М.М.Громов докладывает в ЦАГИ о перелете через Северный полюс в США, 1937 г.
Нервы даны для борьбы до конца! (М.М. Громов)
Мне кажется, что самое главное в данной книге написано автором в кратком предисловии. Михаил Михайлович пожаловался на свои безрезультатные визиты, наносимые разным издательствам. Никто не хотел печатать его воспоминания в чистом виде, но были согласны издавать в модифицированном. Устав бороться с издательствами, Михаил Громов махнул рукой и «тогда я решил: пусть они сами и пишут». Именно поэтому, книга Громова напоминает любой современный «документальный» фильм, которыми кишит телевидение. Фильм, в котором главному герою позволили лишь появляться на короткий промежуток времени, чтобы произнести ничего не значащую фразу. А все остальное доскажут, додумают и дорежиссируют ярые последователи Мединского. Автору позволили рассказать несколько историй из его детства, а дальше началось нечто невообразимое. Представьте себя в театре, на сцене которого выступает артист. Но говорить ему не дают. Только артист произнесет какую-нибудь фразу, сразу же из суфлерской будки доносится окрик: «неверно! Вы перепутали даты! Вы все врете!».
Стоит в книге Михаилу Михайловичу начать рассказывать, например, о прапорщике, который был инструктором учлетов, как «суфлер» встревает и менторским тоном поясняет, что Громов заблуждается, что господин Н. никогда не являлся военным… Да какая разница! Из-за этих вставок повествование получается дерганным и не естественным.
Вторым диссонансом книги, который буквально режет слух, являются постоянные утверждения Михаила Михайловича о том, какой он удачливый и смелый, а остальные летчики, мол, так себе. Не вериться, что умный человек способен писать такие вещи в своих мемуарах. Видимо, это происки редакторов. Тем более, что все упоминания в книге о важных событиях, так и остаются обычными упоминаниями, без всякой конкретики и пояснений. Рассказать о Чкалове? – Извольте! «Чкалов летал напористо, храбро, но грубовато (таким он был и по характеру).» Как здесь не вспомнить Конецкого:
«— Ты был в Антарктиде?
— Да.
— Чего там интересного?
— Мы пингвина в тельняшку одели…
И все.»
А ведь мог бы очень много интересного рассказать Михаил Громов и даже хвастаться бы не пришлось. Ведь все и так понимают, какой героический поступок он совершил, когда выполнил на самолете АНТ-25 беспосадочный перелет по маршруту Москва-Северный полюс – Сан-Джасинто(США) за 62 часа 17 минут. В километрах это было 10 148 по прямой. Громов даже поучаствовал в экспедиции Шмидта. Правда, это был не тот знаменитый Отто Шмидт, а Шмидт Исай Павлович. Он был начальником международного авиаперелета Москва-Пекин-Токио. В этой экспедиции принимал участие и Громов. Вся экспедиция на шести самолётах летела, ориентируясь только по картам. В Японии, кстати говоря, Громов был представлен вместе с другими летчиками к ордену Восходящего Солнца - самой высокой японской награде. Но, «эта награда была отклонена, так как в то время наша страна не принимала наград капиталистических государств, и ордена были заменены серебряными вазочками для цветов». Несмотря на то, что экспедиция состояла из большого количества людей, Михаил Михайлович не преминул заметить, ссылаясь на газеты, что: «первым советским лётчиком, прилетевшим в Японию, был М.М.Громов».
Когда Громов стал главным пилотом-испытателем А.Н. Туполева, то Андрей Николаевич как раз получил задание разработать и создать самолёт, который мог хотя бы близко приблизиться к мировому рекорду дальности, установленному французскими лётчиками и равному тогда 9104 км (имеется в виду рекорд Кодоса и Росси, установленный в августе 1933 года.). Громов, можно сказать, рос вместе с этим самолетом ( АНТ-25). Он начал обдумывать детали полета на АНТ-25 еще задолго до того, как тот был готов.
«Самолёт АНТ-25 - моноплан с дюралевыми гофрированными крыльями и с невиданным до того времени их удлинением. Самолёт был прост, устойчив, с хорошим запасом рулей, но своеобразен в управлении из-за необычной «лямбды» крыла. Летать в облаках на нём было вполне надёжно. Основные характеристики были сняты быстро. Но самые трудоёмкие испытания заключались в определении расхода горючего. Как найти график наивыгоднейшего полёта, т.е. узнать: на какой высоте, с каким весом, с какой скоростью лететь в каждый момент из 70 часов полёта и каковы будут расходы горючего при этом?». Особенностью АНТ-25 было то, что посадку он мог совершить лишь с весом 8 тонн, а взлетный вес при полных баках составлял 10-11 тонн. В случае поломки в воздухе, необходимо было сливать топливо. Очень много полетов потребовалось для определения уровня расхода топлива и его зависимость от высоты и скорости. Путем практических налетов было выяснено, что дальность полёта самолёта будет около 9000 километров, т.е. немного меньше мирового рекорда дальности полёта по прямой. Профессор В.Л.Александров рассчитал, а И.М.Лещенков сконструировал трёхлопастный винт, сыгравший огромную положительную роль во время полёта через Северный полюс. Какая жалость, что редактора книги в вставках про этих людей, ограничились общей информацией, которая свелась к дате их выхода на пенсию.
Важно: для побития рекорда дальности было необходимо как можно точнее выполнять график полёта. Всё время нужно было лететь на минимальной скорости, изменяя только высоту полёта, начиная со 100 метров в начале до 6000 метров к концу полёта. Необходимо также отметить, что французы и итальянцы при установлении предыдущих рекордов по своим климатическим и местным условиям имели возможность проводить свои полёты в любое время года, при совершенно ясной спокойной погоде и в равнинных местностях, гарантирующих безопасность в случае вынужденной посадки.
Не обошлось и без шпилек в адрес Чкалова. Громов настойчиво повторяет, что тот был любимчиком Сталина и отсюда все успехи знаменитого летчика. «Г.Ф.Байдуков поступил разумно. Он учёл, что кому-кому, а В.П.Чкалову И.В.Сталин разрешение на полёт даст. К этому времени Чкалов стал его любимцем, а такие дела без Сталина не решались. Чкалов сначала отказывался, так как он был лишь истребителем и летать в облаках по приборам не умел. Но Байдуков его уговорил: сам Георгий Филиппович летал отлично, а по приборам - великолепно.» Не суждено было Громову стать летчиком номер один. «Но в одно, далеко не прекрасное утро, войдя в ангар, мы увидели, что наш самолёт стоит без мотора: его, оказывается, переставили на самолёт Чкалова. Нам предстояло снова налетать 25 часов на новом моторе.»
Отныне для Громова становится делом чести превзойти Чкалова. Он максимально облегчает самолет, временами его решимость граничит с безумством. «Мы даже обкусали кусачками излишки болтов и болтиков, выступавших из гаек, где только удалось.» Громов был уверен в том, что побьёт рекорд Чкалова. Он даже собирался лететь до Мексики. Но «пересекать границу Мексики нам не разрешили. Во-первых, потому что нужно было показать именно американцам нашу технику, как стране с наиболее передовой авиацией. Во-вторых, в Мексике в это время жил враг Советского Союза Троцкий.» Полет занял 62 часа 17 минут. У Чкалова полёт занял 63 часа.
В США Громов встретился с Рузвельтом, но не смог послушать концерт Рахманинова. Поразили его русские эмигранты, которые кричали по-русски: «Громову браво, браво! А остальные - дрянь!» (под остальными имелись в виду советские люди).
Справка: Международной Авиационной Федерацией (ФАИ) летчики были удостоены медалей де Лаво за лучшее мировое достижение 1937 года: два мировых рекорда дальности полёта - по прямой и по ломаной линии без посадки. В течение трёх лет перед этим медаль никому не присуждалась из-за отсутствия достойных кандидатов. После экипажа Громова медаль де Лаво была присуждена ещё нескольким советским лётчикам и Юрию Гагарину, первому человеку, поднявшемуся в космос.
Про войну Михаил Михайлович в своей книге рассказал очень мало. Ссылаясь на то, что про войну и так много сказано. В 1959 году его назначили председателем Федерации тяжёлой атлетики СССР. Неожиданно, но «я взялся за это дело с удовольствием. И оно пошло неплохо. Я активно вникал в работу нашей сборной команды.» Завершается книга несколькими весьма длинными главами, в которых Михаил Михайлович размышляет… нет, не об авиации, а о чем угодно: об искусстве, нравственности и других вещах, в которых он, мягко сказать, не совсем компетентен. Мимоходом прошелся по вдовам летчиков: «Я лично знаю только нескольких жён из очень многих, которые остались верны погибшим мужьям. Остальные забывали их, обычно, не позже, чем через года, а некоторые - даже через несколько часов.». Но похвалил Пушкина…
В общем, можно сказать, что книги про исторические события нашей страны, написанные якобы от имени знаковых фигур и изданные после развала СССР, бессодержательные, малоинформативные и бесполезные. Перефразируя приятеля Михаила Громова, они как японские женщины, источником очарования которых является толстый слой белой пудры. Аминь
