Василий Владимирский: рецензия на книгу «Последние дни Нового Парижа» Чайны Мьевиля

Критик: Василий Владимирский
Рецензия на книгу Последние дни Нового Парижа
Оценка: *

Афоризм Оскара Уайлда «всякое искусство совершенно бесполезно» давно отцвел, поблек и превратился в трюизм. Ну да, бесполезно — и чем, извините за выражение, дальше от народа, тем бесполезнее. В первой половине XX века все рекорды по этой части били французские сюрреалисты, беззаветные певцы мистического, иррационального и бессознательного. Что как-то не очень вяжется с их активной жизненной позицией: во время Второй мировой многие участники движения оказались в рядах Сопротивления, а кое-кто даже был приговорен нацистами к смертной казни. В большой повести (небольшом романе?) «Последние дни Нового Парижа» британец Чайна Мьевиль снимает кажущееся противоречие: что значит — «совершенно бесполезно»? Еще как полезно, вы просто не умеете его готовить!

Вскоре после оккупации Франции немецкими войсками в Париже происходит некое событие, меняющее весь ход войны: неведомая сила заставляет материализоваться «манифов», манифестации бессознательного, запечатленные сюрреалистами — художниками и скульпторами, поэтами и прозаиками. Вместе с манифами из каких-то инфернальных бездн лезут демоны, законы природы идут вразнос, столица Франции погружается в хаос, превращается в смертельно опасный лабиринт, «парижскую Зону», где заперты нацисты, бойцы Сопротивления, сюрреалисты, чудом уцелевшие простые парижане и толпы причудливых сверхъестественных существ всех мастей и размеров. На первый взгляд манифы абсолютно неуправляемы, а демоны идут на контакт крайне неохотно, и только с нацистами, — однако Чайна Мьевиль последовательно доказывает, что из любого правила существуют исключения. Несомненно одно: после преображения город стал главным театром военных действий, а все, что происходит за пределами Нового Парижа, отступило на задний план, стало второстепенным. История творится именно там, где по набережной Сены ползают человеческие руки, торчащие из спиральных раковин, по бульварам носится женщина-велокентавр, а болезненно-огромные подсолнухи тянутся к небу, озаренному черным солнцем.

«Последние дни Нового Парижа» — удивительный эксперимент: это роман о сюрреализме без сюрреализма — тут все построено на контрасте между причудливой фактурой и фотореалистичностью описаний, фантасмагорическим сеттингом и традиционным нарративом. В повести всего две сюжетных линии: действие одной разворачивается в 1941 году, еще до момента преображения, второй — в 1950-м, в Новом Париже, где Третий Рейх по-прежнему пытается оттеснить отряды Сопротивления, овладевшие сюрреалистическими методами изменения реальности. Но никакого автоматического письма, никаких сновидческих отступлений: Мьевиль вполне профессионально владеет этими приемами, о чем свидетельствует его малая проза, однако на сей раз решил ограничиться последовательным, логичным, почти линейным повествованием. Вслед за своими героями-сюрреалистами он «освобождает бессознательное» и делает его орудием революционной борьбы — но выносит все причудливое, болезненно-фантасмагорическое во внешнее пространство. По сути, Мьевиль делает то, чего не смогли добиться (да не очень и стремились) его герои: приближает искусство к народу. Ну а для самых простодушных читателей в конце этой книги есть небольшой глоссарий «Некоторые манифы, уточнения и их источники» и именной указатель — чтобы даже изможденный борьбой с ЕГЭ школьник не заплутал.

* Оценка указана редакцией Livelib