Возмущению моему нет предела!
Какого чёрта?!
Почему по прихоти Ирэн, которая в своё время вышла замуж по расчёту и просчиталась, вынуждены страдать два любящих человека?
Почему вообще дети должны расплачиваться за ошибки родителей?
Почему из Сомса делают какого-то злодея? Он-то, как раз-таки, один из немногих способен на сильное чувство.
Джолион, который сам всю жизнь всё нарушал и, между прочим, многим принёс страдания, вместо того, чтобы позволить сыну жить сердцем, просто вынудил его отказаться от любимой девушки.
Это - жестоко! Это двойные стандарты! Это ущемление прав человека, потому что каждый имеет право на счастье, а уж тем более они - молодые, которым родители своими скелетами в шкафу просто испортили всю жизнь.

"В петле" переносит нас на 12 лет от момента смерти старого Джолиона. Как я уже упомянула, фасадом романа становится неразрешенная драма отношений Сомса и Ирэн, несостоявшийся развод, неразрубленный гордиев узел, который начинает душить всех к нему причастных. Сомс хочет детей, которых Ирэн не хочет ему дать, Сомс хочет развода, который она не может ему обеспечить "в рамках приличий": В этой книге градус моего сочувствия Сомсу чуть понизился, уж слишком очевидно он не желает понять, что насильно мил не будешь. Второй скрипкой темы семейных отношений является история разрыва Уинифрид и Монти, нелепая и банальная, но оттого не менее драматичная.

Куда более интересной мне показалась фоновая линия отношений отцов и детей. Сомс и Джемс, очевидно любящие друг друга и выражающие (или не выражающие) это в свойственной им безэмоциональной манере, безоговорочная поддержка, которую дряхлеющий Джемс выказывает Уинифрид, это ли не любовь отца к дочери. Сама Уинифрид, оказавшаяся втянутой в довольно грязный разрыв в собственным мужем, обеспокоена в основном тем, как это скажется на детях. Молодой Джолион, ведущий безмолвные диалоги с умершим отцом и борящийся с Форсайтом в себе в отношении детей. Джолли и Холли восхищающиеся отцом, Вэл, пытающийся побороть разочарование в собственном. Тонкий юмор, описывающий отношение молодого поколения к старшему.

Хотя Джолли, как это свойственно двадцатилетнему юноше, зорко следил за своим отцом, присматриваясь, нет ли в нем недостатков, которые еще не поздно исправить, все же этот отец обладал чем-то, что облекало неким своеобразным очарованием его кредо иронической терпимости.

И последний аккорд - рождение долгожданной дочери Сомса, которую он представил сыном умирающему Джемсу.

Если бы мне хотелось придраться (а мне не хочется), я бы сказала, что треугольник Холли, Джолли и Вэл ничего не добавил роману, но тем не менее позволил нам не забыть, что где-то за пределами мира Форсайтов гремит Первая мировая, а войти в этот мир она может волею лишь глупого детского пари.

Последний том трилогии окончательно утверждает тему отцов и детей как заглавную, да - мы все еще наблюдаем за тем как Сомс наращивает капитал, как по-прежнему острыми остаются их отношения с Ирэн, но тем не менее, Флер и Сомс, Джон и Ирэн - вот главные антагонисты романа. Кто они - новое поколение Форсайтов? О чём они думают? Чем дышат?

"Сдается внаем" - книга несколько огорчившая меня во всей трилогии, не качеством самой литературы, а скорее тем, что подтвердила мои опасения относительно Ирэн. Не знаю, насколько именно так хотел представить ее автор (мне кажется, нет), но восприятие или скорее невосприимчивость к некоторым условностям, не позволило мне понять и простить мотивы ее поведения.

Что же происходит? Джон и Флер, сын Ирэн и дочь Сомса, конечно любовь несколько болливудская, но в нее веришь. Дети, которые не должны быть вместе. Во всяком случае, так думает Ирэн. И в этом, на мой взгляд, проявляется тот самый родительский эгоизм. Мой сын слишком дорог мне, чтобы позволить ему любить девочку, которая ему нравится. Почему? Потому что если он узнает, что я вышла за ее отца без любви, он перестанет меня уважать... Во-первых, мне не понятна взаимосвязь (это к вопросу об условностях), а во-вторых, а как же его счастье, его право на выбор? Сомс проявил себя лучше, на мой взгляд, с большей готовностью пожертвовать собой ради счастья ли, каприза ли дочери.

Что же Джон и Флер? Она добивается его с настойчивостью истинного Форсайта, он отказывается от нее, дабы не оскорбить мать. Мы никогда не узнаем, какой парой они могли бы стать, а вот отношения в браке от отчаяния Флер предугадать не сложно.

Это последняя часть викторианской (как я ее для себя обозначила) части Саги, новый век уже во всю стучится в двери мира Форсайтов, наконец-то развалился последний оплот семьи - форсайтская биржа, женщины осмеливаются высказывать свое мнение, а автомобили вытесняют экипажи. Что то будет?

Не зря автор процитирует в эпиграфе фрагмент про Монтекки и Капулетти, никак иначе это произведение окрестить и нельзя. Сначала скрываем правду от молодого поколения, чтобы их не травмировать, потом закрываем глаза на происходящее и надеемся, что все обойдется, а потом: ах, боже мой, что ж теперь делать. Правда, идея с поездкой в Шотландию мне понравилась. Т.е., она мне бы не понравилась как действие, но сама возможность появления такой идеи в голове юной девушки явно вызвана не только наличием у нее французской крови, но и общим изменением дел. Сомс может сколько угодно хмурить брови, подтрунивать над женским равноправием, но все к тому идет, и ему не переломить ход истории. Уже и он слегка подвинулся, начал принимать творческие профессии как вполне допустимые для женщины, его пока лишь пугают врачи и адвокаты в женском лице. Но если он проживет еще лет двадцать, то ему и не только с этим придется столкнуться.
Время же бежит вперед, 20-е годы XX века. Уже никто не удивляется наличию таксомоторов. Уже отгремела Первая мировая война, несколько проредив молодое поколение Форсайтов. Рекорд долгожительства среди Форсайтов, тем временем, побит. Тимоти перешагнул за сотый юбилей. Но что это за жизнь? Автор уже утрирует до крайности, представляя нам старика, практически впавшего в детство. Живет он (благодаря своему состоянию) заботами двух старых служанок, не покидает пределы своей комнаты, в ней же гуляет от кровати к окну и обратно. И настолько сосредоточен на своей прогулке, что даже не узнает пришедшего к нему Сомса. Поговорить с ним нет никакой возможности, настолько он углублен в себя. Но погружение это не мыслительное, ни философское, а исключительно экономящее силы и заботящееся о своем теле. Неважно, что он уже смахивает на бродячую мумию. Не имеет значения, что от него даже скрыли факт Первой мировой войны, он даже не заметил бомбежек. Он упорно цепляется за свое полурастительное состояние. И, пожалуй, вполне является примером для Сомса. К тем же героям, которых автор любит, он более милосерден, и обставляет их уход из жизни моментальным способом, без страданий и обременения себя и близких непослушным телом или, упаси бог, покинутым разумом.
Ну, что еще сказать, чтобы обойтись без сильных спойлеров. Удивительно, но у Сомса все-таки есть чувства, раз они так долго не умирают. Что до Ирэн, ее поведение может показаться странным, но ведь современным женщинам сложно залезть в ее шкуру. Конечно, если судить по современным рамкам, то можно наплевать и забыть. Но тогда ее поведение оценивалось совершенно иначе. Тут же масса факторов, и собственные угрызения совести, и вечная вина, и ненависть пополам с неприязнью к чудому человеку, который имеет на нее права. Так что можно понять, что ей очень тяжело это переступить. А юношеская пылкая влюбленность далеко не всегда держится всю жизнь. Часто на смену ей приходят совсем другие впечатления вкупе с опытом.

В петле
Испугавшись скандала, Сомс не предпринял никаких действий, касающихся своей жены. А с тех пор уж минул добрый десяток лет. Она не вернулась к нему, не бросилась к его ногам, испрашивать о прощении, а вполне живет себе самостоятельно и даже получила в наследство небольшой доход. Конечно, всему виной этот странный старик, который оставил ей верный процент. Иначе на что бы она жила? Наверняка бы вернулась к законному мужу. Или нет, за столько лет она, конечно, забыла своего архитектора, и теперь у нее другой любовник. Но тем временем и Сомсу пора подумать об устройстве собственных дел. Года идут, он не молодеет, а наследников все нет. Эта негодяйка-жена ужасно его подвела! Похоже, придется все-таки пойти на скандал и затеять дело о разводе. Боже, как это неприятно, его имя и вдруг в газетах, на слуху у всех, в каждом салоне будут выворачивать наизнанку его личную жизнь, брррр. Может, как-нибудь удастся замять дело и без этого? Надо же, а жена все еще красива. Говорят, у нее нет любовников. Все, вопрос решен! Она вернется к нему, он ей все простит и позволит даже жить в отдельном доме, только пусть подарит ему ребенка, наследника. Что? Она не желает возвращаться?! Глупости! Наверное, она была просто слишком растеряна и такое великодушное предложение прозвучало неожиданно. Она обязательно согласится. Либо у нее есть любовник. А, если нет, то нет и повода отказывать. Надо повторить предложение и хорошенько объяснить ей все плюсы. Что? Опять отказала? Нет, надо нанять детективов, у нее точно есть любовник!
Ну, как вам такой типаж?! Колоритный муженек, не правда ли? Не хотите себе такого твердолобого обожателя? А что, влюблен вполне искренне (только слово "страстно" к нему неприменимо), готов дарить бриллианты (и имеет для этого подходящий доход), словом, вызолотит клетку по последней моде (не забывая торговаться с мастером по золоту). Вот беда только, понимает лишь осязаемые вещи, которые можно подержать в руках. А чувства навсегда останутся для него неясной зыбкой материей. И ведь при этом он сам не замороженный кусок льда, ведь испытывает он трепет и желание к своей бывшей жене, но осознать и принять эти чувства и сам не может. Все время пытается подвести под них рассудочную базу, выразить цифрами. Беда всех Форсайтов. Кстати, пылать от любви и слишком волноваться он себе тоже запрещает, ведь это вредно для здоровья! А он уже не мальчик, надо бы и себя поберечь, если хочешь жить долго. А он хочет, и все Форсайты хотят! И у них для этого прекрасная наследственность. Вот взять хотя бы отца Сомса, он уже достиг рубежа в 90 лет, это рекорд для всей семьи! Абсолютно все мечтают, чтобы он перешагнул через этот рубеж, потому что это дает надежду им всем, теперь и 75-летний может смело смотреть в будущее, если впереди видит добрый десяток с лишним лет.
Но старики стариками, а молодежь тем временем устраивает свои дела. У сына Джулиона старшего подросли свои дети, и сын, и дочь. С основным родом Форсайтов они, правда, не общаются. Но родня есть родня, общие дела, случайное знакомство с кузеном, первая любовь, англо-бурская война, о, тут хватает приключений.
Ход мыслей автора несложно уловить, лучшие уходят, худшие остаются. Но все же иногда судьба поворачивается лицом и больно щелкает по носу тех, кто слишком тщательно все рассчитывает.
Пробуждение
Прекрасный светлый рассказ о счастливом детстве мальчишки с буйным воображением и хорошим достатком родителей. Мы еще не знаем, кем станет он, когда вырастет, суждена ли ему долгая жизнь или она рано прервется из-за какого-то его безрассудного поступка. Но сейчас еще он полон озорства, любви ко всему свету (и все окружающие отвечают ему тем же). Его фантазия работает неисчерпаемо и придумывает все новые и новые игры, а книги, привозимые отцом, способствуют этому, бросая его то в наполеоновские войны, то на пруд переживать приключения Тома Сойера, то сражаться на стороне индейцев, то быть неустрашимым рыцарем после "Айвенго". Это прекрасные страницы о безоблачном (и вполне обеспеченном) детстве единственного балованного (но не капризного) ребенка, которому взрослые стараются создать все условия комфортного существования: никаких телесных наказаний, поощрение фантазий, солдатики коробками в период увлечения военными действиями, лодка и тщательно подготовленный пруд для вживания в образ Тома Сойера.
Но по душевному состоянию мальчика не кажется, что из него вырастет какой-то барчук, который будет перед всеми задирать нос. С моралью в семье все в порядке. Быть может, это будет несколько взбалмошный юноша, наверняка очень чувствительный и мечтатель. Насколько он станет деятельным - покажет время. Но не следует забывать, что это еще только детские годы, до школы. А школы в Англии обычно пансионы, и они окажут значительную роль в перестройке характера. Мне кажется, что такой натуре будет тяжело учиться в консервативном образовательном учреждении. Но все это лишь догадки и смутные опасения. А сейчас перед нами самые светлые беззаботные годы и нежная трогательная любовь к матери.

"Зри в корень" - так любила говорить моя прабабушка.

Очень часто мы смотрим на вещи сквозь клише, впитанные с пеленок. Прекрасная принцесса - добрая. Мятежный Робин Гуд - благородный. Седой старец - мудрый. И стоит встретить одно из этих качеств в жизни или литературе - второе возникает само собой.

В "Собственнике" автор фактически отказывается от понятий добра и зла, подменяя их категориями свободы и собственничества, противопоставляя романтику и возвышенность приземленности и материальным ценностям. Весьма распространенный сценарий - "Бременские музыканты" навскидку.

Ирэн. Ирэн... Золотоволосая красавица Ирэн... Точно! Ирэн Безухова из "Войны и мира". Только не Ирэн, а Элен, но подсознанию-то виднее, как проще подкинуть нужную ассоциацию. И действительно, несмотря на рисующийся образ "прекрасной доброй принцессы", эта аналогия неосознанно появилась у меня в мозгу почти сразу. И с каждой главой крепла, обнаруживая всё больше сходства в героинях и ситуациях, несмотря на диаметрально противоположный к ним подход авторов. И это тот случай, когда отличия в одежке только яснее показывают общий скелет.

Обычно я не пытаюсь сопоставлять жизнь писателя и его произведения. Однако тут пройти мимо нескольких фактов не удалось. В 1905 году Голсуорси женился на Аде Пирсон, бывшей жене двоюродного брата. В течение десяти лет до этой женитьбы Голсуорси тайно встречался со своей будущей женой. "Собственник" датируется 1906 годом.

Однако в чем главное достоинство классики и хорошей литературы в целом - она выходит из-под пера автора вне зависимости от его собственной позиции многогранной и неоднозначной, как и сама жизнь. А потому голодать без пищи для размышлений не приходится.

В общем, Ирэн не вызывает сочувствия ни на грамм. Конец 19 века всё же не раннее средневековье с полной безвольностью, разводы возможны и не так редки. Тот факт, что она выходит (по своей воле!) за человека, который ей не просто безразличен, а прямо-таки физически отвратителен, говорит то ли о крайней степени глупости, то ли о крайней степени меркантильности. Усугубляет сей вывод то обстоятельство, что она настолько хороша, что голову ей вслед сворачивает каждый встречный мужчина. Следовательно, ни за что не поверить, что альтернативы не было. Разве что альтернативы среди настолько же состоятельных.

Но даже если допустить это, как ошибку юности, дальнейшее её поведение противно до блевоты. "Любовь нечаянно нагрянет" - это понятно, се ля ви. Понятно и то, что пушкинские Татьяны ("Но я другому отдана и буду век ему верна") среди простых смертных встречаются крайне редко. Но откровенно вызывающее хамство, с которым она относится к мужу, который действительно любит её, любит, как умеет, но от этого не менее сильно, балует, не позволяет другим никаких высказываний на её счет, делится с ней всем, что его волнует, то есть ведет себя по сути, как идеальный муж; хамство и смех в лицо лучшей подруге, которая доверяла ей... Всё это вызывает просто чудовищное негодование. Почему бы сразу не уйти, как она ушла после "преступления" Сомса? Чего они хотели? Чтобы она вечно жила в его доме, ела его еду и бегала предаваться любви к другому?

Или Сомс, может быть, должен был пригласить Босини жить с ними и содержать и его? Этого заносчивого молодчика, у которого яиц не хватило, чтобы честно сказать невесте, что полюбил другую и разорвать помолвку, зато хватило на то, чтобы растратить чужие деньги? Искусство, свобода, романтика! Как представитель творческой профессии, могу позволить себе утверждать, что если ты делаешь что-либо для человека за его же деньги - твоя первая и единственная задача - сделать так, чтобы ему понравилось. А исключительное самовыражение и искусство ради искусства - либо тогда, когда добьешься имени, либо в личных проектах.

В общем, изрядно подгорело у меня от этих персонажей. На "Собственнике" я своё знакомство с "Сагой" останавливаю.

Есть книжные, кино- и прочие жанры, которые просто не предназначены для определенной части аудитории. Истории династий, семейные саги, светские романы - один из таких жанров, а я - одна из той самой части аудитории.

В общем и целом, история "Саги о Форсайтах" могла - и может, и есть, если уж на то пошло - быть интересной и увлекательной в более раннем возрасте. Пожалуй, ее стоит читать лет эдак в 19, когда твое восприятие может быть шире, гибче, мягче, когда не все воспринимается с такой критикой, когда есть место для таких историй. Сейчас же, особенно в нынешней жизненной ситуации, очень трудно отрешиться от собственной реакции на происходящее, от растущей в геометрической прогрессии антипатии к персонажам, которая некоторым образом мешает правильно смотреть на историю в целом, и, собственно, устраняет любой интерес к ее продолжению.
Герои Голсуорси - вообще люди очень примечательные, совершенно разные, но невероятно одинаковые. В каждом из них, от молодого Джолиона, изначально сбежавшего из семьи, до Ирен, только пришедшей в семью и много от нее натерпевшейся, - в каждом из них ярко выделяется этот пресловутый дух собственничества, истинный форсайтизм. И это очень, очень отталкивает. Самолюбие и эгоцентризм Сомса, любовный эгоизм Ирен, Босини, Джун, общая слепота всех остальных представителей семейства, ценящих лишь светское мнение, положение в обществе, слухи, сплетни, - все это не дает даже объективно испытать жалость к ним. И единственный, кто, вместо того, чтобы цепляться за это чувство собственничества начинает отталкивать от себя страх перед общественным мнением, понимать неприглядность этой семьи - это старый Джолион. И именно это делает его, по сути, единственным привлекательным героем истории. Будущие поколения Форсайтов, может быть, теряют эту острую концентрацию форсайтизма, но это вопрос времени, эпохи. Как после смерти Тимоти становится никому не нужно все то, что составляло весь его образ жизни - так и время постепенно выжигает Форсайтов из Форсайтов.
Может быть, именно поэтому в конце первой книги, после смерти старого Джолиона, я резко потеряла интерес к истории.
Что действительно прекрасно в "Саге" - это язык Голсуорси и атмосфера того мира, который он описывает. Дивная природа Робин-Хилла, вокруг которого развивается большая часть ключевых событий, разительно отличается от серой, сумрачной, несчастной жизни тех, кто остался в Лондоне. Это глоток свежего воздуха.
Может быть, когда-нибудь я еще раз вернуть к этой истории, и тогда мне удастся взглянуть на нее иначе. Пока она оставила далеко не идеальное впечатление.

Лебединая песня (роман)
В этом финальном романе Саги Голуорси ставит главных героев последних романов "Современной комедии" в ситуацию, когда дальше уже оставлять накопившиеся вопросы невозможно, когда нетерпение одних и неразбериху в умах других уже нужно обязательно и без промедления разрешать тем или иным способом. И наша малютка Флер берёт всё в свои руки и (коварная всё-таки женщина!) по сути ставит обе семьи на грань разрыва. Доставляя боль себе самой, своему несостоявшемуся избраннику Джону-Джолиону, своему верному и безропотному супругу Майклу и жене Джона счастливой бедняжке Энн. Да и своему отцу мистеру Сомсу (вот кто в конце-концов любящий заботливый отец, героический старик и настоящий джентльмен!) тоже.

Основная сюжетная оставляющая этого романа как раз таки любовно-романтическая линия, однако между делом перед читателем разворачиваются картины общественной жизни в основном великосветского аристократического общества английской столицы, а параллельно и одновременно он — читатель — погружается в социальную проблематику тех лет, помогая Майклу "решать" насущные проблемы английской действительности на законодательном уровне, да и Флер в этом отношении показывает себя хорошим дельным организатором (вот уж куда надо бы было ей приложить всю свою энергию!).

Но ещё одной основной содержательной линией романа и всей Саги стала жизнь Сомса Форсайта. И чем дальше мы вместе с ним живём рядышком и порой попросту вместе, тем с б0льшим уважением и сочувствием начинаем к нему относиться, сопереживая все катаклизмы его души и его мыслей и чувств. С таким человеком хорошо было бы дружить, дружить по-настоящему, без попыток вкрадчиво попользоваться его кошельком или его связями и знакомствами, но просто общаться и отчасти порой просто быть рядом с ответственным и надёжным человеком.

САГА о ФОРСАЙТАХ
Подытоживая всё уже сказанное в предыдущих рецензиях (раз, два, три, четыре), невозможно не отметить мастерство автора! Все эти шесть романов и сколько-то там (четыре!) Интерлюдий Голсуорси держал читателя в напряжении, каждый раз заставляя полюбить своих героев и сопереживать им и их переживаниям и чувствам, их жизненным коллизиям и перипетиям судеб. От романа к роману мы погружались в самое лоно семьи Форсайтов, переходя от одного члена семейства к другому и узнавая постепенно подробность за подробностью и деталь за деталью. И при этом интерес к чтению сохранялся, а порой приумножался, несмотря на длительность повествования — тут без авторского мастерства никак не обойдёшься! Понятно, что главная заслуга в непреходящем широком интересе читателей к романам Саги принадлежит автору, сумевшему не только придумать притягательный и волнительный для читателя событийный ряд. Но ещё и суметь буквально вырастить не одно поколение персонажей во всём их великолепии слияния человеческих слабостей и достоинств, красоты и отвратности, любви и ненависти, клубка противоречий и целеустремлённости.

Мастерство переводчиков (вот эти фамилии: М. Лорие, Н. Волжина, М. Богословская, Н. Вольпина, Р. Райх, А. Кривцова), сумевших сохранить единство стиля Саги, сохранить и оставить непротиворечивыми фигуры главных героев и других постоянных персонажей — кто бы ни был переводчиком того или иного романа, мы всё равно узнаём и своих любимых и нелюбимых знакомых, и чувствуем единую энергетику всей Саги — так, как будто бы мы читали непосредственно авторский текст. Шесть переводческих имён, шесть разных личностей…

Богатство авторского литературного языка. Несмотря на отсутствие всяких велеречивостей и искусственных словесно-фразеологических красивостей, литературный стиль Голсуорси отточен и филигранен, картины природы переменяются на авторские мысли, переходящие во внутренние монологи персонажей и героев, а те уже заменяются диалогами и картинами быта разных слоёв английского общества — всё эти своевременно делаемые перемены делают текст романов и рассказов (составляющих Интерлюдии) гармоничным и энергетически выверенным, уравновешенным, заставляющим читателя не уставать во время чтения больших объёмов и сохранять интерес к сюжетным поворотам и интригам до самого конца.

Ну и для неискушённого в английских реалиях читателя книга открывает какие-то картины быта англичан; большей частью это аристократическое общество, однако порой мы приходим по приглашению автора Саги в довольно бедные дома простых горожан, а затем вдруг погружаемся в атмосферу парламентских заседаний и закулисных интриг. И в этом смысле книга, Сага становится источником весьма своеобразной информации, превращая наши смутные и расплывчатые представления о послевикторианской Англии в более чёткие и уже цветные картины.

Но главное, что осталось в осадке после прочтения всей Саги — желание купить все романы цикла и поставить их на полочку домашней библиотеки, в надежде вынуть их когда-нибудь поочерёдной из книжной тесноты и вновь вернуться к нашим героям. И соблазнить своих домашних на чтение этого замечательного произведения!

PS Пойду выбрать издание и на всякий случай зайду в наш единственный книжный магазин — вдруг предновогоднее чудо случится уже сегодня! Кто знает...

Очень эпичная и многогранная история. Это особенно ощутимо после прочтения. Здесь семейные хроники представителей крупной буржуазии, поднимаются вечные темы: дружбы, ревности, страсти. Все детализировано, поэтому читать нужно, когда на душе спокойно, а вокруг тихо. Тогда и создается погружение в "форсайтовскую" атмосферу уже не старой Англии. Действительно, в этой книге живешь. Без скуки, какого-либо морального напряжения, по большей части с умиротворением. Но попадаются моменты, их всего несколько за всю сагу, когда глаза жадно впиваются в страницы чувствуешь на себе весь накал эмоции - до того жизненно.
Мне уже хочется перечитать, такое ощущение, будто не до конца прочувствовала книгу, что она дала мне только малую часть того, что должна была дать.

Отдельно хочу сказать пару слов о первой книге "Собственник"

Поначалу книга казалась мне нудной, но я не остановилась, и ближе к середине книги я не пожалела - сюжет затянул. Интересно было знать, что будет дальше.

Но. По мере приближения развязки, когда раскрываются многие карты, мое возмущение начинало нарастать.

Дальше...

Во-первых, относительно Ирэн. Сначала еще можно как-то представить, что она мучается с нелюбимым мужем, можно ее оправдать, но потом оказывается, что она добровольно вышла за Сомса, что выбрала именно того, кто ей омерзителен, да еще и с глупым условием. То есть, она просто хотела попользоватья его деньгами, и все? Но автор в итоге показал, что ей не нужны его деньги.. Зачем тогда был весь цирк? Вся семейная жизнь Сомса и Ирэн основывается на том, что он старается как-то угодить ей (несмотря на его характер), а она только и может, что плеваться ядом, язвить ему и игнорировать. То есть Ирэн представляется спесивой, зацикленной на себе, стервозной женщиной. Никакой жалости к ней я не испытала вовсе.
Босини тот еще фрукт, влюбился в подругу своей невесты, а признаться невесте - смелости не хватило, зато обирать Сомса, да еще и так явно - всегда подалуйста.

Жаль тут только одного персонажа - Джун. Хорошая, смелая девчонка, ведет себя адекватно, достойно Форсайтов (сравнивать, правда не с кем, но так как автор придает большое значение этому имени, то Джун, как я считаю, на 100% процентов может гордо им называться). Попала она в самое пекло: жених оказался кобелем, да еще и трусливым, а лучшая подруга - нагло ее предала, при этом не чуствуя никакой вины.

В общем-то книга, то как она написана, сама задумка в принципе стоящие, но сюжет, то, как автор преподносит героев - вызвало только отрицательные эмоции.