Правды нет

Критик: Юрий Володарский
Рецензия на книгу Первое лицо
Оценка:

Букеровскую премию Ричард Флэнаган получил в 2014-м за «Узкую дорогу на дальний север», посвященную строительству Тайско-бирманской железной дороги во время японской оккупации Индокитая. Без малейшего преувеличения, это один из самых страшных романов 2010-х. Критики даже пеняли Флэнагану за шокирующий натурализм при описании ужасов «Дороги смерти», но букеровское жюри сочло эту особенность достоинством. Остальные романы писателя, переведенные на русский, куда менее натуралистичны.

«Первое лицо» тоже вышло в 2017-м. В качестве рассказчика выступает молодой литератор-неудачник Киф Кельманн (забавно, что он практически однофамилец немецкого писателя, о котором пойдет речь в следующей заметке). Когда-то Киф выпустил одну успешную книгу, но потом попал в перманентный творческий кризис, почти лишился средств к существованию, а тут еще жена на сносях, и надо срочно хоть как-то заработать на жизнь. Загнанному в угол Кифу предлагают стать литературным негром: за месяц с небольшим он должен написать автобиографию Зигмунда Хайдля, крупного финансового афериста, обвиняемого в присвоении 700 млн. долл. и пытающегося обелить себя перед социумом и следствием.

Кифу такая работа не по душе, но выбора нет. За дело он берется с прилежанием хорошиста, однако беседы с Хайдлем превращаются для него в сущую муку. Написать правдивую историю жизни отпетого жулика нет никакой возможности, поскольку Хайдль рассказывает Кифу все что угодно, кроме того, что было на самом деле. По крупицам собирая хоть какую-то правдивую информацию, Киф вникает в детали махинаций Хайдля, абсолютно бессовестных и феерически наглых. По существу ему выпадает роль адвоката дьявола, и справляется он с ней не самым лучшим образом — совесть все-таки сильно мешает.

«Первое лицо» можно считать исследованием феномена лжи в особо крупных социально-экономических размерах. Хайдль не просто врет, он еще и подводит под свое вранье солидную философскую базу. «Меня удивляет, с какой стати все превозносят истину? Непонятно, зачем ее вообще придумали, ведь для выживания требуется обман, белая ложь, маска», — заявляет он, и попробуй не согласись. «Величайший из пророков изрекает лишь самые туманные фразы. Чем более неопределенно звучит прорицание, тем более велик его автор», — утверждает Хайдль, и тут трудно поспорить, ибо важны не сами пророчества, а их интерпретации. «На каждого афериста приходится тысяча простаков, желающих, чтобы их одурачили», — объявляет Хайдль, и Кифу снова нечего возразить.

Название романа имеет несколько смыслов. Прежде всего «первое лицо» — это грамматическая категория. Ее Флэнаган упоминает с явной иронией, поскольку автобиография Хайдля пишется не первым лицом, а подставным, и вообще там почти все неправда. Кроме того, составляя свою собственную иерархию ценностей, Киф именует «первым лицом» базовые потребности, которые для него куда важнее литературного творчества. Наконец первое лицо романа — это все-таки не Киф, а Хайдль, одиозный, но неистребимый герой нашего времени, отмеченного миллиардными аферами и циничным неразличением правды и лжи.

Без трагического исхода в романе Флэнагана дело не обходится, вот только обстоятельства его настолько парадоксальны, что поверить в них не так-то просто. С другой стороны, это как раз в духе «Первого лица»: верить здесь нельзя ничему.