Шрифт
Source Sans Pro
Размер шрифта
18
Цвет фона
Глава тринадцатая. «Земля! Земля!»
И однако надежда, наполнившая сердце Дика, как будто начала отчасти оправдываться.
На другой день, 27 марта, ртутный столбик барометра поднялся. Подъем этот не был ни быстрым, ни очень значительным – всего на несколько линий, – но похоже было, что он окажется непрерывным. Буря, очевидно, шла на убыль, и хотя волнение на море оставалось еще очень сильным, можно было заметить, что ветер спадает и заходит к западу.
Дик Сэнд понимал, что еще рано думать о том, чтобы поставить какие-нибудь паруса. Ветер сорвал бы даже самый малый клочок парусины. Но он надеялся, что меньше чем через двадцать четыре часа можно будет поднять хотя бы штормовые паруса.
И действительно, ночью ветер заметно ослабел, да и волны уже не так швыряли корабль, хотя еще накануне они грозили разломать его на части.
Утром на палубу начали выходить пассажиры. Можно было уже не опасаться, что внезапно набежавшая волна смоет их за борт.
Миссис Уэлдон первая покинула каюту, где она по требованию Дика просидела взаперти все время, пока длилась буря. Она вышла поговорить с Диком, который лишь нечеловеческим усилием воли заставлял себя переносить все эти неслыханные трудности. Похудевший, бледный, несмотря на загар, он тяжелее всего переносил недостаток сна, так необходимого в его возрасте. Но его мужественная натура устояла перед всеми испытаниями. Быть может, эти лишения когда-нибудь и скажутся на нем. Но сейчас не время сдаваться, говорил он себе. И когда миссис Уэлдон подошла к нему, он был так же полон энергии, как всегда.
К тому же отважный Дик верил в себя, и если вера в себя не приходит по приказанию, зато она может приказывать другим.
– Дорогой мой мальчик, мой капитан! – сказала миссис Уэлдон, протягивая ему руку.
– Ах, миссис Уэлдон, – улыбаясь, ответил Дик, – вы не слушаетесь своего капитана. Вы выходите на палубу, вы покидаете вашу каюту, невзирая на его почтительную просьбу.
– Да, я ослушалась тебя, – призналась миссис Уэлдон, – но почему-то мне показалось, что буря успокоилась или успокаивается.
– В самом деле, погода улучшается, миссис Уэлдон, – ответил юноша. – Вы не ошиблись. Со вчерашнего дня барометр не упал. Ветер стихает, и мне кажется, что самое тяжелое уже позади.
– Дай Бог, дорогой мой, дай Бог! Ах, ты так измучился, бедный мальчик! Ты вел себя…
– Я только выполнял свой долг, миссис Уэлдон.
– Но теперь ты сможешь отдохнуть!
– Отдохнуть? – возразил юноша. – Я нисколько не нуждаюсь в отдыхе, миссис Уэлдон. Я чувствую себя великолепно и должен продержаться до конца. Вы назначили меня капитаном «Пилигрима», и я останусь капитаном до тех пор, пока все пассажиры моего корабля не окажутся в безопасности!
– Дик, – сказала миссис Уэлдон, – ни я, ни мой муж никогда не забудем того, что ты сделал!
– Ну что вы… миссис Уэлдон! – пробормотал Дик.
– Милый мой мальчик, я повторяю, ты вел себя как настоящий мужчина, как достойный капитан корабля, и в недалеком будущем, лишь только закончится твое обучение, ты станешь капитаном судна, принадлежащего торговому дому «Джемс Уэлдон». Мой муж скажет то же самое.
– Я… я… – начал Дик, и глаза его наполнились слезами.
– Дик, – продолжала миссис Уэлдон, – ты уже был нашим приемным сыном, но теперь ты поистине мой родной сын. Ты спас свою мать и своего маленького брата Джека! Дорогой мой, дай я тебя поцелую за мужа и за себя!
Обнимая Дика, миссис Уэлдон пыталась сдержать свое волнение, но слезы выступили у нее на глазах. Что же до Дика, никакое перо не может описать его чувств. Он был бы рад отдать за своих благодетелей жизнь, больше чем жизнь, и ради них наперед соглашался на все испытания, которые могло готовить ему будущее.
После этого разговора Дик почувствовал себя сильнее. Только бы утих ветер, хоть настолько, чтобы можно было поставить паруса, и он сумеет привести судно в безопасный порт и спасти пассажиров.
Двадцать девятого марта ветер стал еще немного слабее, и Дик решил поставить фок и марсель, чтобы увеличить скорость хода своего судна и заставить его слушаться руля.
– Том! Друзья мои! – вскричал он, поднявшись на палубу на заре этого дня. – Идите сюда. Мне нужна ваша помощь.
– Мы готовы, капитан Сэнд, – ответил старик Том.
– Конечно, готовы! – добавил Геркулес. – В бурю нам нечего было делать, и я начал уже покрываться ржавчиной.
– А ты дул бы своим большим ртом, – сказал маленький Джек. – Ведь ты, наверное, можешь дуть так же сильно, как ветер.
– Вот замечательная мысль, Джек! – рассмеялся Дик Сэнд. – Когда наступит штиль, мы попросим Геркулеса надувать наши паруса.
– Прикажите только, капитан Сэнд, – ответил великан, надувая щеки, как гигантский Борей.
– Начнем с того, друзья мои, – сказал Дик, – что привяжем к рею запасной парус – ведь наш марсель унесло бурей. Работа нелегкая, но ее нужно сделать.
– Сделаем! – ответил Актеон.
– А можно, я буду вам помогать? – спросил маленький Джек, всегда готовый трудиться вместе с матросами.
– Разумеется, Джек, – ответил Дик Сэнд. – Ты станешь за штурвал с нашим другом Батом и будешь помогать ему править.
Нужно ли говорить, что маленький Джек с гордостью принял свою новую должность помощника рулевого!
– А теперь, – продолжал Дик Сэнд, – за дело! Только помните, друзья, не рисковать собой без нужды!
Негры под руководством молодого капитана энергично взялись за работу. Привязать марсель к рею было нелегким делом для Тома и его товарищей. Надо было поднять скатанный парус на мачту и там привязать его к лееру.
Однако Дик Сэнд так умело распоряжался работой, а матросы повиновались ему с таким усердием и готовностью, что по истечении часа парус был привязан, рей поднят и на марселе взяты два рифа.
Что же касается фока и кливера, которые удалось убрать до начала бури, то их команда «Пилигрима», несмотря на сильный ветер, поставила без особого труда.
Итак, к десяти часам утра «Пилигрим» нес уже фок, марсель и кливер.
Дик Сэнд решил, что ставить остальные паруса было бы неосторожно. Те, что были подняты, обеспечивали суточный путь в двести с лишним миль, а этой скорости было достаточно, чтобы меньше чем в десять дней достигнуть Американского континента.
Когда Дик вернулся к штурвалу и, поблагодарив матроса Джека, помощника рулевого, снова взялся за рукоятки, он был очень доволен. «Пилигрим» теперь перестал зависеть от капризов ветра и волн. Он бежал с достаточной скоростью и в нужном направлении. Радость Дика поймет всякий, кто хоть немного знает морское дело.
На следующий день тучи неслись по небу всё так же быстро, но между ними уже возникали широкие просветы, и лучи солнца пробивались сквозь них, золотя поверхность океана, а временами заливая «Пилигрим». Какое счастье – этот животворящий свет! Иногда набегавшие облака затемняли его, но ветер отгонял их к востоку, и солнце снова показывалось во всем своем блеске. Погода явно улучшалась.
На судне открыли все люки, чтобы проветрить помещения. Свежий, пахнущий солью воздух ворвался в трюм, в каюты, в кубрик. Мокрые паруса разложили для просушки на рострах.53 На палубе началась генеральная уборка. Дик Сэнд не мог допустить, чтобы его корабль пришел в порт грязным и неубранным. Достаточно было нескольких часов ежедневной работы, чтобы, не переутомляя экипажа, привести судно в надлежащий вид.
Дик уже не мог приказать бросить лаг, но он был достаточно опытен, чтобы довольно точно оценить скорость хода судна только по следу, оставляемому им на поверхности океана. Поэтому он не сомневался, что судно окажется в виду земли не позже чем через неделю, и сумел убедить в этом миссис Уэлдон, показав ей на карте то место, где, по его предположениям, находился «Пилигрим».
– Хорошо, Дик, – сказала миссис Уэлдон. – Теперь скажи мне, к какому пункту побережья мы подойдем?
– Вот сюда, миссис Уэлдон, – ответил Дик, указывая на длинную полосу берега, тянущуюся от Перу до Чили. – Точнее сказать я не могу. Глядите, вот остров Пасхи, который мы оставили на западе, и, судя по направлению ветра, которое не менялось все последние дни, мы должны увидеть землю вот здесь, на востоке. Вдоль этого побережья разбросано немало портов, но сказать с уверенностью, к какому мы окажемся ближе, я сейчас не могу.
– Да это и не важно, Дик… Лишь бы добраться до какого-нибудь порта!
– Разумеется, миссис Уэлдон, и вы, наверное, сможете быстро вернуться в Сан-Франциско. «Тихоокеанская мореходная компания» превосходно обслуживает это побережье. Ее пароходы заходят во все главные порты, и вы легко доберетесь до Калифорнии.
– Разве ты не собираешься привести «Пилигрим» в Сан-Франциско? – спросила миссис Уэлдон.
– Ну конечно! Но только после того, как вы пересядете на какой-нибудь пассажирский пароход, миссис Уэлдон. Если нам удастся найти офицера и команду, мы отправимся в Вальпараисо разгрузить ворвань, как сделал бы капитан Халл. Оттуда мы пойдем в Сан-Франциско. Но для вас это было бы лишней задержкой, и как мне ни грустно расставаться с вами…
– Хорошо, Дик, – прервала его миссис Уэлдон. – Мы потом посмотрим, что нам делать. Скажи мне – раньше ты как будто опасался приблизиться к незнакомому берегу?..
– Я и сейчас опасаюсь, – признался юноша. – Но я надеюсь встретить в тех водах какое-нибудь судно и даже очень удивлен, что этого еще не случилось… Если бы мы увидели хоть какое-нибудь судно, мы бы связались с ним, узнали наше точное место, и тогда было бы гораздо легче подойти к берегу.
– Разве в этих местах нет лоцманов, которые проводят суда в гавани? – спросила миссис Уэлдон.
– Наверно, есть, – ответил Дик Сэнд, – но гораздо ближе к берегу. Так что надо пока идти к нему.
– А если мы не встретим лоцмана? – спросила миссис Уэлдон, которая хотела знать, как он подготовился ко всяким случайностям.
– В этом случае, миссис Уэлдон, если погода будет хорошая и ветер умеренный, я попробую подойти ближе к берегу, чтобы найти безопасное место для высадки, если ветер снова посвежеет, тогда…
– Тогда… Что ты сделаешь, Дик?
– Видите ли, в том положении, в котором находится «Пилигрим», если ветер прибьет его к земле, отойти будет трудно.
– И что ты сделаешь? – вновь спросила миссис Уэлдон.
– Я буду вынужден выбросить корабль на берег, – ответил юноша, и лицо его на мгновение омрачилось. – Но это – последнее средство, и я надеюсь, что нам не придется к нему прибегнуть. Однако погода улучшается, и не может быть, чтобы мы не встретили ни одного судна или лоцманского катера. Не будем терять надежды! «Пилигрим» идет прямо к земле, и скоро мы ее увидим.
Выбросить судно на берег! На такую последнюю крайность даже самые смелые моряки решаются не без трепета. Неудивительно, что Дик Сэнд также не хотел думать о ней, пока у него еще была хоть какая-то надежда на иной исход.
В следующие несколько дней погода была неустойчивой, и это тревожило молодого капитана. Ветер дул с неослабевающей силой, и колебания ртутного столбика в барометре предвещали новый натиск урагана. Дик Сэнд уже начал опасаться, что снова придется, убрав все паруса, бежать от бури. А ведь так важно было сохранить хотя бы марсель! И он решил не спускать его, пока ветер не станет угрожающе силен. Но чтобы укрепить мачты, он распорядился обтянуть ванты и фордуны: положение «Пилигрима» стало бы чрезвычайно тяжелым, если бы он лишился своего рангоута.54
Раза два барометр делал скачок кверху – это заставляло опасаться, что ветер переменит направление и начнет дуть с востока.
Тогда придется идти почти прямо против него.
Новый повод тревожиться для Дика Сэнда. Что делать, если ветер станет противным? Лавировать? Но какая это задержка, какой риск снова быть отброшенным в открытое море!
К счастью, его опасения не оправдались. В продолжение нескольких дней ветер менялся то на северный, то на южный, но в конце концов снова устойчиво задул с запада. Однако он был по-прежнему очень силен и расшатывал мачты.
Наступило 5 апреля. Прошло уже больше двух месяцев с тех пор, как «Пилигрим» покинул Новую Зеландию. В течение первых двадцати дней то штили, то встречные ветры задерживали судно. Затем подул попутный ветер, и «Пилигрим» быстро стал приближаться к земле. Особенно велика была скорость хода во время урагана: Дик Сэнд считал, что судно проходило в среднем не менее двухсот миль в сутки. Почему же в таком случае оно до сих пор не достигло берега? Неужели побережье уходило от «Пилигрима»? Это было совершенно необъяснимо!
И все же суша не появлялась, хотя один из негров непрерывно высматривал ее с высоты бом-брам-рея.
Часто Дик Сэнд сам поднимался на мачту. Он подолгу смотрел в подзорную трубу, выискивая темный силуэт какой-нибудь горной вершины. Анды, как известно, очень высоки, и поэтому вершины их следовало искать среди облаков, тянущихся над дымкой горизонта.
Много раз Том и его товарищи ошибались, принимая за сушу какое-нибудь отдаленное облако необычной формы. Случалось, что они упорно утверждали, будто действительно видят землю, но через некоторое время им приходилось признать, что они стали жертвой обмана зрения. Мнимая земля сдвигалась, расплывалась и бесследно исчезала.
Однако 6 апреля сомнениям не осталось места.
Было восемь часов утра. Дик Сэнд только что взобрался на рей. Первые лучи солнца разогнали туман, и линия горизонта виднелась достаточно отчетливо.
И тут из уст Дика Сэнда вырвался наконец долгожданный возглас:
– Земля! Впереди земля!
Услышав эти слова, на палубу выбежали все: маленький Джек, любопытный, как все дети; миссис Уэлдон, надеявшаяся, что возникшая вдали суша положит конец всем ее страданиям; Том и его товарищи, которым не терпелось ступить на свою землю; и даже кузен Бенедикт, который мечтал обогатить свою коллекцию новыми насекомыми.
Один лишь Негоро не появился.
Все они видели теперь то, что увидел Дик Сэнд: одни – на самом деле, другие – глазами веры. Но Дик был опытным моряком, он привык всматриваться в морские дали и не мог ошибиться. И действительно, через час всем стало ясно, что на этот раз надежда их не обманула.
На востоке, на расстоянии около четырех миль, виднелся довольно низкий берег – таким по крайней мере он казался. За ним должны были выситься Анды, но последние тучи унесшейся бури не позволили разглядеть их вершин.
«Пилигрим» шел прямо к берегу, который рос и поднимался прямо на глазах.
Через два часа судно было уже в трех милях от суши.
Береговая линия заканчивалась на северо-востоке довольно высоким мысом, у основания которого виднелось нечто вроде открытого рейда. На юго-востоке земля вдавалась в океан узкой низменной косой.
У берега поднималась гряда невысоких утесов, над которой вырисовывались в небе деревья. Но судя по карте, где-то позади них должны были выситься Анды.
Ни человеческого жилья, ни порта, ни устья реки, где корабль мог бы найти безопасное убежище!
Ветер гнал «Пилигрим» прямо к земле. Нехватка парусов и сильный прижимной ветер не давали Дику возможности изменить курс.
Впереди вырисовывалась длинная полоса прибрежных рифов, на которых бурлила и пенилась вода. Видно было, как волны взлетают до середины высоты утесов. Прибой, несомненно, был очень силен.
Дик Сэнд постоял некоторое время на носу, пристально всматриваясь в берег. Затем, не промолвив ни слова, он возвратился на корму и стал к штурвалу.
Ветер все крепчал. Скоро «Пилигрим» оказался всего лишь в одной миле от берега.
Теперь Дик Сэнд увидел маленькую бухту и решил направить в нее корабль. Но чтобы попасть в нее, надо было миновать барьер подводных скал, а пройти между ними было очень трудно. Буруны указывали на малую глубину воды над всей полосой рифов.
В эту минуту Динго, который бегал взад и вперед по палубе, бросился на нос и, уставившись на землю, протяжно и жалобно завыл. Казалось, собака узнала этот берег и его вид разбудил в ней какие-то горестные воспоминания.
Негоро, несомненно, услышал этот вой – он вышел из своей каюты и, хотя опасался собаки, встал на носу, прислонившись к борту.
К счастью для него, Динго продолжал жалобно выть, глядя на берег, и не обратил на кока никакого внимания.
Негоро смотрел на свирепые буруны без всякого страха. Наблюдавшей за ним миссис Уэлдон показалось, однако, что лицо у него порозовело и черты его дрогнули.
Неужели Негоро знал этот берег, к которому ветер нес «Пилигрим»?
Тем временем Дик Сэнд передал штурвал старому Тому. В последний раз он пошел на нос посмотреть на постепенно открывающуюся бухту.
– Миссис Уэлдон, – сказал он затем твердым голосом, – у меня больше нет никакой надежды найти безопасное убежище. Не позже чем через полчаса корабль, несмотря на все мои усилия, будет на рифах… Придется выброситься на берег. Я не приведу «Пилигрим» в порт. Чтобы спасти вас, я должен его погубить. Но колебаться тут не приходится.
– Ты сделал все, что от тебя зависело, Дик? – спросила миссис Уэлдон.
– Все! – ответил юноша.
И тотчас же он занялся приготовлениями к предстоящему опасному маневру.
Прежде всего миссис Уэлдон, Джек, кузен Бенедикт и Нэн должны были надеть спасательные пояса. Том, негры-матросы и сам Дик были искусными пловцами, но и они приняли меры на случай, если их сбросит в море.
Геркулесу поручили помогать миссис Уэлдон. Молодой капитан взял на себя заботу о Джеке. Кузен Бенедикт, очень спокойный, вышел на палубу, повесив через плечо свою металлическую коробку с насекомыми. Дик поручил его Бату и Актеону. Что касается Негоро, то его поразительное хладнокровие говорило о том, что он не нуждается ни в чьей помощи.
На всякий случай Дик Сэнд велел поднять на палубу десяток бочек с ворванью.
Если вылить в нужный миг китовый жир на поверхность воды, это на секунду успокоит волнение и облегчит кораблю проход через рифы.
Дик решил не пренебрегать ничем, что могло бы спасти жизнь экипажа и пассажиров.
Покончив со всеми приготовлениями, юноша вернулся на корму и стал к штурвалу.
«Пилигрим» был теперь всего в двух кабельтовых от берега, иными словами – почти у самых рифов. Правый борт его уже обдавала белая пена прибоя. Молодой капитан ждал, что с секунды на секунду киль судна ударится о какую-нибудь подводную скалу.
Вдруг по цвету воды Дик понял, что между рифами есть проход. Необходимо было смело войти в него, чтобы выброситься на мель как можно ближе к берегу.
Молодой капитан не колебался ни мгновения. Он круто повернул штурвал и направил корабль в узкий извилистый проход.
В этом месте море бушевало особенно яростно. Волны стали заливать палубу.
Матросы стояли на носу возле бочек с жиром, ожидая приказа капитана.
– Лей ворвань! – крикнул Дик. – Живей!
Под слоем жира, который потоком лился на волны, море, словно по волшебству, успокоилось, но через минуту забушевало с удвоенной яростью.
Однако этой минуты затишья было достаточно, чтобы «Пилигрим» проскочил за линию рифов и ринулся к берегу.
Страшный толчок. Огромная волна подняла корабль и бросила его на камни. Мачты рухнули – по счастью, никого не задев.
При ударе корпус судна получил пробоину, и в нее хлынула вода. Но до берега было меньше полкабельтова. До него легко было добраться по цепочке торчащих из воды черных камней.
Через десять минут после катастрофы все пассажиры и команда «Пилигрима» очутились на суше, у подножия прибрежного утеса.
