Лучшие книги Владимира Николаевича Топорова

В книгу лауреата Литературной премии Александра Солженицына, выдающегося ученого Владимира Николаевича Топорова (1928-2005) включена одна из наиболее известных его культурологических работ - тонкий "опыт прочтения" карамзинской "Бедной Лизы".

Издание 1995 года. Сохранность хорошая. В этой книге собраны основные работы, написанные за последние два десятилетия и посвященные "мифопоэтическому" слою в русской литературе XIX-XX вв., как он представлен рядом художественных текстов.

Книга выдающегося исследователя русской литературы, автора фундаментальных работ в области истории литературы и лингвистики, включает труды, посвященные «мифопоэтическому пространству» Петербурга. Город выступает в них как особый художественный текст, включающий и сам объект, и его отражения в творчестве литераторов Серебряного века — А. Блока, А. Ахматовой, А. Белого, А. Ремизова.
Книга рассчитана на специалистов в области культуры, истории, филологии. Для учащихся и педагогов, студентов-гуманитариев она станет образцом глубины и ясности мышления, аналитического мастерства и отточенного стиля.

В книге собраны работы разных лет, группирующиеся вокруг темы мирового дерева. Эти работы, представляющие части обширного замысла, автор считал своим главным научным трудом.
Мировое дерево (arbor mundi, "космическое" древо) - мифопоэтический образ, воплощающий универсальную концепцию мира. Он засвидетельствован практически повсеместно в чистом виде или в вариантах - "древо жизни", "древо центра", "небесное древо", "таманское древо", "древо познания" и т. п. В известном смысле мировое дерево является моделью культуры в целом.
Образ мирового дерева реконструируется на основе мифологических представлений, зафиксированных в словесных текстах разных жанров, памятниках изобразительного искусства, архитектурных сооружениях (прежде всего культовых), утвари, ритуальных действиях.
Впервые публикуются полные авторские версии статей для энциклопедии "Мифы народов мира".

В книге собраны работы разных лет, группирующиеся вокруг темы мирового дерева. Эти работы, воплощающие части обширного замысла, автор считал своим главным научным трудом.
Мировое дерево (arbor mundi, "космическое" древо) - мифопоэтический образ, воплощающий универсальную концепцию мира. Он засвидетельствован практически повсеместно в чистом виде или в вариантах - "древо жизни", "древо центра", "небесное древо", "шаманское древо", "древо познания" и т. п. В известном смысле мировое дерево является моделью культуры в целом.
Образ мирового дерева реконструируется на основе мифологических представлений, зафиксированных в словесных текстах разных жанров, памятниках изобразительного искусства, архитектурных сооружениях (прежде всего культовых), утвари, ритуальных действиях.
Впервые публикуются полные авторские версии статей для энциклопедии "Мифы народов мира".

Вниманию читателя предлагаются четыре больших тематическисмысловых блока из текста, посвященного «странному» (или, метафори­чески выражаясь, «темному» и даже «ночному») Тургеневу. Это «стран­ное», для многих читателей Тургенева вообще скрытое или лишь слабо подозреваемое и уж во всяком случае, как правило, недооцениваемое (впрочем, не только читателями, но и многими исследователями), осо­бенно отчетливо, даже резко, воспринимается на фоне «нестранного», «привычного» Тургенева — «светлого», «дневного».
Одна из задач предлежащего текста— в том, чтобы очертить (по­неволе неполно) объем этого «странного», обозреть формы его проявле­ния как в жизни писателя, так и в его произведениях (особенно в персо­нажах, которым Тургенев ссужал свои «странности»), понять характер (если угодно, структуру) этого «странного» и мотивы, которые его вызы­вают. «Странность» (кстати, слова странный, странно, странное дело об­разуют, как и у Достоевского, отмеченный элемент его языка, встречаю­щийся достаточно часто, нередко в ключевых местах текста, и, похоже, претендуют на роль своего рода «оценочного» квантора), о которой да­лее пойдет речь, существенным образом характеризует Тургенева и как человека, и, что в данном случае важнее, как писателя. «Странное» остав­ляет свой не всеми замечаемый или всерьез принимаемый след на общем портрете Тургенева и в этом смысле оно, противостоя «нестранному» в том же портрете, входит с ним во взаимодействие, без которого невоз­можно представить полно и подлинно целое образа человека и писателя.

Книга посвящена исследованию святости в русской духовной культуре — её происхождению, выяснению исходного значения слова, обозначающего святость (*svęt-), и роли мифопоэтического субстрата, на котором формировалось понятие святости, и прежде всего тому, как после принятия христианства на Руси понималась святость в наиболее диагностически важном персонифицированном её воплощении — в её носителях, святых. Как правило, каждая часть книги строится вокруг трёх основных тем — а) личность святого, б) тип святости, явленный святым, в) «основной» текст, связанный со святым — его «Житие» или собственное сочинение. Особое внимание уделяется историческому контексту и духовной ситуации эпохи, проблеме творческого усвоения наследия ветхозаветной традиции, греческого умозрения, гностицизма, не говоря уж, конечно, о Новом Завете и святоотеческом наследии. В этом кругу естественно возникает еврейская, греческая, иранская темы. Без них трудно понять специфику явления святости в русской духовной традиции.

Словарь "Славянская мифология" содержит статьи, посвященные славянским богам и другим мифологическим персонажам, а также важнейшим символам, понятиям и объектам традиционной духовной культуры. Издание ориентировано преимущественно на восточнославянскую (русскую, украинскую, белорусскую) традицию; западно- и южнославянские материалы приводятся в статьях в качестве параллелей. Народная терминология и фразеология, а также фольклорные тексты представлены на диалектах русского, украинского и белорусского языков в соответствии с орфографией источников. Даты православного календаря чаще всего даются по старому стилю. Если они указаны по новому…

Предлагаемая монография является продолжением опубликованной ранее работы авторов "К реконструкции праславянского текста" ("Славянское языкознание. Доклады советской делегации. V Международный съезд славистов". Москва, 1963). Обе работы связаны с решением задачи реконструкции на разных уровнях праславянских или древних славянских текстов и систем, лежащих в их основе.

Книга посвящена исследованию святости в русской духовной культуре. Данный том охватывает три века - XII-XIV. от последних десятилетий перед монголо-татарским нашествием до победы на Куликовом поле, от предельного раздробления Руси на уделы до века собирания земель Северо-Восточной Руси вокруг Москвы. В этом историческом отрезке многое складывается совсем по-иному, чем в первом веке христианства на Руси. Но и внутри этого периода нет единства, как видно из широкого историко-панорамного обзора эпохи. Святость в это время воплощается в основном в двух типах - святых благоверных князьях и святителях. Наиболее диагностически важные фигуры, рассматриваемые в этом томе, - два парадоксальных (хотя по-разному) святых - "чужой свой" Антоний Римлянин и "святой еретик" Авраамий Смоленский, относящиеся к дотатарскому времени, епископ Владимирский Серапион, свидетель разгрома Руси, сформулировавший идею покаяния за грехи, окормитель духовного стада в страшное лихолетье, и, наконец и прежде всего, величайший русский святой, служитель пресвятой Троицы во имя того духа согласия, который одолевает "ненавистную раздельность мира", преподобный Сергий Радонежский. Им отмечена высшая точка святости, достигнутая на Руси.

Эта книга - о судьбе светлого аполлоновского начала (понятия, выходящего далеко за пределы античности и мифологии), проявляющего себя в разные периоды истории русской культуры (и - шире - жизни) в самом широком ее понимании и тесно связанного с путем России к просвещению.

Но она же - и о не раз повторяющихся кризисах этого начала и его крушениях, о его соблазнах, ведущих к погружению во тьму. И, следовательно, эта книга и о борьбе света и тьмы, о светоносности и жизненной силе высокой культуры и ее поразительной незащищенности и угрожаемости в истории России.

О том, как аполлинизм (явление в существенной своей части петербургское) отражался в литературе, искусстве, архитектуре, философских опытах, о его блистательных успехах и его поражениях, о едином корне их также говорится в этой книге.

Эта книга - об Энее и "энеевом" пространстве, о связи человека с пространством, о судьбе и случае ("текст судьбы"), о бытии перед лицом смерти. Но больше всего она о становлении человека в предельных обстоятельствах, когда крайняя опасность требует некоего из ряда вон выходящего пути к спасению (русский язык обнаруживает единый корень того и другого), о мужестве вопрошания-поиска и готовности услышать "последний" ответ, о верности пути, о долге, о чуткости к миру знаков и умении найти нужный выход из их разноголосицы, о нахождении самого себя и обретении пространства свободы и спасения.

Настоящий том состоит из двух книг и включает исследования по балтийским и славянским языкам с доисторических времен до наших дней. На основе сравнительно-исторического и этимологического анализа раскрывается широкая картина мифологических, религиозных и бытовых воззрений балтийских и славянских народов в их генетической связи с духовной культурой древних индоевропейцев. Много внимания уделяется межэтническим контактам балтов и славян друг с другом и с сопредельными народами. Ряд статей посвящен происхождению отдельных слов и выражений в древних и новых языках.

Топоров В. Миф о Тантале (об одной поздней версии - трагедия Вяч.Иванова) // Палеобалканистика и античность. - М., 1989;

Книга выдающегося отечественного филолога В.Н.Топорова представляет собой исследование параллелей между древнегреческой и древнеиндийской поэзией в целях реконструкции структуры архаического индоевропейского гимна. Тексты Пиндара и Ригведы анализируются на различных уровнях: от лексического до образного. Ранее публиковались лишь отдельные фрагменты этого труда, в максимально полном (хотя и не доведенным автором до конца) виде издается впервые.

Для широкого круга студентов и ученых-гуманитариев, а также всех интересующихся историей литературы, языка и культуры.

В том вошли исследования по материальной и духовной культуре Древней Индии, объединенные общей тематикой - "слова и вещи и их роль в ритуале". Особое внимание уделяется метаязыковым аспектам древнеиндийской поэтики и лингвистики. Часть текстов публикуется впервые. Ставшая классической статья "О брахмане. К истокам концепции" (1974) существенно дополнена автором. Издание рассчитано на специалистов в области индоевропейских языков, типологии, культурной антропологии, мифологии и ритуала.

Книга выдающегося исследователя русской культуры, открывшего в нашей культуре такое сверхъявление, как ее петербургский текст, собирает исследования, посвященные "мифопоэтическому пространству" Петербурга. В книгу входят работы, охватывающие всю "биографи ...

Настоящее исследование предполагает три тома общим объемом более 160 авторских листов. Исследуемый материал - лексика индоевропейских языков. В центре книги - этимология славянских, балтийских, индоиранских, италийских языков; предлагаются также и этимологии лексики древнегреческого, фракийского, иллирийского, тохарского, хеттского языков. Объединяющей идеей исследования являются реконструкция и семантика, т. е. определение смысловой мотивации обозначения анализируемого слова. Реализация этих идей имеет непосредственное отношение к анализу весьма древнего пласта индоевропейского праязыка и соображениям и гипотезам, относящимся к…

В монографии излагаются результаты исследований в области древнейшей духовной культуры славян на основании этимологического анализа соответствующих терминов и сопоставления фольклорных текстов на разных славянских и балтийских языках. Восстанавливаются древнейшие типы текстов, отражающих определенные черты древнеславянской культуры.