Галина Юзефович: рецензия на книгу «Альфред Хичкок»

Критик: Галина Юзефович
Рецензия на книгу Альфред Хичкок
Оценка:

На самом деле, Питер Акройд, конечно же, никакой не биограф: все написанные им биографии (не исключая даже монументальные про город Лондон и речку Темзу) — это скорее импрессионистские эссе, сфокусированные не столько на предмете или персоне, сколько на их рецепции лично самим Акройдом. В этом смысле биография режиссера Альфреда Хичкока — не исключение: двести пятьдесят страниц, бесконечно много прилагательных, произвольный подбор фактов (понятное дело, подбор фактов в биографии всегда отчасти произволен, но здесь он даже не прикидывается объективным) и разветвленные многоступенчатые догадки, стартующие буквально из ниоткуда.

В детстве Хичкок никогда не плакал? Так это потому, что был ужасно запуган — однажды отец попросил знакомого полицейского запереть маленького Альфреда в тюремной камере в наказание за незначительный проступок. В школе он был одинок и почти не играл со сверстниками? Разумеется, именно поэтому в зрелости он возненавидел маленьких мальчиков и пытался навредить им или напугать их при любой возможности. С юных лет Хичкок переживал из-за несовершенства собственного тела — округлого и низкорослого? Надо ли говорить, что именно здесь следует искать корни его болезненной одержимости сексом и вечных скабрезных шуток, так шокировавших Ингрид Бергман. Ну, и конечно же, через все творчество (да что там творчество — через всю жизнь) Хичкока Акройд настойчиво тянет нить мучительного, неотступного страха, наполнявшего самого режиссера и щедро распространяемого им вовне, а когда для этой смысловой магистрали вдруг не хватает кирпичиков, в ход идет буквально все что угодно.

Добросовестность — вообще не конек Акройда: несмотря на приведенную в конце внушительную библиографию, явным образом в тексте присутствует только один (спору нет, важнейший) источник — знаменитые диалоги Хичкока и Трюффо. Именно к ним автор апеллирует чаще всего и с ними неизменно соглашается во всех сложных случаях. Зато с большим удовольствием Акройд пользуется материалом, накопленным в ходе собственных изысканий для других книг: если в тексте мелькнет название лондонского района Лаймхаус (там недолгое время после рождения Альфреда жила семья Хичкоков), жди развернутой цитаты из акройдовского романа «Голем из Лаймхауса». Если есть хоть малейший шанс поговорить о викторианском Лондоне, поверьте, Акройд его не упустит.

Однако есть в биографии Хичкока нечто, не позволяющее от нее легко отмахнуться, записав в разряд банальной поденщины. Во всех своих исторических книгах (а почти все книги Акройда — как художественные, так и нон-фикшн — обращены в прошлое) писатель проделывает один и тот же трюк, одновременно завораживающий и раздражающий. Меняя и подтасовывая факты, трансформируя реальность в соответствии с собственными сиюминутными потребностями рассказчика, он в то же время входит с описываемым объектом в диковинный резонанс — до некоторой степени сам становится этим объектом. И вот из этой химии, из этого странного и волнующего перевоплощения и рождается эффект чуда, странного внутреннего свечения, который в случае Акройда почему-то оказывается важнее исторической правды или, вернее, успешно эту правду заменяет. И хотя в каждом следующем тексте Акройда вмонтированная в него волшебная лампочка светит тусклее, чем в предыдущем (все же нельзя писать так много и разнообразно — качество не может не пострадать), в «Хичкоке» ее свет еще вполне различим.