Цитаты из книг — Джулия Каминито

Мне вспомнилась фраза, ее написали Ирис и Агата на плакате к моему восемнадцатилетию: «Дружба рождается в ту секунду, когда кто-то говорит другому: «Правда? И ты тоже? Я думала, я одна такая"».

Очевидно, так все и будет, я умею только учиться, повторять и запоминать, они могут только разрешить мне делать это и дальше, вот мое место в обществе — стать исследовательницей, ассистентом профессора на кафедре, держаться, потому что платить будут мало, попытаться пройти конкурс и стать штатным профессором, преподавать…

…корпеть над книгами стало для меня актом самоотречения, я всего лишь соблюдала договор, заключенный с обществом, ни в чем его не нарушая, это оно пожелало видеть меня на университетской скамье, я не спешила, но и не отставала, я лишь проделала все, что требовалось для получения образования, и вот теперь я полностью…

Вся моя учеба похожа на тесный контейнер без окон, плотный параллелепипед, хозяйственную постройку, которой никогда не стать полноценным зданием, мне пришлось с нуля и в режиме чрезвычайного положения создавать новое пространство, чтобы вместить свою интеллектуальную деятельность.

Я поступаю на философский факультет, назло, из вредности, в наказание, бросив вызов <…> Меня привела туда та часть моего характера, что вечно стремится доказать всем: я тоже чего-то стою. Они твердят: курсы переподготовки, медицина, хирургия, работа в офисе, — а я отвечаю: Мартин Хайдеггер.

Мать Дафны запрещает ей брать в руки подобные книги, потому что они ничему не учат, а мы еще слишком легкомысленны и ветрены, чтобы читать такое, она лучше заставит дочь выучить строки из Библии и отправит ее на целый день убираться в лесу и на пляже вместе с волонтерами. Послушав ее, я поняла, что есть в мире…

Я могу говорить с ней о прочитанном, становиться благодаря этому ближе к ней, узнавать ее, поэтому время, убитое на книги, обретает ценность; какие-то страницы читаются легко, какие-то — мучительно, а какие-то лучше бы вырвать и растопить ими печь.

Ирис методично перечисляет названия всех тех, что она успела прочитать и запротоколировать: она завела специальную тетрадь, куда заносит каждую прочитанную книгу, отмечает, понравилось ей или нет, — и хоть подруга и не показала мне эту тетрадь, у меня появилось стойкое желание заиметь такую же, я и не думала завести ее,…

Брат многое рассказал мне о нашем городке — например, что нужно представиться, прежде чем требовать к себе внимания, ведь ты существуешь только тогда, когда люди понимают, кто ты такой, когда даешь ясно понять, из какой ты семьи, откуда родом, где и что у тебя за участок, дом, вилла или квартира, из какого ты района,…

Я так не умею — ни соблазнять, ни очаровывать, я так и не научилась подавать себя, да и никогда не умела, я смотрю, как подруги танцуют, улыбаются друг другу, пьют, они несколько раз зовут меня присоединиться, будто делают вид, что я одна из них, говорят: ты отлично впишешься, мы тебе рады, — но я читаю в их глазах ложь,…

Теперь их посыл становится все более очевидным: я должна переродиться, стать новой собой, теперь прежнюю девчонку с заскоками, ту, что бежит от себя, что дерется, закатывает сцены, пора отправить на покой, она — ошибка юности, с сегодняшнего дня я должна очиститься, натянуть на лицо самую красивую улыбку.

Я не хочу быть ни умной, ни надежной, ни смелой, мне не нужны никакие эпитеты, не нужны слезы, не нужны вечеринки и плакаты: в квадратных скобках рядом с моим именем пусто, у меня нет ни латинских, ни санскритских, ни французских корней, нет приставок и суффиксов, я — отсутствующая словарная статья.

И вот я здесь, надушилась, пахну карамелью и сливками, а чучело из соломы горит, и вместе с ним наш 2005 год, конечно, следующий будет удачным, так говорят астрологи, а им нашептали звезды, год, полный любви и здоровья, шумный, прекрасный, незабываемый 2006-й.

… для меня этот мальчишка как замороженная рыба в морозилке — лежит там и, если что, может выручить, когда нечего приготовить на ужин.

Может, дело не в розах, сорванных в парке, не в книгах, вовремя не сданных в библиотеку, не в том, что ты жуешь с раскрытым ртом, не в том, чтобы обгонять другие машины по обочине, не в том, чтобы ругаться с другими детьми из-за пачки жевательного мармелада, не во лжи и не в дурных намерениях, но именно так можно стать…

На следующий день в городе развешивают некрологи, они отличаются от остальных, там ее фотография, под датой рождения — дата смерти, .... умерла три дня назад, вот так мир сообщает мне об этом, на углу, рядом с перекрестком, где дорога ведет в Поджо-дей-Пини, на железной доске, известие о ее смерти теперь покоится поверх…

Я встала в оборону: выхватила у нее сочинение, в котором окончательно пригвоздила к позорному столбу маленькую себя, свое беззащитное детство с целительными для души играми, время, когда я не умела нападать и ждала, что Антония защитит меня, когда бежала к ней, к Мариано, рассказывала им об обидах, свалившихся на меня —…

Никто не избежит издевательств, и понять, почему они появляются, невозможно; в моем случае, чтобы разразилась война, достаточно неудачной стрижки.

Я не обсуждаю с Агатой и Карлоттой то, что происходит дома, киваю, когда они жалуются, что мама подарила кофточку в полоску или розовый велосипед вместо лилового, но моя зависть, как уж, припадает пузом к земле, ползет, не показывается, я скрываю ее где-то в районе кишечника, подкармливаю, когда могу, прячу и тешу себя…