому обывателю, чем его соперники.

Подобно Чернышевскому и другими шестидесятникам, Сталин и некоторые из его близких соратников - Молотов, Хрущев, Микоян - во многом были воспитанниками священников и просто-напросто, так сказать, посреди реки, поменяли катехизис.

Множество корней связывало Сталина с российским прошлым. Его пристрастие к огромным армиям с несметным количеством пушек продолжает давнюю традицию, уходящую во времена Ивана Грозного, его концепция воспитания, основанная на ксенофобии и палочной дисциплине, воскрешает в памяти Магницкого, Николая I и Победоносцева, а…

Упрочив в конце 20-х гг. свою диктаторскую власть, Сталин планомерно навязывал России новую монолитную культуру, которая являла собой антитезу той многообразной космополитической и экспериментальной культуре, что развивалась с дореволюционных времен до конца 20-х гг.