Николай Копейкин развивался под влиянием (и обаянием) митьковского движения, в котором литературная составляющая всегда была очень сильна. Типология митьковских нарративов, бытовых и фольклорных, многие годы была предметом его изучения, не остался он равнодушен к приемам визуализации этих нарративов. Я не говорю уже о чрезвычайно симпатичной митьковской мифологии, стиле жизни - все это существенно повлияло на становление художника. Правда, я недаром употребляю термин "типология" - Копейкин работал с неким конвенциональным образом митьковства как движения, то есть с репрезентацией целого пласта субкультурных умонастроений и поведенческих стереотипов, не говоря уже о неком усредненном живописном стиле. Из литературных источников, повлиявших на художника, "тематически" и фантасмагорически напрашиваются прежде всего, конечно,"Москва-Петушки". Однако, я бы выделил, пожалуй, менее радикальную, чем ерофеевская, но глубоко укорененную в позднесоветской среднеинтеллегентской ментальности и повседневности довлатовскую стихию. Из визуальных - уникальную арт-практику А.Арефьева, сумевшего очень рано, с конца 1950-х, начать и вести в течение двух десятилетий предельно экспрессивную, бескомпромиссную линию, посвященную жизни ленинградских городских низов. А также - менее известную молодежной аудитории продукции сатирического коллектива ленинградских графиков "Боевой карандаш".
