Цитаты из книг — Александр Гезалов

Некоторые воспитательницы не желают слышать о том, чтобы дети потрудились во Славу Божью, пускай лучше сидят в группе, мают беду. Так кто же настоящий глухонемой: дети или их взрослые воспитатели? Почему их сердца не слышат веру?

Говорят: жилья нет, зарплата маленькая. А что вы сами сделали для того, чтобы изменить ситуацию? Ничего. С какой стати тогда слезы льете по себе, еще живому, который не способен на поступок ради себя и своих детей!

Почему беда воспринимается только как тупик? Напротив, это дверь в мир иной, светлый, которого не стоит бояться. Остановиться, оглядеться, перекреститься, и начать самому меняться. Это трудно, но это возможно.

Мы долго говорили о судьбах детей-сирот, о том, как трудно выпускнику сиротского учреждения встать не на ноги — на колени.

Иногда мне говорят, что дела надо оставлять на работе, но ведь жизнь — это самая главная наша работа, так и надо этот Божий дар отрабатывать. Или мы все нахапанное утащим на тот свет вместе с тапочками?

Быть собой… Молодежь начинает искать себя, а находит нары или могилу. Печально. Потом покойничку, его безжизненной памяти, ставят памятник на могилке, а ведь ему этого уже не надо. Тем более, если те, кто остался на земле, не желают ему рая. Как объяснить, что жизнь можно потратить не на уличные бои, а на что-то полезное?…

С чего начать общественную работу? Сперва скажи кто и ты и откуда, тогда я тебе отвечу. Прежде чем помогать другим, стоит помочь себе. Сперва сам стать достойным того, чтобы помогать кому-то. Брось жаловаться на дурную судьбу, преодолей ее, вытяни себя за волосы из болота, тогда только и веди за собой таких же бедолаг.…

Директор говорил, что труд сделал из обезьяны человека. Но научить трудиться по-настоящему нас так и не смогли. Потом трудно объяснить уже взрослому человеку, как нужно работать. Что есть коллектив, с которым надо строить отношения, есть трудовая дисциплина, наконец. В детском доме так извратили понятие ценности труда,…

В сердце моем всегда будет жить благодарность и признательность к людям, зачастую совершенно посторонним, незнакомым, которые порой делом, иногда словом, а иногда и взглядом вершили Добро в моей детской душе, не давали угаснуть вере в него в моем просоленном от слез детстве. Этих людей не интересовало, есть ли у меня…

А как-то мы работали в колхозе — убирали камни с полей. На вырученные деньги должны были поехать в Москву, на экскурсию. Потом в кабинете директора появились новые стулья. На них мы в Москву не поехали — неудобно.

Меня приставили к какому-то великовозрастному "паре" — для его обслуживания. Он сразу отправил меня стирать свои носки, я отказался, в результате чего появился лиловый синяк у меня под глазом, по которому мне тут же дали консультацию: если что, я споткнулся и упал… "Падать" я стал часто, как и другие одноклассники.…

Простите меня, дорогая учительница. Как важно, чтобы на пути ребенка с нелегкой судьбой появлялось как можно больше таких хороших людей, с простым, не "наворотистым" отношением к жизни. Это отложится в памяти, ей-Богу, и потом укрепит и вынесет на стременах добра, обязательно вынесет…

Потом я понял, что частная собственность в детском доме будет отсутствовать всегда. Все общее — значит, не твое. Это со временем приносит страшный вред в имущественных отношениях — не жалеть ничего, отдавать все, безграмотное широкодушие (в кавычках, конечно же).

Говорят, что в роддоме дети, от которых отказываются, чувствуют, что их оставляют, поэтому ор стоит некоторое время, пока дети не привыкнут и не поймут, что точно никому не нужны.

Для преодоления себя не имеет значения, сколько вам лет. Важно любить жизнь во всяком её проявлении. Тогда и жизнь будет щедрой и снисходительной к нам. Давайте жить вечно светлой и славной жизнью.