Цитаты

Дайте юницам плясать и гулять по улицам града, хоть в нарядах, хоть без, а не то крепко поплатиться придется. Слушайтесь детей – они хоть и безотчетны, зато не ведают ни колебаний, ни сомнений, ни трепета. И остерегайтесь сказок. Кто знает, какая жуткая правда сокрыта за всякой шутливой побасенкой?

Вдруг всё прояснилось. Ведьма вызвала беды, а чужак их спас. Жители Гамельна любили истины попроще. И им казалось вполне естественным, что беды исходят от какой-то оборванки, а спаситель — доблестный муж.

Свернуть 

Танцующие сбивались в пары. Знатные дамы брали под руку крестьян, пахавших земли их супругов. Чуть живые, трясущиеся в лихорадке, закутанные в одеяла люди скидывали свое тряпье, дабы привольнее было резвиться.

Чумные отплясывали, вскидывая ноги в чудном единстве. Луна освещала их изможденные… Развернуть 

Свернуть 

В Гамельне же ежегодно во время торжественной обедни священник освящал сточные канавы и ночные горшки всего града, а также потроха всей своей паствы. Благодаря чему если и случалось какому ротозею омочиться или омараться зловонной жижей, то с помоями принимал он и святое помазание, полезное для… Развернуть 

Из почтения к чину его начнем с бургомистра. Во всей Священной империи народа германского только пятеро человек имели настоящее зеркало. И бургомистр был в их числе. (Иные, ежели доставала их охота узреть свою наружность, щурили глаз и созерцали размытый образ на натертой до блеска железке.)

Свернуть 

— Добрые сограждане! Потщимся же ободрить водоносов в трудах их. Ибо если всем миром поможем мы им, вскоре вознаградимся славой первого града Священной империи, орошаемого с достатком. А посему заклинаю, не щадите сил ваших. Ежели водоносы бегут не слишком скоро, возьмите палку и лупите их… Развернуть 

Свернуть 

Брэ (фр. braies) — деталь мужского костюма, нательное бельё для низа в Средние века, носились вместе с рубахой. Брэ носили кельтские и германские племена в античный период, позже их переняли европейцы в средневековье. В позднее средневековье брэ носили исключительно как предмет нижнего белья.
Развернуть 

Свернуть 

Не Мору выбирать, кто умрет. Это не его роль. Но в его силах чуть сдвинуть линии судьбы, ежели он крепко того возжелает. До сих пор он отказывал себе в том, зная, что всё имеет последствия. Но в эту минуту он не колеблется. Он вынимает из кармана крысу, гладит ее по спине. Крыса проворно прыгает… Развернуть 

Свернуть 

То и дело кто-то из жителей Гамельна стучал в двери лепрозория, прося приюта. Ибо те из горожан, кто еще был в добром здравии, не верили, что продержатся долго. И не укрылось от них, что близ лепрозория не видали еще ни одного грызуна. А  коль скоро проказа сводила в  могилу медленнее, эта напасть… Развернуть 

Свернуть 

Церковь его была полна чумными со всего Гамельна. Весь день Мирелла разносила воду по городу. И в каждом доме, где ей отворяли, она объявляла, что в  полночь состоится особая служба для всех недужных. Ослабшие, хворые умирающие, поднимались они с постелей и ковыляли к церкви со всего града. Теперь… Развернуть 

Мор дивился всё больше. Он восхищался ее стойкости. Но она не сможет держаться вечно. Он щелкнул пальцами дважды. Щелк, щелк. Теперь уж не волна, а целое море крыс ринулось на Миреллу.

Свернуть 

У Чумы было лицо красивого юноши. Волосы, глаза и кожа его были черны. На голове - щетка коротких густо курчавых волос. Черты прямые и дерзкие. В черных как смоль зрачках сверкали смеющиеся искорки. Облик его дышал силой и уверенностью, превосходящими людские. Мирелла не вскрикнула. От… Развернуть 

Приблизившись к реке, Мирелла увидела очертания мужчины. Он стоял по колено в воде и тер свое тело. Подступив ближе, она признала в нем Гастена. А дойдя до берега, поняла, что он совершенно наг.

А когда отзвонил третий час, уже на долю священника выпали чудные злоключения во время службы. Когда раздавал он облатки, из коробки, подобно Святой Троице, выскочили три крысы. И  под возгласы прихожан пробежали весь центральный неф.

Нищий давно уже шел за Миреллой. Едва ступила она за ворота, он поднялся с земли. Увечная нога чудесно исцелилась. Он побежал за ней до самой реки, надеясь еще урвать свою долю ласки от водоноски. Схоронившись за куст, он подглядывал за ней. 

Свернуть 

В 1274-м в церковь и правда как-то забрел медведь и  сожрал целый короб облаток. Священник возопил о чуде: дикая неразумная тварь восприяла благодать Божию и взалкала причастия. Священник благословил медведя и хотел проводить его в  исповедальню, ибо у  зверя, без сомнения, скопилось немало… Развернуть 

Свернуть 

Разговаривать с кем-то, кто не злословит на ее счет, для Миреллы было ново и очень отрадно. Прокаженный был счастлив поговорить с  кем-то, кто жил вне стен лепрозория, и восхищенные взгляды его спутников добавляли тому приятства. Поначалу те ошеломленно разглядывали юницу, что, завидев их, не… Развернуть 

Свернуть 

Поелику ничто не ушло от усмотрительной заботы бургомистра, в Гамельне было трое законных нищих. Ибо несомненно, что кишение сих паршивцев на улицах есть верное бедствие. Однако же град совсем без убогих есть град печально неполный. Они в нем служат справедливости в распределении достатка:… Развернуть 

Из почтения к чину его начнем с бургомистра. Во всей Священной империи народа германского только пятеро человек имели настоящее зеркало. И  бургомистр был в  их числе.

Может, Милли и правда сходит с ума. Честно говоря, она не знает, куда несут ее ноги. Сила проснулась в ней. Гнев решает за нее, а гнев не идет на попятную.

У Свана лицо отличника, но в глазах дрожит опасный блеск, а тело под стать гладиатору. В нем столько исполинского, непокорного, что Милли вдруг хочется влезть в его кожу, как в доспех.

Сван — пейзаж с буграми и ложбинами из мышц и позолоченной деспотичным небом плоти.

Но Милли не собирается жалеть старшего брата.

— Зачем быть умным, если позволяешь обращаться с собой как с собакой? — шепчет она сквозь зубы.

Его горечь пересечет моря. Уничтожит все, до самого края света. Нет ничего проще ненависти: ненавидеть самому, вызывать ненависть других.

Свернуть 

Будь он мечтателем, как его мать, он бы замер на миг, созерцая странную красоту кадра в сепии: лучи заходящего солнца освещают сквозь ветки плакучих ив, неподвижную фигуру Алмаза, похожую на болотное пресмыкающееся среди водорослей и грязи.

Но Сван Купер — пощечина этому миру, сжатый кулак, как его… Развернуть