Константин Лагунов — библиография

В недрах Тюменской области течёт нефть. Люди знали о ней давным давно, но открыли месторождения и начали добывать нефть только в середине двадцатого века.
Герои рассказа – мальчишки глухой сибирской деревушки Почекуйки – Сёмен и Прохор. На берегу озера, которое называли Чёрным, мальчишки собрали в бутылку нефть, которая вырвалась из недр земли и вместе с письмом отправили в Москву Главному геологу.

Герои новой сказки тюменского писателя — отважный и гордый Белый Пёс, маленькая мышка Шуршу и красавец кот
Мурзила — отправляются в путешествие по лунной дорожке. Их ждет множество приключений. И только смелость и верность
друзей, а также поддержка таежных обитателей помогают им победить всех врагов и преодолеть все препятствия.

Повесть-сказка «Мишель» — о том, как звери спасали своих малышей
из плена жестокого и кровожадного Туч Липуча Каракруча.

Маленькая Кукурузинка жила на самом верху горы из зерна, и совсем не хотела покидать свой дом. Однажды Сорока схватила Кукурузинку, но пока она хвасталась своей добычей, зёрнышко выпало у неё из клюва. Вот так и началось путешествие Кукурузинки, полное удивительных встреч и опасных событий. В поисках дороги домой, отважная путешественница прокатится на Грозовой Туче, познакомится с Котом и обретёт настоящих друзей. Вместе они построят целый городок для зёрен и семян, в котором каждому найдётся работа. Но на этом приключения Кукурузинки не закончатся. Друзьям придётся сплотиться, чтобы защитить родной городок от целого полчища злых мышей.

Хозяин Степан Иванович весь день проводил на работе, друга Фомку повели к зубному врачу, друг Артос куда-то уехал с хозяином. А у загрустившего Ромки Рамазана появился новый друг. Вначале это была просто шкура огромного медведя, но потом она чихнула, пошевелила хвостом и превратилась в огромного, доброго, храбрейшего медведя Мишку.

Сказка о трех собаках и их приключениях. Сказочный сюжет увлекательно и ярко рисует совершенно реальные отношения героев, их моральные качества: смелость и трусость лживость и правдивость, щедрость и жадность. Побеждает искренность и верность дружбе.

Опубликовано в Тюмени. Издательство неизвестно. Из дневника А.Т. Твардовского за 31 декабря 1968 года: "...Как всегда, в истекшем году много читал...И совсем на днях исторический очерк К.Я. Лагунова (Тюмень) о сибирском (Ишимском) крестьянском восстании 1921 г. Это поистине пугачевщина эпохи революции, «бунт бессмысленный и беспощадный» в объеме в десять раз больше обозначенной в нашей историографии антоновщины, хотя тех же корней, той же природы." Из примечания авторов публикации дневника к этой записи: "В ту пору в стране был единственный человек, способный пойти поперек официального мнения» — А.Т. Твардовский, — объясняет К.Я. Лагунов свое появление в редакции «Нового мира». В середине декабря К.Я. Лагунов встретился с А.Т., вручив ему свою рукопись, и сразу же улетел домой в Тюмень. Утром А.Т. позвонил ему — 7 печатных листов прочел за ночь. Не скрыл, что напечатать будет очень трудно. Просил убрать беллетризацию и дать больше документов. После ухода из «Нового мира» А.Т. оставил очерк Лагунова у себя, «думая его как-нибудь обнародовать». Когда А.Т. заболел, Лагунов получил письмо от Солженицына с просьбой передать ему рукопись, но отказался это сделать. Он попросил М.И. Твардовскую вернуть ему очерк, который лишь через 20 лет оказалось возможным напечатать. (К. Лагунов. «21-й. Хроника Сибирского мятежа». «Урал», 1989, № 5—6). О впечатлениях А.Т. от рукописи К. Лагунова см. также: А.И. Кондратович. Указ соч. С. 338—339. Запись 26.ХII.68." Из Записок бывшего заместителя редактора «Нового мира» А.И. Кондратовича, составленных им на основе бесед с Твардовским: Из записи от 26.12.1968 г.: «Второй день А. Т. говорит о рукописи Лагунова: Удивительно, что всюду есть люди, которые что-то роют, ищут, находят, хотя никто их не заставляет этого делать. Наоборот. Ничего они сейчас за это не получат. Вот и Лагунов из таких. Он шесть лет копал и откопал что-то вроде Пугачевского бунта у нас в 1921 году. Антоновщина, о которой у нас много писали, не идет ни в какое сравнение с восстанием зауральских, сибирских мужиков. О нем в наших историях ни слова. И причина этого отчасти ясна: масштабы восстания ни с чем не сравнимы. По сути, это был мужичий бунт – «бессмысленный и беспощадный». Может быть, поэтому о нем молчат, что его трудно подвести под кулацкое восстание или эсеровский мятеж, хотя и кулаки, и эсеры там были. Да и масштабы восстания ни с чем не сравнимы, что, как это ни парадоксально, понуждает забыть его».