Рецензии

Кто-то из философов сказал, что «вымысел бесплатен, в то время как каждый факт имеет цену».
Эта мысль могла бы стать отличным эпиграфом к этой книге - синтезе истории, журналистики, авторских гипотез и философских рассуждений.
Недаром автор посвятил свою работу репортёрам – «героям нашего времени». Люди, готовые рисковать, чтобы докопаться до правды, какая бы она ни была, достойны искреннего уважения.

«Дорогу к несвободе» можно воспринимать в двух взаимосвязанных плоскостях - философской и фактологической. С изложением фактов и описанием событий, отчасти определивших текущее положение дел в мире, всё более или менее понятно.
Второй способ восприятия информации предлагает вдумчивому читателю заглянуть за кулисы мировой сцены, присмотреться к глубинным причинам и немного пофилософствовать.

Можно предположить, что для некоторых читателей препятствием может стать то, что я считаю, безусловно, сильной стороной книги. Автор не пытается понравиться читателю, кем бы тот ни был. Он спокойно говорит о непростых (для кого-то) истинах.
Среди них опасности игнорирования фактов и ошибочного понимания времени, события февраля 2014 года, сбитый малазийский Боинг, финансирование ультраправых движений в Европе, влияние русских ботов на выборы Трампа в США, подпевание некоторых влиятельных фигур на Западе кремлёвской пропаганде, особенности современной пропаганды в целом (вбрасывание множества противоречивых трактовок для сокрытия реального положения дел). И это далеко не весь список.

Снайдер, отдадим ему должное, умеет привлечь внимание читателя с помощью броских терминов, которые, полагаю, не стоит воспринимать буквально. К примеру, шизофашизм на первый взгляд кажется какой-то странной помесью. Однако этот неологизм неплохо подходит для описания разнообразных, так сказать, тезисов в духе «мы там есть, но нас там нет», «у нас достаточно проблем, но, смотрите, у других всё ещё хуже», «оправдание насилия в настоящем насилием из прошлого».

Автор развивает две абстрактные концепции – «политики предопределённости» и «политики вечности». Эти парадигмы основываются на готовых предубеждениях и игнорируют реальные факторы.
Предопределённость - будущее такое же как настоящее, законы прогресса известны, альтернативы отсутствуют.
Вечность - парадигма, обращённая в прошлое, которое заслоняет собой и настоящее, и будущее.

“Политика вечности”, как и всякий случай бессмертия, начинается с установления собственной исключительности: все, что ни есть – это зло, кроме меня самого и моей группы, поскольку я есть я, а эта группа – моя.

Движение от первой ко второй - это и есть та самая дорога к несвободе. Хлёсткая метафора, вынесенная в заголовок.

По мнению Снайдера, первым от «политики предопределённости» к «политике вечности» начал переходить СССР во времена Брежнева, когда складывалась тенденция отрицания роли, которую играла помощь союзников в победе (эту роль признавал Сталин) и создавался образ «извечного врага» на Западе.

Далее Россия продолжила парадигму вечности и в эпоху высоких цен на углеводороды предприняла попытки экспортировать нарратив «вечности» на Запад (поддержка ультраправых партий в Европе, расширение информационного покрытия и т.д.).
Снайдер также отмечает, что именно в брежневские времена получило образование большинство современной политической элиты России.
Повторюсь, эти две парадигмы не стоит воспринимать буквально.

Автор защищает тезис о том, что на протяжении новой истории большинство европейских стран не были национальными государствами. Они были либо имперскими центрами, либо перифериями империй. После окончания Второй мировой войны и распада европейских империй Европейский Союз стал гаванью, приютившей оказавшиеся наедине с самими собой европейские страны. То есть европейская интеграция позволила этим странам благополучно жить без эксплуатации колоний. Таким образом интеграция - не столько свободный выбор, сколько (добровольная) необходимость, а любимый крайне правыми лозунг «давайте вернёмся к славным временам национальных государств» не выдерживает проверки исторической реальностью.
Первая реакция многих европейцев, воспитанных в рамках национальной системы образования, - недоумение. Однако оно довольно быстро сменяется пониманием, подчёркивает автор.

Доктор Снайдер поднимает вопрос о влиянии идей на политический истеблишмент и принимаемые им решения. Здесь, вероятно, важно соблюдать баланс, рассматривая идеи как серьёзную часть уравнения, но не переоценивая их значения. С одной стороны, не нужно примитивизировать. С другой, надо помнить о том, что для людей, наделённых почти неограниченной властью, идеи могут быть удобной дымовой завесой, призванной облагородить их главное стремление - удержаться у власти любой ценой. Даже если эти идеи кажутся заимствованными из позапрошлого столетия… Однако и в этом случае отвлечённые теории могут начать оказывать влияние на тех, кто ими драпирует свои действия, хотя бы потому что они обладают такой способностью. Fake it until you make it.

Снайдер довольно подробно останавливается на фигуре Ивана Ильина - политического философа первой половины XX века. Он был выслан из СССР на знаменитом «философском пароходе», в эмиграции много писал о судьбах родины и её перспективах. Господин Ильин - человек образованный, автор многих текстов (среди них эссе «Национал-социализм. Новый дух»). Он был поклонником Муссолини и иже с ним, убеждённым противником большевизма, отстаивал теорию «сопротивления злу силой» (в пику Толстому).
Философ развивал известный нарратив о безусловной непорочности России, которая постоянно вынуждена «защищаться» от «врагов». Да, это клише о «злонамеренном Западе» родилось далеко не вчера.
В этой парадигме он трактовал и большевистскую революцию, считая, что во всём «виноваты» внешние силы, а русский народ - их «жертва».
Ильина считают любимым философом президента РФ, который сам об этом говорил. Тимоти Снайдер перечисляет некоторые факты, которые свидетельствуют в пользу данного мнения. Все они общеизвестны. Один из тезисов Ильина касается выборов. Он считал их не более чем ритуалом, призванным объединить нацию вокруг спасителя.

Идеи Ильина освятили радикальное неравенство в России, перенесли акцент политики с реформ на непорочность и помогли представить Запад постоянным источником духовной угрозы.

Можно поспорить с тем, какую роль сыграли в этом идеи Ильина и других мыслителей, но не по сути.
На этом частном примере книга заставляет задуматься над возможными пропорциями идей и прагматизма в жизни человека и общества.

В плане пропаганды сегодня многое не так, как в XX веке. Методы стали менее топорными, где-то добавилось мягкости. В прошлом, замечает автор, народам предлагалась одна большая ложь и ожидалось активное с ней согласие. Сегодня в публичном поле много выдумок среднего размера, которые часто друг другу противоречат и призваны наводить туман. Также, в отличие от прошлого столетия, в наше время поощряется пассивность. Оставайтесь на диване, проводите как можно больше времени у экранов гаджетов. Можете соглашаться с предлагаемыми вам трактовками, а можете и ворчать про себя или в сети.

Фактуальность сменил понимающий цинизм, не требующий от зрителя ничего, кроме – время от времени – согласного кивка перед сном.

Книга также косвенно предостерегает против расизма и других предрассудков ксенофобского толка. Помимо того что это неэтично и негуманно, подобного рода предубеждения упрощают работу манипуляторам разных мастей.

Снайдер считает, что российские боты («компьютерные программы, более или менее сложные, предназначенные для донесения до целевой группы определенной информации») помогли Трампу выиграть выборы. Этому вмешательству в книге уделено много страниц, возможно, слишком много (особенно из 2022 года). Книга вообще, на мой взгляд, местами перегружена перечислением событий.
Однако Снайдер приводит и глубинную причину (одну из), которая сделала возможным избрание Трампа. Это углубляющееся социально-экономическое неравенство в США. Когда всё больше денег концентрируется в руках всё меньшего числа семей, это порождает ощущение разъединения и недоверия.
Усиливающееся и понятное для многих ощущение несправедливости и плохо работающих социальных лифтов создало благоприятную почву для всяких ботов, демагогии и эмоционального манипулирования.

Снайдер также развенчивает заблуждение о том, что свободный рынок якобы неизбежно ведёт к демократизации. Рыночная экономика сама по себе не ведёт к демократии и развитию институтов. Для этого в первую очередь должно быть обеспечено верховенство права, так же как и разделение властей. Ложное понимание процессов и понятий, вероятно, сыграло роль в том, что у части людей на постсоветском пространстве выработалось недоверие к демократии и капитализму. Возможно, это способствовало тому, что определённая часть населения, никогда толком не жившая при СССР, начала его идеализировать.

Так о чём же эта книга главным образом? Я бы сказала - о времени в истории и о невежестве. Две описанные парадигмы неизбежности и вечности отражают искажённое понимание исторического времени. Время не застыло и оно не движется по кругу. Время - не линейно и «не сворачивается в мистическую петлю». Время течёт, непредсказуемо меняет скорость, начинает движение по новым траекториям.

Что касается проблемы невежества, книга аккуратно напоминает о том, как рискованно в современном мире быть ignoramuses и не уметь складывать условные дважды два. Речь отнюдь не идёт о высшем образовании или культурном слое. Под невежеством подразумевается неумение проверять простые, казалось, вещи, понимать собственные слабости (те же предрассудки) и, как следствие, становится вдвойне уязвимым перед пропагандой, которая умеет добираться до сознания окольными путями.

И совсем уже последний вывод, который каким-то образом пришёл мне на ум. Не зря Моисей столько лет водил свой народ по пустыне, не зря...

Мы были первыми американцами, которые посетили Китай за, наверное, миллион лет или что-то около того.

Форрест Гамп, «Форрест Гамп», 1994

Очень горькая книга. И горечь ее усиливается щенячьим восторгом автора. Ему есть чему радоваться, а вот нам нет, так как мы остались в дураках.

Странное это дело, книга явно писалась с расчетом только на американскую аудиторию. Об этом говорят и специфически расставленные акценты, и оправдания автора в определенных местах. Но она интересна и нам, нашей стране, вынужденной играть на той же шахматной доске Евразии. И теперь мы смотрим на рассказ американца о Китае своими глазами, со своим багажом.

Киссинджер начинает издалека, с обширной исторической справки, раскрывающей взаимодействие Китая с различными варварами на протяжении пары тысячелетий. И рассказывает о шоке конца XVIII – начала XIX века, когда Китай нехотя осознал, что у него больше нет преимущества над европейскими и американскими дикарями.

Попутно Киссинджер обвиняет Россию в развязывании обеих мировых войн, так, между делом. Я уделяю этому много внимания? Просто это хорошая прививка, которую следует сделать, чтобы снять розовые очки при оценке политики – мы всегда были и будем для наших западных партнеров зеленокожими орками, и только это стоит принимать в расчет.

Но книга внешне о другом, не об угрозе России миру. После исторической справки Киссинджер окунается в свой мир дипломатии. Он рассказывает про сатанински хитрого Сталина, про изначальные трения его с Мао, про маниакальные идеи китайского руководства и взаимонепонимание США и КНР, приведшие к Корейской войне и двум кризисам из-за Тайваня.

И все время автор сетует, что США не разглядели трения между Москвой и Пекином раньше, что сменявшимся в Белом доме администрациям коммунистический заговор казался таким монолитным. Ведь можно было остановить Советы раньше, ударить по позициям Москвы не в 70-е, а в конце 50-х.

Постепенно повествование подходит к пункту, который так нравится Киссинджеру и так претит мне. Я никогда не смогу понять китайцев. Можете ли вы? У вас есть союзник, который пролил за вас кровь, помогал вам в 30-е воевать с японцами, разгромил Квантунскую армию в 1945, подписал с вами в 1950 году союзнический договор о взаимной обороне. Союзник, который пришел вам на помощь, строит инфраструктуру, помогает сделать собственное ядерное оружие. Да, союзник пытается играть роль старшего брата, но достаточно ненавязчиво.

Что же делаете вы вместо благодарности? Цепляетесь за мелкие идеологические расхождения, абсолютизируете их. Начинаете спорить, вести публичную дискуссию. Все пока в рамках. Но секретно вы начинаете считать, что ваш союзник плох, так как отошел от чистоты идей. Ок, возможно это правда, Советский Союз времен Брежнева мало стремился к мировой революции. Но следует ли отсюда вывод, к которому пришли китайцы – заключить союз с США против СССР? На мой взгляд, нет. На их взгляд – да.

Дальше...

Вряд ли возможно представить себе глубину удивления в Москве в 1971-1972 годах, когда Мао задружился с Никсоном. Отныне к нашим расходам прибавилось и поддержание оборонительной линии в Сибири против Китая, уже усиленной после серии пограничных конфликтов 60-х. Что, интересно думали в нашем Политбюро по поводу китайских маньяков?

И если сначала я был поражен китайской ненавистью к СССР, то потом у меня начала закрадываться мысль – а не говорили ли китайцы просто то, что американцы хотели услышать? И постепенно мне стало казаться, что китайцы провели блестящий дипломатический маневр, освоенный потом многими восточными европейцами – говори США то, что они хотят услышать (делай при этом все, что угодно, ты уже «свой сукин сын»), и ты получишь деньги и технологии.

Вся эта антисоветская риторика выглядит искусственной и, судя по всему, таковой и была. Китайцы пугали американцев фантомным вторжением СССР и получали взамен технологии и средства для экономического рывка. Именно поэтому, когда СССР начал слабеть, КНР пыталась его подпереть – ведь без советской угрозы американцев будет трудно разводить!

Но самое странное, что США не заметили, что китайцы их использовали. Дошло даже до того, что в 1979 году, когда отмороженные китайцы вторглись во Вьетнам, которому столько лет помогали в войне против США, США же поставляли Китаю разведданные для осуществления этого вторжения! Хитрости китайцев нет предела.

Эта книга должна быть холодным душем для ярых сторонников «поворота на Восток» и прочей актуальной ерунды. Надо быть готовым, что наши добрые друзья подставят нас при первой же ситуации, где это будет им выгодно.

Горько же мне было от осознания упущенных стратегических возможностей. Если бы Мао так не шатался в международной политике, если бы победила просоветская партия, если бы китайцы хотя бы просто не мешали потом в Африке и в Азии, варились бы в собственном соку больших скачков и культурных революций. Так нет же, им надо было отомстить нам за все хорошее. Как писал Высоцкий по этому как раз поводу:

«Когда вы рис водою запивали -
Мы проявляли интернационализм, -
Небось, когда вы русский хлеб жевали,
Не говорили про оппортунизм!»

P.S. Перевод очень хорош, гладок и легок, шероховатостей почти нет, читается книга на одном дыхании.

Сто лет назад с выстрелов в Сараево начался XX век, двадцать лет назад британский историк Эрик Хобсбаум написал о нём книгу, а ещё через десять лет её издали в России. Маленьким тиражом, вроде как для немногих. Что ж, объяснимо: Хобсбаум продаётся хуже неутомимого критика капитализма Кругмана или пламенного атеиста Докинза. Ему ничего не надо доказывать и никого не нужно убеждать, для великого историка проблемы демократии и авторитаризма, рынка и планирования, науки и религии, массовой культуры и авангарда уже давно разрешены - в этой книге. И он имеет право: одногодка Октябрьской революции, Хобсбаум видел все идеологии, все режимы, все заблуждения и химеры своего века. Шестнадцатилетним юношей в Берлине он наблюдал приход к власти фашистов, в 1953 пил пиво вместе с первооткрывателями спирали ДНК Уотсоном и Криком в Кембридже, писал письма протеста против советского вторжения в Чехословакию, но из Компартии не вышел - кажется, что и мемуары старика Хобса читались бы на одном дыхании. Однако всё ровно наоборот: "Эпоха крайностей" написана "с высоты птичьего полёта", как если бы её автор жил в каком-нибудь XXII веке и отстранённо взирал на копошащихся предков. В то же время это не "Повседневная жизнь времён Бомбы", а скорее "Бродель о вчерашнем": структуры региональных экономических систем, развитие мировой торговли, классовые отношения, научно-технический прогресс. В трёхтомнике о "долгом девятнадцатом веке" Хобсбаум достиг совершенства в анализе долговременных тенденций выбранного периода, и "Эпоха крайностей" успешно следует проверенным рецептам, в конце демонстрируя и отличные прогностические возможности такого метода.

Для тех, кто не в теме:
Для неподготовленного читателя одолеть итоговый труд Хобсбаума будет непросто. Линейный нарратив характерен лишь для немногих мест книги (например, о советском опыте развития), а весь остальной текст крайне плотно спрессован из глубоких умозаключений, необходимых цитат и проницательных выводов. Рядовой историк использует факты как прищепки для простыни истории, и без них его конструкции скукоживаются, Хобсбаум же невозмутим как Наполеон в ночь перед Аустерлицем: он не только знает все грядущие передвижения вражеских армий на разложенной карте сражения, но уже готовит победную речь. Романтика кубинской революции не повод для разговора, куда важнее объяснить роль армии в проведении реформ в Латинской Америке; про ужасы нацизма - как-нибудь в другой раз, зато опровергнем советскую теорию о поддержке Гитлера крупным капиталом и западную теорию о "фашистской революции"; в Тегеране фанатики захватили посольство США? - кому какая разница, если иранская революция впервые произошла вне традиций 1789 и 1917 годов! Короче говоря, обращаться к "Эпохе крайностей" за красочным и подробным рассказом о прошлом веке было бы неправильно. Это "Улисс" для историков, демонстрация мастерства и техники, бенефис всемогущего автора.

Для тех, кто в теме:
Марксистские взгляды Хобсбаума ему всегда мешали в жизни, но помогали в исследованиях. Он мог взглянуть на исторический процесс как бы с другой стороны, с позиции идеологического противника, и отметить недостатки капитализма и либеральной демократии. Он, конечно, бесконечно, далёк от идеализации советского проекта, тем более что наблюдал его крах, однако твёрдо уверен, что без Октябрьской революции, без сталинских пятилеток, "золотой век" западной экономики (1950-1973) не был бы возможен. Европейские правительства и США строили "государство всеобщего благоденствия", оглядываясь на СССР с его системой соцобеспечения, всеобщей занятостью и высоким образовательным уровнем. Послевоенный капитализм взял из этой системы всё лучшее, но позже устремился к другой крайности - неолиберализму восьмидесятых, безнадёжность которого была уже очевидна автору в 1994 году (прислал бы хоть Ельцину письмо на этот счёт!). Разумеется, экономическими штудиями Хобсбаум не ограничивается, куда более важными ему представляются демографическая, экологическая проблемы, а также наступающий технократизм и особенно конец традиционализма в смысле конфликта поколений, кризиса семьи и нравственного разложения. Историки будущего, по его мнению, сочтут "холодную войну" интересным, но малозначительным эпизодом века, вроде распри католиков с гугенотами 500 лет назад, однако отметят упадок Европы и европоцентризма, рост глобализации, культурную революцию. Поразительно, но прогнозы автора из концовки книги сбываться начинают прямо на наших глазах: рост национализма в постсоветских республиках, укрепление фундаменталистского ислама и связанный с этим всплеск мирового терроризма, ослабление национальных государств, коллапс системы международных отношений на основе ООН и равновесия держав, кризис Евросоюза... Как занудный Мелькиадес, Хобсбаум описал самый жестокий век человечества и заглянул намного дальше. Его пергаменты никаким ураганом уже не сметёт.

Общая оценка:
Двадцатый век - взгляд из будущего.

Двадцать лет назад Кэтрин Мэрридейл приехала в Россию собирать материал для своей книги - историко-философской работе о представлениях о смерти в России за последние сто лет. Мэрридейл исходила из предпосылки, что в такой стране как Россия, которая за весь двадцатый век пережила необычайно высокий уровень насилия, должны сложиться свои особые представления о смерти. Ее интересовало, каким образом народ вынес, оплакал и отрефлексировал миллионы смертей, которые сопутствовали нескольким войнам (от русско-японской до афганской), нескольким волнам репрессий и катастрофам (голод, эпидемии, Чернобыль).

Поэтапно рассматривается история смертности и демографическая обстановка от последних лет империи до распада СССР. Автор исследует, как менялось отношение к смерти и восприятия похоронного ритуала в сознании человека, как религиозные ритуалы замещались революционными и обратно к православным корням. Помимо этого, она затрагивает тему утилизации тел, которая особо в литературе не поднимается и считается чем-то самим собой разумеющимся. Вот правительство подавило гражданскую войну, расстреляло 100 тысяч человек, а куда девать тела? Зимой не захоронишь, морги и больницы забиты до отказа, хоронить негде и некому, а ведь смерти еще нужно скрыть. Или вот в краю голодомор, миллионы погибших, из них кто-то умирает прямо посреди улицы, хоронить их некому, у оставшихся в живых элементарно нет сил, единичные случаи каннибализма происходят повсеместно, и у меня как-то не поворачивается язык их осуждать. Или вот в ГУЛАГе узники заняты изнуряющим трудом, питание скудное, в условиях постоянной мерзлоты нет времени и нет возможности хоронить тела.

В таких условиях человек теряет уважение к жизни и смерти, уважение к самому себе. Вся наша история за последнее столетие, от давки на коронации Николая II до афганской войны отмечена печатью горькой истины, что жизнь человека не стоит ни копейки. Царизм продемонстрировал нам, что ни набожность, ни образованность не мешали сильным мира сего поступать с людьми жестоко, обесценивать жизни миллионов людей. Своих врагов мы предпочитали забрасывать собственными мертвыми телами, выходили из войн с победой и с количеством жертв, в несколько раз превышающим потери врагов, и второе при этом нам казалось не таким важным как сам факт победы.

Революция учила нас бороться до последнего, «перешагивать через мертвые тела» и шагать вперед. Отношении к смерти революция унаследовала от ненавистного же ей царизма. Два главных ее вождя взирали на смерть (и даже на смерть своих близких) так же холодно и отстраненно.

Первый председатель ЧК Феликс Дзержинский довольно холодно выразил эту мысль в своем дореволюционном дневнике, который вел в тюремном заключении: “Что же касается чувства, то могу сказать тебе: жизнь наша такова, что требует, чтобы мы преодолевали наши чувства и подчиняли их холодному рассудку. Жизнь не допускает сантиментов, и горе тому, кто не в силах побороть свои чувства”.

В главе «Красные похороны» переход от православных к коммунистическим ритуалам достигает своего логического завершения. Коммунизм сформирован, у него них появились свои лозунги, свои «святые» (погибшие за революцию) и свои праздники - годовщины тех или иных событий. Апофеозом всего этого процесса станет смерть Ленина, чьи останки будут сохранены, как мощи какого-нибудь святого в религиозной конфессии.

Советская власть, стремившаяся разными способами низвергнуть власть смерти, фактически превратила сердце своей столицы, церемониальное ядро своего правительства в могильник. Бунтари, который вскрывали гробы с останками православных святых, теперь ревностно охраняли свою собственную раку с мощами. Они упорно отрицали какую-либо преемственность и связь с религией и с прошлым. Но ирония была очевидна. Империя была возведена на костях святого и при помощи своей самой большой тайны – науки – сохраняла его тело нетленным. Революция, низвергшая религию, отмечала свои главные праздники в присутствии всевидящего отца. Смерть победить не удалось.

Вторая важная тема этой работы – это коллективная память о трагических событиях советского периода, точнее отсутствие этой коллективной памяти. Есть миллионы индивидуальных «памятей», но нет одной общей народной «памяти», которая бы объединяла всех (в том числе и тех, кто не переживал этих трагических событий). Возьму пример из книги, который отвечает и моему опыту. Серии событий известных как Голодомор имеют огромное значение для Украины, они являются частью государственного и социального мифа Украины. Я услышала несколько лет назад, как на украинском шоу талантов провели минуту молчания в память о Голодоморе, что подчеркивало значимость этого события. Однако, «голодомор» не был исключительно украинской трагедией, в те же самые годы пострадали и другие регионы РСФСР, но тяжелее всего пришлось Казахстану, где погибла половина коренного населения. Но у нас в Казахстане эта тема не стоит (и не стояла) ребром так, как это происходит на Украине. Об этом просто не говорят, будто это было чем-то незначительным или обыденным. Конечно, я знаю о голоде из книг по истории, и много кто знает на самом деле, но у нас нет глубинного осознания, нет чувства сопричастности по отношению к этим событиям.

История перманентного насилия вкупе с культурой молчания на территории Советского Союза создало какого-то чудовищного монстра, с которым до сих пор непонятно что делать. Все это напоминает какой-то массовый стокгольмский синдром. Мой собственный дедушка рассказывает о пережитом голоде, а потом произносит тост «Крепка советская власть!» и опрокидывает стопку. Он страдал, но он не хочет никого ругать. Он не хочет слышать про все эти ужасы, потому что если все знать, можно просто сойти с ума. Он не знает, как надо было лучше сделать, и никто не знает на самом деле. Это прозвучит пафосно, но если бы я увидела хотя бы немногое из того, что довелось увидеть им, я бы не знала как жить дальше и зачем жить вообще.

Кэтрин Мэрридейл взяла около сотни интервью у четырех категорий людей в четырех городах России и Украине и обнаружила, что все они желают много говорить, но никто из них не хочет слушать. Среди жертв царит разобщенность. Ей рассказывали о лагерях, расстрелах и голоде, но каждый стремился высказаться, донести свою историю, рассказать «как все было на самом деле» и почему «их страдания» важнее и значительнее, чем у других. Здесь очень показательна серия интервью, где она собирала в комнате для интервью одновременно пять респондентов. Наивная англичанка, наверное, ожидала, что герои будут вместе вспоминать события, находить в воспоминаниях точки соприкосновения, будут сочувствовать и поддерживать друг друга, а в конце обнимутся и порадуются, что Сталина больше нет. Но ничего этого они не хотели, для них Мэрридейл была еще одной докучливой теткой, которая приехала задавать дурацкие вопросы. Все они рассказывали ей уже заученные ими отредактированные эпохой молчания и страха истории (вы и сами такие слышали не раз от ваших родных). Они были неспособны отпустить эту эпоху и сказать ей то, что она так хотела услышать. Кто-то критиковал ее за неудачный выбор метода сбора данных, но по-моему эта неудача показательна и более продуктивна для всей ее работы в целом.

Мэрридейл, следуя западной традиции, проповедовала психоанализ как способ пережить трагические события в жизни. Она хотела заставить тех немногих уцелевших говорить о самом болезненном, вытаскивать наружу самое темное и страшное, забытое и подавленное. Она хотела помочь им справиться с горем, но это было не тем, что им было нужно. Отрицание – тоже способ выживания. Люди, которых она повстречала, не хотели говорить «все о смерти да о смерти», они верили, что их мучения были оправданы, что эти события были меньшим злом, они хотели доказать ей, что они прожили трудную, но неплохую жизнь. Показательна история женщины, отца которой расстреляли, сама она сидела в лагере, но плакала, когда получила медаль из дешевого металла в годовщину дня победы. Медаль забрала у нее чувство вины. «…медаль, символизирующая ее вклад в сталинскую войну, в великое коллективное усилие людей, которые плевали в нее на улице после ее освобождения из заключения, едва ли не самое дорогое ее достояние, которым она невероятно гордится».

И этим мне понравилась это исследование в том числе. Кэтрин Мэрридейл вошла в нее со своей гипотезой, но вышла с другим выводом. Она выводит в самом конце:

Говорить как бывший советский человек и россиянин означает говорить (коль скоро человек выбирает эту субъектную позицию) с позиций безопасности, говорить изнутри культуры долготерпения, выносливости и героизма, говорить на языке “исторической участи”, говорить (при всей возможной иронии) о дерзновении и отваге, которые требуются, чтобы возглавить борьбу за освобождение человечества.

Эта книга из категории сложных и требует сосредоточенного чтения. Это - большое исследование, глубокое проникновение в культуру с привлечением сотни источников западного и отечественного происхождения, мемуаров и живых интервью; которое шло до нас почти двадцать лет. Кроме того, это очень эмоциональная книга, она заставляет не столько узнать, сколько прочувствовать историю своей родины, осознать насколько чудовищный и уникальный опыт пережили наши предки, и дать нам возможность (если мы достаточно проницательны) что-нибудь да вынести.

В названии этой книги фигурирует слово «гулаг», что я считаю совершенно неправильным. Пожалуй, эта книга читается также тяжело как «Архипелаг ГУЛАГ», но не потому что она косноязычно написана, нет, и даже не потому что это «художественно-литературное исследование». Наоборот, всё сказанное здесь – это правда, в отличии от лжи русского писателя-диссидента, эту книгу писал профессор Гарвардского университета. Но, как и в солженицынском «гулаге» всё новые и новые описания чьих-то страданий, немыслимых наказаний и издевательств, валятся на тебя с каждой страницы, такое чтение утомляет, а иногда и вовсе становится невыносимым.

Скажи мне ещё совсем недавно слово «колония», я бы представляла себе век 18ый- 19ый. В этой книге нас ждёт рассказ из середины века 20ого: в Германии уже освободили евреев из концлагерей, уже Гитлер покончил с собой в бункере, уже прошёл Нюрнбергский процесс над нацистской верхушкой и в Европе жизнь постепенно входит в привычное русло. Но только не в Африке. Здесь и после Второй мировой будут продолжаться все прелести того, что сейчас принято называть «геноцидом»:
1) Трудовые лагеря
2) Колхозы в их извращённом виде
3) Аналоги гестапо
4) Голод
5) расизм

Есть здесь «контрольная фраза» про Сталина, но хочется сразу же остановиться и задуматься, а слышала ли я, чтобы при Сталине морили голодом детей? устраивали целые детские трудовые лагеря? кого-то окунали в кипящую воду с рисом? Потому, сравнение с гулагом считаю здесь неуместным, тем более, что в этой книге в роли заключённых выступает обычное африканское население, в том числе дети, старики и женщины, ни в чём не виноватое перед «белыми господами».

Автор начинает свой рассказ с событий 1901 года, когда англичанам в «драке за Африку» (а также в Европе у Англии был главный конкурент в лице Германии) срочно понадобилось контролировать один из самых важных торговых путей – Суэцкий канал, и они озаботились постройкой железной дороги в Кении. Население регионов, где планировалась постройка, естественно взбунтовалось, ведь их деревни должны были быть сравнены с землёй. Чтобы подавить восстание, английская армия использовала штыки, винтовки и пулемёты, это заставило население бежать вглубь страны. Однако британское правительство быстро смекнуло, что в Кении они зависят от местных, так как кто-то должен обеспечивать поставки продовольствия, поэтому одним «отпугиванием» отлелаться не удалось.

Свой беспредел Англия объясняла просто: высшая раса, христианские ценности, экономические ноу-хау, избавление мира от «отсталых нехристей» - это всё «бремя белого человека». Однако, «бремя» никак не должно было отразиться на самих налогоплательщиках в Англии, колонии должны были обеспечивать себя сами – ни цента от белых не должно было пойти «отсталым нехристям».

В Кению из Англии в основном ехали фермеры или аристократы, и вот уже побережье Африки наводнил багаж лордов и леди с их граммофонами, безделушками из фарфора, ваннам для купанья и другими вещицами, позволяющими господам чувствовать себя как дома. На одного такого английского господина приходилось по несколько дюжин слуг из числа местного населения, обязанности которых были чётко разграничены. Гедонический стиль жизни – секс, наркотики, выпивка и танцы захлестнули скучные африканские будни. Появился даже свой «африканский Мулен Руж».

В серьёз белый человек верил в то, что у африканцев мозг меньшего размера, а также снижен порог чувствительности и боли, да и пищевые потребности гораздо скромнее. Чего не придумаешь, чтобы оправдать свой расизм и жестокое обращение с людьми?

Расположившись в Африке, белые господа тут же принялись притворять в жизнь закон «разделяй и властвуй»- каждая этническая группа должна была быть отделена от другой, к 1920ому году у каждого африканского рабочего была своя айди-карта с указанием его этнической принадлежности, отпечатка пальца, там же трудовая история и подпись работодателя. Этот «паспорт», размером с портсигар, они должны были носить на шее.
Помимо этого, навязывалось христианство и европейский стиль жизни.

Как водится, англичане делали своих «цепных псов» - наряжали их в европейский красивый костюм, галстук и шляпу и ставили во главе колоний. Одним из самых резонансных событий 50ых годов стало убийство представителями народа Мау-мау генерала Варухиу, его ещё называли «африканским Черчиллем». Местное население праздновало его убийство, радовалось в открытую смерти того, кто продал свою страну за деньги, но не смог забрать эти деньги с собой на тот свет. За этим убийством последовало другое – Эрик Боукер был задушен со своей семьёй в собственном доме своими же верными слугами, по-видимому не вынесшими чудовищного отношения к себе.

Английская пресса тут же начала разносить новость об «ужасных чёрных», не скупясь на красочные эпитеты: «тёмные», «злостные», «сдеградировавшие». Репрессивные меры последовали в виде повышения налогов, тюремных заключений, телесных наказаний и террора. В 1953 году контроль над населением был тотальный – конфискация имущества, строгая слежка за перемещением по стране. Подозрительность со стороны белых к населению дошла до безумия.

Подозрительность быстро превратилась в аналог гестапо – допросы и избиения с применением разбитых бутылок, непотушенных сигарет, электрошока, ножей и даже диких животных и змей. «Интервьюированным» иногда клали горячие яйца на половые органы, английские господа избивали беременных женщин. Не прошедшие допрос отправлялись в концлагеря, где их избивали до смерти.

Ты не мог пошевелить рукой, чтобы вытереть пот с лица, это только привлечёт надзирателя и он может избить тебя. Он мог дойти до безумия, избивая тебя. Он мог просто выбрать двух или трёх рандомных жертв и избить их до полусмерти. Мы никогда не знали, кто будет следующий. Оставалось молиться, что выберут не тебя, а кого-то другого.

Обыденность для местного населения превратилась в каждодневный ужас: дети, разлученные с родителями, голод, болезни, дизентерия. Истребить как можно больше народа – вот цель создания таких лагерей.

Всё это происходило одновременно с вечеринками с льющимся рекой алкоголем, приличными манерами в другом мире – мире белых английских господ, в цилиндрах и с закрученными горячими щипчиками усиками.

Почему-то, эта тема Кенийской трагедии мало где упоминается. Я ни разу не слышала, чтобы Англия была обвинена за геноцид и выплачивала репарации. Королева, по которой весь мир плачет вот уже две недели как, самолично видела, в каком состоянии находятся колонии, но продолжала пополнять коллекцию драгоценностей. Нацизм замечают только в Европе и только тогда, когда это удобно.
Очень тяжёлая книга, но очень нужная, и я бы хотела, чтобы её перевели на русский язык. Спасибо за рекомендацию Гале Tin-tinka , без тебя я бы вряд ли вышла на эту тему.

У общего обзора мировых событий могут быть как достоинства, так и недостатки. Автор хорошо изобразил мировые тенденции в политической жизни, отношения между странами, формы развития государства, сосуществование первого, второго и третьего миров, социальную активность, затронул развитие культуры и науки с взаимовлиянием их на социально-экономическое состояние общества. Такие обзоры считаю полезными и что-то, в подобном виде, стоит преподавать в ВУЗах. Например, история отдельных стран будет трактоваться по другому, в контексте общемировых тенденций. В книге это можно увидеть на примере нашей страны.

По ходу чтения можно наблюдать противоречия и недостаточность в существующих системах общества (капитализм, социализм). Уже к концу 20 века были ярко видны несовершенства существующих социально-экономических систем. Тем не менее СССР, на глазах у всего Мира ринулось осуществлять у себя «свободный рынок», несовершенство которого, мировым экономистам, были уже ясны и многие внедряли у себя элементы плановой экономики.

«Например, в 1945–1946 годах Франция осознанно вступила на путь экономического планирования для модернизации своей промышленности. Такая адаптация советских идей к смешанной экономике капитализма оказалась весьма эффективной, поскольку с 1950 по 1979 год Франция, до этого олицетворявшая экономическую отсталость, быстрее других экономически развитых государств (даже быстрее Германии) стала нагонять США по эффективности производства»

В существующей мировой системе, сняв с себя обязательства «второго мира», страна могла рассчитывать только на одну из ролей «третьего мира», со всеми тягчайшими последствиями и деградацией во время перехода на эту ступень. Уйдя из социалистического лагеря, и не предлагая ничего нового, СССР предал большую часть мира, которым в тягость уготовленная «развитыми странами» роль. В Мире произошел резкий дисбаланс, он встал на пороге, по сути, разрушений.

Недостатки книги следуют за поверхностным обзором. Автор выделяет тенденцию или проблему, опираясь на свершившийся факт, допустим – распад СССР, но детали этого события описываются субъективно, с позиции писателя. Мне это особо не мешало и даже было интересно посмотреть как могут трактоваться события в нашей стране аналитиками из других стран.

Неспешный рассказ автора, дает время для размышлений над произошедшими событиями 20 века, дает возможность дополнить свои знания с учетом взгляда из другой страны, когда на одни и те же события даются разные оценки. Но объем книги слишком большой и этот неспешный стиль в конечном итоге начинает утомлять. Поэтому прежде чем браться за книгу, стоит оценить своё терпение и психологическую совместимость со способом подачи материала.

Генри Киссинджер мудр, прагматичен и действует исключительно в интересах своей страны, он настоящий американец и патриот, однако в отличие от многих современных политиков, способен видеть и недостатки внутри государства, знает, как обернуть их на пользу. И он не особо старается замолчать негативные аспекты политики США, более того он раскрывает схемы достижения политического и экономического влияния, не скрывает сути долгосрочных планов, поставленных перед руководством США и методов достижения целей, используемых политиками и дипломатами.

Пристрастен ли Киссинджер? Да, ведь он ратует за свою державу. Этим книга и интересна, и как бы не было неприятно читать отдельные главы, особенно когда Киссинджер раскрывает нюансы политики в отношении России, СССР, Балкан и дает оценку российским государственным деятелям, курсу страны, но читать книгу стоит, ведь такие вещи необходимо знать и понимать, чтобы не стать слабым, не сыграть под дудку «исключительной и богоизбранной» Америки, во благо Им и в ущерб Нам. Иными словами, держи друга близко, а врага еще ближе.

Как говорят американцы, «есть много способов пахнуть скунсом», и порой автор настолько прямолинеен, что расписывает эти способы, буквально мотивирует мотать на ус проскальзывающие откровения и делать выводы-зарубки на будущее. Он честно говорит, какие пути и средства может выбрать скунс-Америка в ближайшие десятилетия на евроазиатском пространстве, а значит, дает подсказку, как вовремя подготовить дезинфицирующий и дезодорирующий «антискунс», чтобы потом не было мучительно больно «дышать»...

А еще данная монография представляет экскурс в историю дипломатии, мировую историю и в историю США в частности. Взгляд американца, являющегося экспертом в области международных отношений, практически всю жизнь простоявшего в непосредственной близости «руля» страны, весьма интересен.

Весьма увлекательная, но местами сложноватая для понимания обывателя книга. Что сразу же вступает в конфликт с ее "предназначением?" - помочь людям повысить свою финансовую грамотность и рассказать им о важности существования денежной системы в мире. Если со второй задачей, на мой взгляд, автор справился на "отлично", то с первой у него что-то застопорилось. Так как, чтобы понять хотя бы 2/3 информации, необходимы зачатки финансовой грамотности. А ведь в самом начале книги автор указывает, что даже в благополучных странах большая часть людей не имеет даже минимальных знаний про финансы.
Значительным минусом книги я бы назвала и тяжеловесность текста, из-за чего чтение получается не из самых легких и приятных. Иногда приходилось перечитывать абзац по нескольку раз, чтобы понять мысль автора. И то я не уверена, что мое понимание было верным.
Но немало в книге и плюсов, не говоря уже о ее полезности при должной старательности в усвоении информации. Автор постарался рассказать о финансах достаточно многогранно, чтобы читатель получил максимально много информации. Но выводы о пользе или вреде конкретных финансовых продуктов придется делать самостоятельно. И это тоже польза книги - она заставляет думать и искать новую, более полноценную информацию. Так сказать "встряхивает мозг", заставляя его переосмысливать финансовые установки.
Не могу назвать эту книгу фундаментальной и обязательной для прочтения, но она, безусловно, полезна. Почитать ее стоит. Возможно, я ее даже перечитаю, несколько более медленно и с тетрадкой и ручкой под рукой.

Британская дотошность (интересно, британцы - народ дотошный?) на 800 с лишним страниц! Теория своя.

Поиск очередной теории всего. Ну, гуманитарное знание всегда отстает (всегда? отстает?) от фундаментала. Вроде как.

На что похожа книга, какая аналогия сработает? Какой эпохе соответствуют все эти строительства своей, гуманитарной "теории всего"? Пожалуй, алхимической. А на уровне быта - эдакие свинцовые белила для кожи или лосьон для волос из топленого свиного жира, какой-нибудь лаванды и хрена.

Я не думаю, что теория всего, объясняющая почему одни страны - такие, а почему - другие, и почему в рейтингах мирового успеха в истории постоянно меняются лидеры, - так вот, я не верю, что можно научно решить эту проблему, оставаясь в гуманитарной парадигме, не верю. Вот почему.

Каков подход авторов? Огромное количество фактов (правда, фактов исторических, это существенно, на мой скромный взгляд), попытка их систематизации и какой-то научный или около научный вывод. Оформленный даже в какую-то систему показателей, с выводом интегрального показателя развития, например, как это делает автор. Называя этот основной в его системе показатель "уровнем социального развития". Который выводится из сравнимых факторов, факторов, поддающиеся подсчету.

То есть методология понятна: факты, статистические ряды, заключение. Исторических "фактов" - очень много, интересно читать о них, как в книгах из серии "Любопытные факты". Но не складывается. Теория не складывается, на мой взгляд. И ответ на вопрос: почему? - он такой, вопрос...

Мне кажется, что никакое "дальнейшее" накопление фактов, даже в результате новых археологических находок, даже там, где места раскопок пока законсервированы из-за опасения недостаточной технологичности на сегодняшний день, даже новые артефакты ничего не добавят из объясняющей части науки, ничего. Нужна смена, смена научной парадигмы. И парадигма эта, как представляется, должна придти из физики, да, из физики, не математики. Потому что в гуманитарном знании математических моделей до фига. Но у формальных систем есть системное ограничение их неполноты.

Короче говоря: есть любознайка внутри? Читайте.
Хотите чуток поразмышлять? Тогда в путь!
Есть возможность залипнуть на...ну, пару недель точно. Дерзайте.

Нравится мне как пишет Хобсбаум. Нравится его подача - с разделением истории на политическую, социальную, историю науки и культуры.
Приступал к книге с некоторыми опасениями - все же и описываемый период достаточно близок к нам и со времени написания книги оценка некоторых событий поменялась. С аберрацией близости Хобсбаум на мой взгляд справился, а изменение оценки описываемых событий - удел исторических трудов вообще.
Хобсбауму удалось описать короткий XX век в духе своей трилогии про длинный XIX век сделав как бы ее продолжение. Да, местами мне виделось некое старческое брюзжание при описании событий последней трети века особенно в сравнении с описанием славного тридцатилетия, но на то это и "Золотые годы", чтобы вспоминать их с легкой грустью .
Несмотря на то, что я читал книгу долго, я получил удовольствие. Заслуженная пятерка.

“Жадность – это хорошо”, - провозглашал циничный биржевой делец Гордон Гекко в фильме Оливера Стоуна “Уолл-стрит”. Девиз эпохи сумасшедших прибылей вдохновлял финансовых воротил и ловких спекулянтов без малого тридцать лет – промышленный индекс Dow Jones вырос с 1980 по 2007 годы в четырнадцать раз. И раньше капиталисты не могли жаловаться на неблагосклонность рынка, за сто лет произошло всего несколько обвальных падений. Новым в последние годы стало вовлечение всё большего числа людей в финансовый маховик. И впрямь, каждый из нас хотя бы однажды сталкивался с потребительским кредитованием, пенсионными накоплениями, страхованием, акционированием. Триллионы долларов ежегодно вкладываются в разного рода фонды, банки и компании, где им суждено быть базой новых заимствований и инвестиций, и так до бесконечности. Пузырь, надувшийся из необеспеченных активами акций и обязательств, лопнул пять лет назад, ввергнув развитые страны в самый продолжительный экономический кризис со времён “Великой депрессии”. Таков знакомый нам фон для рассуждений шотландского экономиста Нейла Фергюсона о происхождении и развитии главных инструментов финансового мира.

Каждая глава книги посвящена тому или иному механизму накопления капитала. Речь идёт об акционерных обществах, рынке облигаций, системе страхования и т.д. В конце говорится о парадоксальном симбиозе китайской и американской экономик (Кимерике). Фергюсон подчёркивает эволюционный характер финансовой истории, ссылаясь на Веблена, Шумпетера и Докинза с его теорией “эгоистичного гена”, и сетует на малый опыт действующих сегодня трейдеров и управляющих, большинство из которых не застали инфляционных 1970-ых и не читали книжки о мощных кризисах прошлого.

Иногда у автора проявляется любимая привычка математиков неожиданно вводить посреди знакомого текста новый термин (дериватив, короткая позиция) и продолжать как ни в чём не бывало. Здесь читателя выручают примечания неизменного переводчика Ильи Файбисовича. В основном же буковки знакомы каждому, а слова плавно вползают в память, и кое-что даже остаётся. Прежде всего, прекрасно рассказанные истории. Например, о ловком шотландце Джоне Ло, в одиночку развалившем экономику Франции в 1720-ых. Или о закончившейся крахом попытке нобелевских лауреатов Мёртона и Шоулза создать идеальный хедж-фонд LTCM (прикончил его российский дефолт 98-го). О восхождении банкирского семейства Медичи к славе, о “финансовом Наполеоне” Натане Ротшильде, о “крупнейшей наркоимперии” Британии в Китае и т.д. Вряд ли после прочтения этой книги возникнет желание стать экономистом или углубить свои знания, но вот что-нибудь куда-нибудь вложить захочется непременно, ведь жадность – наша неотъемлемая черта, и пробудить её можно даже сочным рассказом об акулах капитализма.

Ну вот она и нашлась, самая ужасная книга из прочитанных мною за последние года три-четыре. На самом деле мне не хочется писать на нее рецензию, чтобы она навсегда исчезла из анналов истории и информационных лент.

Как это было? В очередном обзоре новинок на сайте я увидел книгу с интересной обложкой и любопытной аннотацией. "О, современность, политология, какие-нибудь тайны и интриги" — подумал я и тут же закинул ее в желаемые прочитать. Впервые за всё время воспользовался литрес-библиотекой для прочтения. Начал читать, нарушив все планы и игры и...закрыть приложение и тут же лечь спать, отогнав кошмары, мне захотелось уже на пятой странице.

Вся книга это жесточайшее пинание России, Путина и русских фашистов просто за всё, что только можно. Абсолютно за всё. Сбитый "Боинг"? Россия. Вторжение на Украину? Русские. В Одессе, где горел Дом профсоюзов бутылки кидали и те, и те. И, вообще, сгоревшие первыми начали. А еще "Ночные волки" (байкеры) ходят в чёрной коже и там исключительно мужчины, они фашисты. Рогозин националист, Проханов фашист, Дугин тоже фашист. Путин ненавидит геев и ради того, чтобы не пустить их в Россию, начал войну на Украине. Трампа создали русские. Он, на самом деле, банкрот, но русские бандиты в "Башне Трампа" всё порешали и дали ему денег. А еще у русских тысячи фэйсбук-ботов и троллей и они Трампа сделали президентом. Взрыв в Гетеборге в 2017 году устроили шведские нацисты, прошедшие подготовку в России. Все кто, не нравится автору из руководства Польши (а он поляк) — это агенты Кремля, без сомнения. И европейские правые с Ле Пен во главе это люди Путина. Флаг у Новороссии такой, по причине того, что американские белые расисты прославляли Путина, им в ответ такая вот благодарность. А еще Путин фанат философа Ильина и строит государство по его заветам. Даже губернаторам его книги рассылали. И Хиллари Клинтон Путин не любит как женщину.

Что вы там говорите? В аннотации писали о дискурсах, Европе и особом пути? Да ну бросьте вы, мы тут в стиле телеканала "Рен ТВ" русских обвиняем во всем возможном, чуть-чуть приплетая ту самую Америку, а в роли Европы у нас Польша, где тоже сидят ставленники Путина. А в качестве доказательств мы в конце книги разместили 300 ссылок на всё подряд, от передач Киселева и статей в "Украинской правде" до сайта "Новости Нальчика" и опросов "Левада-центра".

А ведь до этого момента мне казалось, что книги от "Corpus" это знак качества. Везде бывают исключения.
Никогда не читайте эту книгу, а лучше удалите из памяти всю информацию о ней, пусть исчезнет навсегда.

Циклопическая по размерам книга, посвященная истории ХХ века. Точнее, "короткого ХХ века", то есть промежутка между 1914 и 1991 гг.

Структурно "Эпоха крайностей" делится на три большие части. В первой говорится об "эпохе катастроф" — периоде с 1914 по 1945 гг., когда человечеству довелось пережить две мировые войны и Великую Депрессию, а все "наработки" благословенного XIX века были фактически уничтожены. Во второй — "Золотая эпоха" — говорится о периоде невиданного экономического подъема, который начался после войны и продлился где-то до семидесятых. Третья — "Обвал" — повествует о кризисе капитализма на Западе и крушении СССР на востоке. По мысли Хобсбаума, этим "короткий ХХ век" и заканчивается.

Внутри каждая глава поделена на несколько блоков, посвященных экономике, политике, социальным изменениям, культуре и т.д. Это очень удобно, потому что Хобсбаум начинает с упоминания каких-то узловых политических и экономических моментов, а потом наглядно показывает, как они сказывались на жизни простых (и не очень) людей. Вообще, анализ взаимосвязей — самая сильная сторона Хобсбаума, после "Эпохи крайностей" ХХ век определенно становится логичнее и понятнее.

Правда, стопроцентным "маст рид" это книгу все равно не делает. Во-первых, она была написана в 1994 году. Не могу сказать, что при этом идеи Хобсбаума устарели, совсем нет — просто за это время целая куча авторов успела изложить те же идеи в куда более привлекательной и удобоваримой форме (например, Ниал Фергюсон — я с удивлением обнаружил, что он заимствует из "Эпохи крайностей" целыми кусками). Иными словами, если вы следите за исторической литературой и более-менее исправно читаете все новинки, то чего-то принципиально нового из "Эпохи крайностей" вы не почерпнете.

Во-вторых, написано все-таки довольно сухо и тяжеловесно. Эстетического удовольствия текст точно не вызывает.

В-третьих, Хобсбаум марксист и порой заходит в своих симпатиях к СССР и Китаю уж слишком далеко (равно как в своей критике Запада).

Рекомендую ли для прочтения? Трудно сказать. С одной стороны, лишним не будет, да и понимания ХХ века, как отмечал выше, у вас прибавится. С другой стороны, не сказал бы, что почерпнул что-то новое, да и ни одного вопроса ЧГК по этой книге не написал (а потратил восемь дней) — для 700 страниц мелким шрифтом это прямо очень странно.

4/5

Упитанная книга на тему холодной войны со всеми её атрибутами: ядерное безумие и противоракетная истерия, противостояние политиков и дипломатов, КГБ и ЦРУ, шпионы и перебежчики, неприметные герои и невинные жертвы чудовищных экспериментов и банальных ошибок так далее. Автор собрал как широко известные (корейский Боинг, Матиас Руст, Чернобыль), так и не особо раскрученные факты и события.

Хоффман захватил довольно обширный временной пласт - с 1960-х до конца 1990-х годов, однако в основном на центральном плане стоят восьмидесятые. На это нам указывает и название книги. "Мёртвая рука" - так на Западе называется советская ракетная система "Периметр", как раз принятая на вооружение в 1985 году. На мой взгляд, автор озаглавил так свою работу для привлечения внимания, ибо название "Холодная война", например было бы не столь заметным. Теме "Периметра" в книге уделено не так много текста, гораздо больше здесь о военной бактериологии.

Как раз наиболее интересной для меня была тема бактериологического и химического оружия: "Биопрепарат" и "Вектор", сибирская язва и чума, Свердловск-19 и зловещий остров Возрождения... В обход международной конвенции о запрете биологического и токсинного оружия, подписанной в 1972 году, СССР продолжает исследования в этой области, опасаясь аналогичной деятельности в США. Автор утверждает, что в США такие работы не проводились - ну что ж, поверим ему, хотя кто его знает на самом деле. Читал с большим вниманием, как советские учёные пытались найти идеальное бактериологическое оружие, выращивая новые бактерии, комбинируя уже известные патогенные микроорганизмы. О мощности подобного вооружения стоит судить хотя бы по эпидемии сибирской язвы в Свердловске в 1979 году. По версии Хоффмана, из-за халатности сотрудника лаборатории, забывшего установить всего лишь вентиляционный фильтр, ветер разнёс споры, в результате погибло примерно 100 человек. Характерно, что многие учёные даже не знали, что работают на военный сектор, догадываясь об этом лишь гораздо позже.

Ещё понравились реальные шпионские истории, игры разведслужб. Люди шли на это, зная, что в случае раскрытия их деятельности, менее смертной казни они не получат.

В целом книга насыщена большим количеством информации, особенно для американского читателя, которого, быть может, незаслуженно, я считаю менее информированным в теме холодной войны. "Мёртвая рука" получила Пулитцеровскую премию, хотя в книге не столь много по-настоящему новых сведений для российского читателя. Ну, причину по моему мнению я указал выше.

Из минусов отмечу некоторые особенность. Во-первых, работа показалась мне несколько перегруженной политическими моментами. Все эти рассуждения и описания Рейгана: да как он думал, мыслил, что там у него на рабочем столе. Возможно, автор хорошо знал этого президента. По мере чтения создалось следующее мнение - то, что Рейган говорил и что делал - совершенно разные вещи. Он показался мне скользким типом, мошеннического вида, по сравнению с этаким простачком Горбачёвым.

Во-вторых, мне не совсем по душе журналистская манера повествования, в американском стиле. В документальном исследовании больше подходит хронологическое изложение событий, а здесь как в голливудских фильмах. Начинается всё с эпидемии с Свердловске 1979 года (затравка), потом действие перемещается в 1983 год. Далее идёт разъяснение, о чём вообще книга, затем экскурс в историю. И так весь текст. Кинематографически меняются планы: сначала мы видим встречу Рейгана с советниками, потом история со сбитым "боингом", потом секретная советская лаборатория, снова события в США и так далее. Мне было нелегко следить за развитием сюжета. Хотелось бы, чтобы автор подошёл более логично и структурированно. Но Хоффман не историк, а журналист. Хотя, следует отдать ему должное - книга опирается на огромное количество источников, различных документов, интервью. В конце книги приводится предметно-именной указатель, а к каждой главе размещены сноски. (Не люблю я концевые сноски; не понимаю, зачем их используют в книгах - им место в дипломных и курсовых работах, но не в книге, когда читатель вынужден сотни раз листать туда-сюда). Также в середине книги вклеены несколько чёрно-белых фотографий, для "оживления" текста, что весьма неплохо.

Резюмирую. Неплохая работа по теме противостояния двух супердержав, продолжающегося и поныне. Конечно, словосочетание "неизвестная история", встретившееся в заголовке, звучит несколько громко, тем не менее, в книге есть любопытные сведения. Да и к объективности автора вопросов тоже нет, поскольку источников целое море. Можно читать, но хотелось бы больше информации и больше логики изложения, меньше политического болота и эмоциональности.

Общеизвестно, что Государство, как считал Гоббс, – это Левиафан, призванный спасти людей от так называемого «естественного состояния», но это же и монстр, способный натворить много бед и принести людям великие несчастья, если выпустить его из-под контроля. Левиафан, по природе своей, это чудовище, живущее войной и питающееся человечиной. Но от чего зависит образ жизни и рацион этого чудовища? В значительной степени от распределения ресурсов не только между стратами, но и между территориями внутри страны. Чрезвычайно высокая концентрация ресурсов в Центре способствует тенденции к возникновению такого политического образования, которое Гарольд Лассуэлл в свое время называл «гарнизонным государством», а оно бывает очень склонно к военно-авантюрной «геополитике». И наоборот, при прочих равных условиях, распределение ресурсов на местах дает возможность тратить деньги на текущие и очевидно актуальные цели, повышая качество и уровень жизни населения. Разумеется, нужно учитывать фактор коррупции и другие возможные неблагоприятные обстоятельства, но их надо иметь в виду в любом случае. Таким образом, нахождение более оптимального и справедливого баланса между центральной и региональной властью, между государством и самоуправлением местных сообществ – это не только вопрос региональной политики, но и актуальная проблема национальной безопасности.
В принципе, поиском ответов на вопрос о балансе власти и ресурсов может поспособствовать концепция «узкого коридора», предложенная Дароном Аджемоглу и Джеймсом Робинсоном в их недавно вышедшей и переведенной книге. Эти известные авторы свой немалый том посвятили доказательству и иллюстрации тезиса, согласно которому движение к обществу, которое будет богатым, безопасным и демократическим возможно лишь по узкому коридору, который создается сильным государством и сильным обществом, которые уравновешивают, контролируют и сдерживают друг друга. График, иллюстрирующий взаимосвязь между переменными (сила государства – сила общества), весьма напоминает соотношение из «Полиархии» Роберта Даля между публичным оспариванием и политическим участием. Должен быть баланс между этими главными переменными, а путь ведущий к прогрессу – эта (на графике) диагональ, ведущая в правый верхний угол
Искусство настоящей демократической политики состоит в том, чтобы провести корабль национального государства между Сциллой и Харибдой, избежав опасностей хаоса и анархии с одной стороны и преступной диктатуры и той или иной разновидности фашизма с другой. Институты сильного государства поддерживают соблюдение общезначимых правил, институты развитого гражданского общества не допускают приватизации государственных институтов и произвола власти, которая не должна выходить из-под контроля. Эту, в общем-то, довольно банальную идею чрезвычайно трудно бывает претворить в жизнь на практике, особенно в переходных странах, пытающихся построить у себя современные политические институты. И – чаще всего – проваливающих эту задачу прохождения между деспотизмом и неуправляемостью.
Свобода – редкое состояние в истории человечества.

На деньги можно купить самую дорогую вещь всех времен и народов - деньги.
Неизвестный писатель современности

Да простят меня все причастные за кощунственное сравнение, но я произнесу его не в целях унижения Высшего, нет. Я приведу его для подчеркивания исключительности предмета. Итак, в этом подлунном мире не существует ничего, что невозможно было бы купить за всеобщий эквивалент всего. Деньги. Номинированные вообще не важно в чём: в скальпы американских индейцев, в колодцы с водой в Аравийской пустыне, в кэш в собственном кармане или электронную запись в банке. Они – бог мира земного. В отличие от Бога мира горнего.
Все и всё имеет свою цену. И так, подозреваю, было всегда. Вообще всегда. Как и почему так случилось? Вот как бы об этом и книжка.
Ресурсное проклятие, финансовые аферы, завоевание Нового света, числа Фибоначчи, ссудный процент и евреи – куда ж без них, а им – без гоев?- чего здесь только нет! Деньги – что ещё сказать? Британская и Голландская Ост-Индские компании – первые в мире, наверное, примеры частно-государственно партнерства. Что нового под солнцем? Бывало, посмотришь и скажешь: вот этого ещё не было! А присмотришься – и это было, и всё суета сует.
Послушайте, в деньгах столько денег, что они могут позволить себе вообще всё: купить математику (числа Фибоначчи с одноименным автором) – помогла рассчитать ссудный процент. Литературу – «Скупой» над златом чахнет. Честь и совесть – «Финансист» вместе с «Титаном» и кем-то там ещё. Даже Королева Англии имеет цену, как оказалось в том анекдоте. Они способны купить даже себя – исключительная способность.
Автор не был бы самим собой, если бы «просто» писал о хедж-фондах и скамейках в Венеции, где собирались первые европейские менялы-банкиры. Но говорит о об эволюции как центральной идее развития финансов. Делая, естественно, оговорку, что, мол, никакого отношения к спенсеровской интерпретации дарвиновской идеи он, автор книги, не имеет, и вообще рекомендует не путать эволюцию с прогрессом («эволюция природы не синонимичная её прогрессу», стр.374). Но это не убеждает. Прочтите сами – убедитесь самостоятельно. Выживает сильнейший, - таков сухой остаток главной идеи. Дальше можно говорить о лучшей организации, о прозорливости топов, об интуиции, но суть одна – слабак сдохнет.
Конечно, помимо философии законов естествознания, конечно, автор говорит о психологии, имеющую такое значение в поведении современного «человека экономического» (стр.348 Кейнс :«запас иррациональности на рынке во время кризиса может превысить ваши запасы денег»). Есть хорошее место о когнитивных ловушках «обычных» людей, имеющих дело с финансами.
И, естественно, о самой финансовой системе. Например, что характерно для всех финансовых пузырей всех времен? «Во-первых, «асимметрия информации» (топы всегда владеют большим объемом информации); во-вторых, финансовые потоки, не скованные государственными границами; в-третьих, настоящий пузырь немыслим без легкого доступа к новым деньгам» (стр.138).
Но для меня самым потрясающим местом в книжке был небольшой раздел «Фонд, который лопнул» (стр.340-352). Настаиваю на прочтении! Интересен тремя вещами: высшая математика и звездный состав учредителей; Нобелевская премия» двум отцам-основателям; крах, последовавший «благодаря» нашему кризису 1998 года.
Как всегда у автора – замечательное изложение, умная занимательность, много-много фактической информации, исторических данных. Отличная книжка. А с автором мы встретимся в последний раз в отзыве на мою любимую у него «Цивилизацию». Приятного чтения, дамы и господа!

Книгу увидела у jasly в ленте инстаграма, тут же добавила ее в mybook. Как, наверное, большинство моих ровесников, я не помню развала Советского союза. В декабре 91-го мне исполнилось всего три года, так что в памяти не осталось даже кадров из новостей. После "Последней империи" я поняла, что всё, что я знала о развале СССР - это хроника августовского путча. Войска в Москве, Горбачев в Фаросе, Ельцин на танке - именно эти события приходят на ум, тогда как они лишь часть (конечно, очень важная) общей картины. Более того, о том, что происходило в это время на Украине, в Беларуси, Казахстане, Азербайджане и других союзных республиках, я не то что не знала, я даже никогда и не задумывалась об этом. В младшей школе училась в одном классе с девочкой-армянкой, чья семья бежала из Баку. Мне даже не приходило в голову спросить, что могло заставить людей бросить тёплую, солнечную столицу республики и уехать в российскую провинцию.
"Последняя империя" дает полную картину: что было до путча, во время и после. Что происходило в Москве, Киеве и Вашингтоне. Удивительно, но ничего этого я не знала (да-а, собственная безграмотность никогда не перестает поражать), всегда как-то казалось, что вот был путч, после чего СССР перестал существовать. А оказывается, столько всего происходило, столько точек бифуркации было, столько раз всё могло пойти совсем не так... Противостояние Ельцина и Горбачева так и вовсе какой-то триллер!
Единственное, что мне не очень понравилось, это странное ощущение, что сам автор не знает, кому сочувствует. Видимо, всем понемногу, но очень уж менялось его отношение - вот несчастный преданный Горбачев ждет решения своей участи на Фаросе, вот доблестный Ельцин его защищает, но что это, смотрите-ка, Бориска и сам не промах, рвется к власти, ах, какая истеричка этот Горби, то и дело порывается уйти, да что-то все никак не уходит, и так далее, и так далее.
Но впечатления от книги это не портит, "Последняя империя" весьма рекомендует всем, кто как я, хотел бы больше знать о том, что же произошло в конце 1991 года и как именно это происходило.

Конечно, речь в первую и во вторую очередь идет даже не о Китае. Эта книга – о человеческом интеллекте, воплотившемся в дипломатическую деятельность одного человека – автора книги.
Собственно о Китае – да, почти вся книжка: о Мао, о сближении двух континентов – США и Китая. Конечно, в противовес нам, Советскому Союзу. Подобно любовникам, американцы и китайцы скрывали свои отношения, маскируя встречи многоходовками типа визита в Пакистан Киссинджера, который на самом деле инкогнито летал как раз в Поднебесную и делал там свои американские дела.
В цитатах я приводил интересные, на мой взгляд, места о собственно Китае, сделанные проницательным и мудрым человеком. Поскольку Китай – цивилизация, то и страниц с впечатлениями-размышлениями набралось предостаточно. Много-много чего интересного. Взгляд на проблему отношений треугольника США-Китай-СССР, конечно, автор трактует с точки зрения американцев. Ну, а с какой ещё точки зрения ему их трактовать? Причем, самое интересное, делает он это максимально, ну, или близко к тому, объективно. Мудрецу нет смысла прибегать к ничтожеству политкорректности, когда речь о столкновении гигантов.
Урок, запросто выводимый из книжки: если есть у тебя только и исключительно рогатка – не лезь туда, у кого есть пулемет. Хотелки – это к Псаки, Олбрайт или Кондолизе Райс. Но и получите тогда – нате-здрасьте! Со всеми миллиардами издержек и прочей мути. А если по-взрослому – соизмеряй свои интересы с другими. Дешевле, в первую очередь тебе, вся эта замутка обойдется.
Ещё одна причина написания отзыва на книгу – интерес к другому персонажу, меня интересующему почти чрезвычайно. В связи с совершенно другой замуткой. Речь о Владиславе Юрьевиче Суркове. Несомненно, читавшем не только эту книжку. Несомненно, обладающим не меньшими амбициями, чем господин Киссинджер. И пытающийся заниматься проблемами, на первый взгляд, не совсем разрешимыми. Тоже как бы сближение, разводка. Тоже вроде как умиротворение и согласование разных интересов. Примеряет он на себя, конечно же, тогу мудрости американца. Получится? Поживем – увидим.
В заключении вот, о чем. Как относиться к Киссинджеру? К Бжезинскому до кучи? Конечно же, как к врагам: их интересы не совпадают и никогда, судя по всему, не совпадут с нашими. Да это вряд ли и нужно - и им, и нам. Но враги они – особенные. Фактом своего существования они дают больше, чем иные «друзья». Этот тот случай, когда с умным лучше потерять, чем с дураком – найти.

Это просто великолепная книга о Китае 1990-2000 годов. Особенно полезно читать эту книгу в связке с книгой «Плохо сделано в Китае», которая описывает Китай с точки зрения мировых торговых отношений.
Как и в книге «Плохо сделано в Китае», автор будет описывать ситуацию, которая сложилась после проведения реформ Дэн Сяопином, т.е. когда Китай отошёл от «головокружения от успехов», т.е. когда и население и власти стали трезво оценивать получившийся результат. И результат, что интересно, не понравился ни тем, ни другим. Всё же, прав был Черчилль, когда сказал: «Демократия—плохая форма правления, однако ничего лучшего человечество не придумало». К чему это я? Как это связано с книгой? Да вот напрямую. Китай, после того как понял, что коммунистическая идеология ведёт Китай всё глубже в сторону хаоса и архаики, в некую разновидность режимов, которые ещё никогда не существовали и которые может придумать только талантливый писатель-фантаст, решили принять идеологию так ненавистных им капиталистов. Но так как бывшие коммунистические режимы не способны понять, как устроена демократия и капиталистическая экономика, а также не видят подводные камни, то они, как Россия после крушения СССР, нырнули в образовавшуюся новую систему с головой. А что там образовалось-то? Что могло образоваться после отказа от коммунистической идеологии без постепенной реформации страны, как это произошло в странах Восточной Европы (это сравнения хромает, т.к. страны восточной Европы имели наработки нынешней демократии и капитализма задолго до крушения советского союза, т.е. база у них была уже готова)? Ответ: дикий капитализм. Кстати, дикий капитализм появился не только после распада СССР, но и в самих США (1888), да и, пожалуй, в Англии времён Диккенса. Так что можно сказать, это вполне естественная ситуация. Так вот, Китай нырнул в этот дикий капитализм. Поэтому, читая про Китай, я одновременно как бы читал и про Россию 90-х и про Россию 2000-х и про сегодняшнюю Россию. Только сегодня нас роднит с Китаем не столько дарвинские правила игры в экономике, сколько закручивание гаек в области политики. Те же точечные репрессии, которые произошли в Китае, появились и в России, пусть и не в такой пропорции. Более того, читая книгу, мы будем удивляться, что долгое время китайское правительство закрывало глаза на всех этих несогласных (с политикой партии и правительства), на всех эти оппозиционеров. Автор будет описывать, как граждане, почувствовавшие, что они имеют право требовать от властей соблюдение закона, начали открыто это требовать. К примеру, люди стали писать о многочисленных случаях воровства, т.е. о том, как коррупция привела к многочисленным жертвам будь то от землетрясения (чиновники украли на строительстве, поставив сырьё худшего качества) или трагедии на железной дороге. Практически в каждой технологической катастрофе можно разглядеть коррупцию, которая если не стала основной причиной трагедии, то поспособствовала увеличению её жертв. Вообще, раздел про коррумпированных чиновников и про то, как сама компартия это покрывает, как она затыкает голоса тех, кто просто хочет, чтобы «не воровали», меня просто потрясла. Т.е. на самом деле там похоже никто в идеи Ленина и Маркса не верит и что главная идея, это «срубить побольше бабла» (культ бабла). Ведь в ином случаи, компартия наоборот бы награждала людей, кто вскрывает случаи коррупции, т.к. коррупция не только разъедает государство, но и снижает престиж партии. Увы, но реальность, как показывает книга, намного банальней. С началом реформ, все идейные куда-то разбежались.
Как многие уже отметили, автор будет описывать истории жизни нескольких людей. Кто-то знаменит на весь мир, а кто-то, совершенно обычный человек. Одни настроены оппозиционно к действующей власти. Другие хотят её реформировать, оставив при этом у власти. Но тех, кто доволен всем, в книге нет. Т.е. мы видим либералов и…националистов. И обе группы недовольны тем, что делает власть. Обе группы недовольны той коррупцией, которая появилась с началом реформ. Обе группы находятся в подавленном состоянии, в подавленном моральном состоянии. И те и другие недовольны, куда движется Китай. К примеру, автор показывает, что хоть реформы и принесли богатство (правда, довольно узкой прослойке людей), но ощущения удовлетворения они не принесли. Да, некоторые китайцы теперь имеют возможность покупать товары класса люкс (одежду, технику и пр.), ездить на роскошных автомобилях и снимать кучу женщин. Однако чего-то не хватает. И поэтому многие обратились к религии и в сторону различных сект, включая гадалок, предсказателей судьбы и пр. Что тоже, кстати, свойственно России, где люди знают о христианстве ровно столько, сколько они знали о марксизме-ленинизме и поэтому это больше напоминает смесь языческих культов с привкусом христианства. Причина? Ответ мы находим у Абрахама Маслоу в его пирамиде потребностей. Китай удовлетворил первые базовые потребности, а дальше – потолок. Не может человек в нынешнем Китае быть таким же свободным (а это одна из потребностей по Маслоу) как в Германии, Англии, США, Канаде или даже в Эстонии. Да, у него много денег. Да, он может купить все, что захочет. Но он не может купить уважение. Он знает, что власть, если захочет, раздавит его и ни суд, ни общество его не защитит. Вот как раздавили ту маленькую девочку, историю которой автор описывает в книге. Как по ней проехалась сначала одна машина, потом другая, потом, вроде, даже третья. И никто не помог ребёнку. Почему? А потому, что цена человеческой жизни в Китае ровным счётом ничего не стоит. И если власти могут переехать танками своих граждан, и никто за них не вступится и не поможет, значит и сами люди могут переехать ребёнка с такой же лёгкостью и опять же, никто не поможет. Этот случай с ребёнком является лишь отражения более глобальной истории связанной с площадью Тяньаньмэнь. Жаль, конечно, что в книге автор не упоминает, как богатые люди отправляют своих детей жить на Западе и покупают там недвижимость.
Странно, что никто не обратил внимание, но мне кажется, что книга ясно показывает, что ситуация не может долго оставаться такой как сейчас, что должно либо произойти возвращение к полному контролю всего и вся, либо проведение реформ, но уже в политике. Как я уже сказал, автор показывает, что в Китае никто уже не верит в какую-либо коммунистическую идеологию, что коррупция пронизана сверху донизу и что народ вовсе не чувствует себя довольным и что под фасадом бушуют недовольства. Мне кажется, что все эти националистические и анти-западнические призывы основаны на том, что некоторые китайцы считают, что деньги, которые так обильно затопили узкую прослойку, принесли в страну и коррупцию, и отчуждение китайцев друг от друга. Т.е. если раньше все были нищими, то теперь некоторая часть стала ультра богатыми. А мы из психологии знаем, что человек ощущает себя нищим не тогда, когда ему нечего есть и нечего носить, а когда он видит, что его сосед живёт намного лучше, чем он. И вот этот психологический феномен и стал, как мне кажется, причиной того, что определённая часть китайцев стала настроена против Запада и США, включая их культуру и товары. Именно поэтому они хотят возвращения исконно китайских норм, культуры и традиций.