Дмитрий Быков «Палоло, или Как я путешествовал»

«Бегство за границу, чтобы устроить там наконец правильную Россию, — здесь-то она всё равно никогда не получится, — это и есть наша утопия, национальная идея и главная личная цель. Бесконечное расширение империи, пока она не упёрлась со всех сторон в океаны, обусловлено теми же соображениями. И мои многочисленные поездки, начавшиеся лет с шестнадцати, — сначала журналистские, потом гастрольные, теперь ещё и педагогические, — диктовались, наверное, ими же. Не то чтобы я не любил собственный дом, но оседлая жизнь переносима тогда, когда участвуешь в каком-то глобальном проекте. А пока ожидаешь перемен — на каковое ожидание уходит тут почти всякая жизнь, — лучше ездить. Как-то помогает скоротать время до глобального проекта…»

В новую книгу известного писателя Дмитрия Быкова «Палоло, или как я путешествовал» вошли тексты разных лет, посвященные путешествиям. Европа и Сибирь, пряничные швейцарские деревушки и заснеженные российские городки, солнечный Капри и загадочный Гондурас… Дмитрий Быков побывал в самых разных уголках земного шара и о каждом из них рассказывает свою историю: иногда – забавную, иногда – грустную, но всегда интересную и наводящую на размышления. Из всех намеченных к посещению мест автор не побывал только на Фиджи и Самоа, у побережья которых всего две ночи в году на поверхность моря всплывает икра морского угря – палоло… Став сакральным блюдом для местных жителей, палоло воплотил в себе некую заветную цель, которая влечет за собой заядлого путешественника в поисках новых впечатлений.

Вместе с энциклопедически образованным, ироничным и изобретательным автором читатель этой книги отправится на прогулку по Нью-Йорку, где вот-вот и можно будет встретить Иосифа Бродского; поднимется в горы Перу, чтобы совершить шутливый (или нет?) обряд по укреплению демократии в России; поднимет велосипед со дна Люцернского озера, чтобы прокатиться по окрестностям… А еще побывает в ярославской деревеньке в гостях у самой прорицательницы, увидит, как устроена жизнь в антропософской общине, и отправится на охоту за НЛО.

Героями очерков Быкова стали журналисты, преподаватели, диссиденты, сектанты, студенты и даже одна представительница древнейшей профессии, а по совместительству – учительница начальных классов. Словно в причудливом калейдоскопе, один за другим открывает разные миры, и в каждом из них свои правила и своя мораль. «В небе можно увидеть много всякого, и каждый видит своё. Там плывут облака, летают ангелы, космонавты, бомбардировщики, шмели, ястребы, голуби. Даже цвет его двое видят по-разному».

Письма русского путешественника

В девяностые вместе с российской делегацией, в состав которой вошли журналисты, преподаватели и «новые русские» автор жил в настоящем швейцарском бомбоубежище. Увлекшись причудливым названием перуанской деревни Nahui, он отправился за несколько тысяч километров туда, чтобы стать первым россиянином, побывавшим в этом отдаленном поселении, затерянном среди лесов и гор. А в Камбодже он увидел таинственную женщину-маугли, которая пришла из джунглей, не умеет говорить и ведет себя очень странно… Описывая жителей экзотических стран, мировых столиц и маленьких европейских городков, беседуя с ними на самые разные темы – от поэзии до стриптиза – Дмитрий Быков рассказывает в первую очередь о себе и обо всех нас – жителях России, о наших надеждах, боли, ностальгии и любви. Ведь только увидев своими глазами, можно многое понять, что тебе по-настоящему дорого и близко.

Восток-Запад

Сравнивая стиль жизни в России и в других странах, на условных «Западе» и «Востоке», Дмитрий Быков обращается к историям разных лет, которые произошли с ним и его знакомыми. Автор объясняет, в чем провинились перед русскими Сэлинджер и Хемингуэй, герои которых после поисков свободы вновь обретают твердую почву под ногами. Делится трагикомической историей девушки, которая мечтала благодаря удачному замужеству попасть в США и рассматривала всех знакомых исключительно с матримониальной точки зрения. Размышляет о непреодолимой пропасти между разными культурами и мировоззрениями на примере писем юноши из России и девушки из Соединенных Штатов, которые познакомились в Артеке. С присущим ему чувством юмора описывает противостояние Востока и Запада, взяв в качестве модели гигантскую порцию мороженого, купленного на набережной Сены.

Провинциальный репортаж

Тексты, посвященные путешествиям Дмитрия Быкова по России – настоящая коллекция удивительных пейзажей и портретов незаурядных людей. Последователи идей Александра Солженицына строят свою общину посреди алтайских гор. Американский уфолог наблюдает аномальные явления в лесах Кировской области. В деревне с красноречивым названием Благодать (Ярославская область) местная «Ванга» – старушка Дарья предсказывает победу над СПИДом и тройственный союз России, Украины и Белоруссии…

В каждой истории – размышления, вопросы, впечатления профессионального журналиста и проницательного писателя, который не оценивает слова и поступки своих визави, а предлагает читателю сделать свои собственные выводы.

Цитаты:

Помимо прочих бонусов, журналистика помогает русскому человеку осуществить главную и заветнейшую его мечту. Мечта эта заключается в том, чтобы выехать за границу. Осуществляется она в двух вариантах — либо с чемоданом, в виде туриста или приглашенного специалиста, либо на танке. Вот почему русский человек хватается за любую возможность сесть в поезд, самолет или на танк, хотя последнее чаще всего осуществляется помимо его воли. Бегство за границу, чтобы устроить там наконец правильную Россию, — здесь-то она всё равно никогда не получится, — это и есть наша утопия, национальная идея и главная личная цель.

Слава богу, что не встретился. Теперь у меня нет соблазна опубликовать в газете «Сегодня» мемуар следующего содержания: «Иосиф долго бродил со мной по Венеции (Нью-Йорку), купил мне — на свои деньги! — две чашечки кофе, а на прощание сказал: “В России, Дима, три поэта: Рейн, Кушнер и вы”. И, потирая руки, засмеялся, довольный».

Она вытащила один орех и нежно, но властно сунула мне в рот. Орех был как орех, но движение… и эти не слишком чистые, но почти детские пальцы… короче, я заплатил им четверть слона и был отпущен с мешочком орехов.
— Прикупил? — спросил меня кто-то из наших.
— Дурак, они же их зубами чистят!
— Как — зубами?
— Обыкновенно. Лущат и выплёвывают.
Вывернуть меня не вывернуло, но аппетит отбило надолго. Я утешаюсь тем, что в Москве подарил этот мешочек своему начальнику — очень противному белому человеку с массой необоснованных претензий.

Представления о единой Европе у меня были самые туманные, ограничивавшиеся в основном ленинской статьёй 1915-го, кажется, года «О Соединённых Штатах Европы» и набором либеральных клише. Остальные, по-моему, не читали и ленинской статьи. Бизнесмен из Львова, тяжеловесный мужик лет сорока, после ста граммов начинавший говорить о бабах, собирался завязать контакты с какой-нибудь швейцарской фирмой. Все мы были здорово разбалованы отношением к нам иностранцев, прибывавших в Россию на волне интереса к перестройке. Нам представлялось, что все объятия будут распростёрты и все флаги, в гости к которым были мы, начнут в нашу честь приветственно трепетать ещё в аэропорту.

Я вернулся к своим, уже успевшим проклясть всю объединённую Европу, и мы пошли в монастырскую общагу, где нас накормили остывшими и довольно-таки осклизлыми макаронами. Чувствовалось, что во фрибурском университете заботятся главным образом о душе. Спать нас развели по персональным кельям. В каждой висело распятие.

Книга поступила в продажу.