Глас начальства

Я очень возбужден, но когда мы выскакиваем из траншеи, в голове у меня все же успевает мелькнуть мысль: а почему я не вижу Химмельштоса? Я быстро возвращаюсь, соскакиваю вниз и застаю его там; он лежит в углу с легкой царапиной и притворяется раненым. Лицо у него такое, как будто его побили. У него приступ страха, — ведь он здесь тоже новичок. Но меня бесит, что молодые новобранцы пошли в атаку, а он лежит здесь.
— Выходи! — говорю я хриплым от волнения голосом.
Он не трогается с места, губы его дрожат, усы шевелятся.
— Выходи! — повторяю я.
Он подтягивает ноги, прижимается к стенке и скалит зубы, как собачонка.
Я хватаю его под локоть и собираюсь рывком поднять на ноги. Он начинает визжать. Мои нервы больше не выдерживают. Я беру его за глотку, трясу как мешок, так что голова мотается из стороны в сторону, и кричу ему в лицо:
— Ты выйдешь наконец, сволочь? Ах ты гад, ах ты шкура, прятаться вздумал?
Глаза у него становятся стеклянными, я молочу его головой о стенку.
— Ах ты скотина! — Я даю ему пинка под ребра. — Ах ты собака!
Я выпихиваю его в дверь, головой вперед.
Как раз в эту минуту мимо нас пробегает новая цепь наступающих. С ними идет лейтенант. Он видит нас и кричит:
— Вперед, вперед, не отставать!
И если я ничего не мог добиться побоями, то это слово сразу же возымело свое действие. Химмельштос услышал голос начальника и, словно очнувшись, бросает взгляд по сторонам и догоняет цепь атакующих.
Я бегу за ним и вижу, что он несется вскачь. Он снова стал тем же служакой Химмельштосом, каким мы его знали в казармах. Он даже догнал лейтенанта и бежит теперь далеко впереди всех.