Рецензии на книги издательства «Образ»

Что может быть интересней для современного человека, наигравшегося в проекты с фантазийный сеттингом и привыкнувшего к бесконечно обновляемым бестиариям как магического, так и реального, но наполненного метафорами, мира в книгах и кино, если не мир ангелов и бесов, каким его видит православие? Вся эта дизайнерская красота блекнет перед основной мыслью православных подвижников, имеющих опыт видеть духовного мира: ангелы являются человеку только в виде людей и, скорей всего, так действительно и выглядят, разве что поярче и помощней. Но вот засада, бесы тоже прикидываются ангелами, а романтическая литература превратила эти видения в куда более прекрасные создания, чем скромно исполняющие волю Творца ангельские чины.

Конечно же, близкие к критике современных заблуждений труды Серафима Роуза куда любопытней, чем заметки архиепископа Василия. В них не только православный взгляд, а сравнительные описания опыта медиумов и колдунов в их бесовских искушениях. Все это куда ближе к нам, чем опыт монашеской борьбы с очевидными нападками духов, которые изначально воспринимаются чуждыми. Эта война почти что с внешней линией фронта, настолько мощная, что некоторые монахи прошлого получали настоящие физические увечья в своих духовных мучениях. И это если не давать слабину. Но современный человек ее даёт, и битва происходит внутри, битва-прелюбодеяние, битва между искушением душевным наслаждением и духовной радостью... Но, чем бывают плохи такие сборники, материал Серафима Роуза посвящён опыту смерти и деятельности ангелов и бесов на предсмертном одре. Это могло бы добавить драматизма, если бы был авторский материал, а не просто неупорядоченные статьи по теме.

Статьи же архиепископа Василия представлены в полноценном виде и показывают, как оформлялось учение об ангелах и бесах в III - V веках в трудах православных писателей. Без сравнений, без критики и без того, что приходится уточнять и опровергать из-за глубокого материализма. В первые века христианской эры единственной проблемой были дихотомические взгляды и вера в возможность существования зла самого по себе, со своим воплощенным источником. Забавно, что и сейчас предлагается именно такой взгляд на мир, продвигаемый в популярной культуре. Чем хорош анализ материалов Отцов Церкви, так это чистотой их мысли, которая пока остаётся незапятнанной и неоспоренной. Эти мысли возникают как открытия, а не вытачиваемые в борьбе и доводимые до совершенства истины. Так что основами учения о духовном мире становится не различение духовных сущностей от плодов человеческого мышления и воображения, а также осознания отделимости от Бога и вообще - пребывание во взаимодействии с миром материи, временем и пространством непосредственно, а конкретный опыт различения духов света от духов тьмы и аскетический путь взаимодействия с ними.

В общем, как обычно, чем ближе к современности, тем больше чисто экзистенциальных проблем - вопросов простого существования и смирения как утверждения бытийности такой, какая она есть. Духопозитив на пару к бодипозитиву. Одной из важнейших мыслей книги считаю цитату из «Духовных бесед» Макария Египетского о ненасытимости действием в любви к Богу, идущим параллельно с осознанием недостойности обладания тем, что есть, из-за ничтожности вкладываемых трудов, ибо величие плодов - всегда от соработничества Бога. И та же история с борьбой против бесов в чистоте молитвы и вообще любом движении человеческой воли, идущей вместе с Христом, а не в блудной связи с ложными богами.

Как книга об аскетике - прекрасно, но в материалах архиепископа Василия. Как о мистическом мире - маловато и пресно на искушённый фантастическими видениями вкус, а труды Серафима Роуза лучше также читать в их целостности, а не отрывках.

Пахнет щепой еловой, смолой, водой и… ладаном? Валаамом пахнет. Это запах вечерней свежести, сетей смоленых и – святости? – запах Валаама, обители «за гранью мира» – называл я так – впитался в память, и доселе слышу. И.С.Шмелёв

Вот он, старый Валаам, на старых фото


Кто был на Валааме, тот помнит его запах. Он пахнет, да. А кто не посещал святого места, тому в помощь да будет эта книга, читая которую, отдыхаешь душой, словно возвращаешься на Валаам.
Шмелев известен своей нелегкой судьбой русского эмигранта и православного писателя. Именно в данном очерке он описывает, как тронуло его сердце благодать Божия во время посещения монастыря и прикосновения к его святыням. Знакомство с подвижниками благочестия, разговоры с простыми монахами из народа, "прозрение" и "вразумление" в общении с ними многое изменило в душе еще молодого студента. Только через сорок лет, в свои шестьдесят, писатель вернулся воспоминаниями в тот многозначительный для него момент пребывания на Валааме и поделился этим событием в своем очерке, подробно описывающей не только Валаам времен молодости Шмелева, но и затрагивая историю святой обители.
А вот и сегодняшний Валаам

Обязательно побывайте на этом дивном Божьем острове! Чтобы навсегда запомнить его запах!

То, что говорит об искусстве художник, всегда интересно - это как играющий тренер, который знает толк и в игре, и в ее теории.
У Лилии Ратнер к тому же христианский взгляд, и сквозь эту призму высвечиваются скрытые смысловые пласты. Так, меня привлекла ее концепция натюрморта как изображения евхаристии.

Изгнанное из протестантских церквей, искусство не умирает. В XVII оно возрождается в новом светском обличье и продолжает свидетельствовать о жизни. Очень интересны в этом смысле голландские и фламандские натюрморты. Знаменитые «Завтраки» или «Десерты» — это, по сути, напоминание о священной трапезе, о Тайной Вечере. Но мир в них словно бы раздваивается: здесь есть намек на Таинство Евхаристии, дающей жизнь, и образ Валтасарова пира, несущего смерть.

Есть «десерты» совершенно евхаристические по духу – простой стол, хлеб и вино, нож как символ жертвы. Но человек бежит от этой простоты, он жаждет валтасаровой роскоши – на некоторых картинах мы видим изящную утварь, серебро, перламутр, различные экзотические яства.

Эти натюрморты обычно называют «Stilleven» — «Тихая жизнь», на самом же деле здесь нет никакой тихой жизни, здесь идет жестокая духовная брань. Принять считать, что человек как бы незримо присутствует в этих композициях, что он где-то рядом, только вышел «из кадра». На самом деле все обстоит совершенно иначе. Человек здесь напрочь отсутствует. Бог приготовил трапезу, но человек не пришел. На некоторых натюрмортах видно, как бокал упал, вино пролилось (символ пролитой крови, жертвы), мир побеждает. И всюду напоминание: жизнь быстротечна. Где-то появляются часы – механические или песочные, где-то расколотые орехи, полусрезанная кожура лимона и т.д. Явно в этих натюрмортах преобладает религиозный, а не светский смысл. Все это могло бы показаться натяжкой, если бы мне не удалось обнаружить на внешних створках некоторых складных алтарей XV века в Германии графически выполненные натюрморты, связанные с евангельскими сюжетами внутренних створок.

А еще в этой книге есть размышления о другом жанре живописи - пейзаже, который художница видит как воспоминание об Эдемском саде.
Есть очерк о портрете - своеобразная экскурсия по знакомым залам Третьяковки, где можно видеть, как

меняются лица в зависимости от времени, от исторической эпохи, как меняется лицо народа. Как он взрослеет, мужает, увидеть его драмы, его радости. Это так похоже на созревание отдельной личности! 

Книга самобытная, написана хорошим живым языком, прекрасно иллюстрирована.
Жаль только, что она не переиздается, не удалось ее найти в бумажном виде, читала с сайта художницы https://liratner.wordpress.com/книги/
Однако в этом варианте есть свои плюсы - много других интересных материалов, в том числе графика Лилии Ратнер.

Часто в отношении прозы Ивана Шмелёва спешат привести успокоительные слова

перечитывая Шмелева, хочется воскликнуть: «Не узнаю тебя, Россия».

Есть ли вина автора в том, что белые пространства, окружившие чёрную точку остались незамеченными? Буду краток: Я смотрел фильм об о. Алексии Мечёве. У людей из его общины: в душах мир, во многом - радость, смиренное преодоление проблем; на улице, если судить по хронике: серые скучные люди, недовольные и придавленные проблемами, грязь, нищета и ругань. Они запомнят две разные России.
Только с погружением в другой мир я могу сравнить прочтение «Старого Валаама» . В этом мире не бушуют неистовые страсти, не плетутся хитроумные интриги, нет драк и нет погонь, нет сложных переплетений человеческих отношений, но, тем не менее, этот мир манит к себе и зовёт, и в отличии от пафосного мира надуманных проблем, он по-настоящему живой, со своим сердцем и со своей душой.
Перед нами очень честное, даже немножко интимное, очень трепетное повествование и читать его нужно с подобающим трепетом. Когда человек выносит на всеобщий суд самое ценное, дорогое и важное для себя, желая дать людям шанс почувствовать тоже самое, он отдаёт людям частичку себя, частичку собственной души — и к этому нельзя подходить легкомысленно. Нельзя вбежать буйным ветром в комнату и, схватив грязными руками книгу, бегать по ней глазами «лишь бы почитать чё нибудь» . Нет — так нельзя. Такой человек вместо погружения будет лишь плавать по поверхности, да так ничего и не поймет. Как лунная ночь зовет романтика, так однажды и эта книга поманит Вас к себе. Вот тогда-то и самое время для чтения.
Обманчиво прост сюжет «Старого Валаама» . Он представляет собой воспоминание Ивана Шмелёва о том, как он будучи «студентом шатнувшимся от Церкви» отправляется с женой на Валаам, чтобы посетить Валаамский монастырь. И путешествие это повлияет на всю судьбу писателя. Это книга воспоминание, книга путешествие, книга поиск, книга открытие и книга гимн: много, много всякого отобразил автор, и обо всём с теплотой, с любовью и благодарностью.
Трудно и читателю не проникнуться любовью к Валааму, ибо смотря на него глазами автора ты и сам начинаешь тянуться туда. А как не влюбиться? Всё описано знаменитым «шмелевским» языком, когда автор рассказывая о природе даёт тебе важные детали, необходимые штрихи и всё это с сердечным восхищением, и тебе уж и ветер бьет в лицо, и запахи леса доносятся. «Живой» язык. Кому-то он, особенно в описаниях, может показаться слащавым, но он такой, какой есть. Вложить вам в сердце, то, что чувствует автор - и вы заговорите так же. Равнодушные к луне могут заподозрить в лицемерии японца, поющего ей оды. Отчего же отказать автору в его желании славить так?
Придя из мира распространяющегося неверия, где великие мыслители рвутся вверх, а человечество летит вниз, мира прогнувшегося под тяжестью неразрешимых проблем
и вечных вопросов, сомневающийся студент Шмелёв попадает в мир простых, искренних и доброжелательных людей, чья непоколебимая вера и сила духа вознеслись над мелкой суетой будней и на долгие годы оставили след в сердце писателя. Людей отторгнувших свою волю и оказавшихся более счастливыми чем «независимые» люди за пределами монастыря. Людей честных и трудолюбивых, людей «особых» , воздвигнувших на камне, на пустом месте свою духовную твердыню. Твердыню, где царит любовь, а любое дело по благословению делается с радостью и охотой, где монахи не из страха и не слепо, а осознанно, с пониманием несут свой подвиг. Кроме значимых духовных истин, нашлось в книге место и национальной гордости. Ведь никто иной, а простой русский человек, своими руками воздвиг эту твердыню, и воздвиг не ради славы, не ради самого испытания, а во имя Божие .

«Что нам лениться? мы для Бога, мы уж на то пошли своей волей!» — слыхал я на Валааме часто. А там…

А как работают-то… до кровяного пота. Потому что — во имя Божие.

А по сему — это книга ещё и памятник, памятник ещё той, давно умершей России.
На многие вопросы нашёл ответы автор на Валааме. Может кто и из читателей найдёт их. Хотелось бы верить. Уж не знаю — убедил ли я Вас прочесть эту книгу? А можно ли кого-либо в чём-либо вообще убедить? Тогда спрошу ка лучше так: захотелось ли Вам прочесть эту книгу? В ней есть и шикарные описания природы, и сильная атмосфера, интересно описан быт монахов, раскрываются духовные вопросы и, в конце концов, это не выдумка — это часть нашей истории и реальные воспоминания другого человека. Заинтересовало ли Вас что-нибудь из этого списка? Если «да» , то мне остается надеяться что Вам она как и мне придется по душе и подарит много замечательных мгновений.

С творчеством Шмелева я некоторым образом знакома. "Некоторым образом" потому, что начав в старших классах читать "Лето Господне", так его и не осилила. "Старый Валаам" пошел лучше, потому как он покороче, тема поинтереснее, да и у меня читательского опыта несколько прибавилось.
Но в общем и целом впечатления примерно такие же.
Шмелев рисует какую-то идеалистическую картинку, воображаемую Россию, такую, знаете ли, в духе триады "Православие, Самодержавие, Народность". А была ли она на самом деле, эта идеальная Россия? Я в этом отнюдь не уверена. А вот Шмелев, по-моему, даже не сомневается, что так всё и было, и в приступе ностальгии тоскует по этой "утраченной" России.
"Лето Господне" я из планов на прочтение, пожалуй, не уберу, но добавлять что-то еще скорее всего не буду. Не мой Шмелев автор, совершенно не мой.

Книга хорошая, но у меня шла тяжело. Даже сама не знаю почему. Может, потому что думать над ней надо, а сейчас не хотелось? Ее часто сравнивают с Несвятыми Святыми, но ля меня это все-таки не похожи книги. Несвятые святые, как мне кажется, можно читать всем, а вот эту книгу Я бы порекомендовала только или верующим, или тем, кто ищет ответы на свои вопросы: про неверующих священников и прочем. Особо порекомендовала бы книгу тем, кто недавно пришел в храм.
И больше всего из книги запомнились следующие слова:

"Церковь есть тайна преодоления одиночества. Это преодоление должно ощущаться совершенно реально, так что, когда ты стоишь в храме, то тогда только истинно приходишь к стенам Церкви Божией, когда луч любви робко, но и внятно начал растапливать лед одиночества, и ты уже не замечаешь того, что только что воздвигало вокруг тебя колючую проволоку: ни неверия священника, воображаемого тобой только или действительного, ни злости «уставных старух», ни дикого любопытства двух случайно зашедших парней, ни коммерческих переговоров за свечным ящиком. Через все это ты идешь к слепой душе людей, к человеку, который, может быть, через минуту услышит лучшее, чем ты, — голос Человека и Бога: Иисуса Христа."

Очень многие произведения Шмелёва автобиографичны, он пишет о своей жизни. Вот и в очерке «Старый Валаам» Шмелёв – уже признанный писатель, живущий на чужбине, - вспоминает свою юность и начало семейной жизни, когда они с молодой женой в свадебное путешествие отправились в Валаамский монастырь.

Красота этого сурового края, неустанный труд монахов во имя Божие, их доброта и чистые помыслы глубоко поразили молодых людей.

«..нa Вaлaaме… - это непременно нaдо рaсскaзaть всем, интересующимся прогрессом нрaвственности, об этом, конечно, не знaют в мире! - что здесь, нa Вaлaaме, строго зaпрещено дaже зaмaхивaться кнутом нa лошaдей! тут дaже и кнутa не нaйти, кaк говорил мне отец Антипa: "у нaс все лaской, и лошaдкa лaску понимaет и слово Божие… зaупрямится или трудно ей, у вaс в Питере сейчaс ломовик ей в брюхо сaпогом или кнутом по глaзaм сечет, a у нaс слово Божие: скaжешь ей - "ну, с Господом… отдохнулa, теперь берись", - онa и берется весело. Нa Вaлaaме никого не бьют, пaльцем не трогaют, лик Божий увaжaют в человеке… - кaкaя высокaя культурность и гумaнность! - a только послушaние возвещaют, поклончики и покaяние, перед всеми, зa трaпезой.

Сколько горя, страха, гонений было в жизни Ивана Сергеевича, а вот та поездка навсегда осталась в памяти. Валаам осветил первые шаги молодой семьи и дал силы на всю жизнь.

Многое мне открылось, великое. И ещё, важное. Закрыты человеческие судьбы; в явлениях жизни, случайных и незначительных, таятся, порой, великие содержания: будь осторожен в оценках; в трудную пору испытаний не падай духом, верь в душу человека: Господний она сосуд.

Заранее зная, что тема книги совсем не для меня — ну не люблю я читать про православное христианство, слишком уж много для меня в нем языческих замашек, — все равно взялась за Старый Валаам. Очень мне понравилась языковая стилизация в Неупиваемой чаше , прочитанной парой дней ранее. Взялась и прогадала. Слишком как-то все сиропно, чистенько да простенько. Вроде все как надо, но глазу зацепиться не за что.

з.ы. Для тех, кто не гнушается аудиокниг, ссылка на must-have версию "Старого Валаама" студии "Град Петров" питерской митрополии.

перечитывая Шмелева, хочется воскликнуть: «Не узнаю тебя, Россия».
Георгий Адамович

Как же богат русский язык! Сколько в нём слов ярких, метких, вскрывающих самую суть. Вот замечательное слово «купчик». Не «купец», в котором чувствуется что-то мощное, основательное, а именно купчик: мелкий, суетливый.
Когда я читаю Шмелёва, в голове у меня постоянно вертится это слово. Вроде пишет Шмелёв о просторах, о святости, о русской душе, а выходит как-то тускло, глухо и невыносимо приторно. Золото его какое-то сусальное. Монастырь какой-то игрушечный. Озеро – словно краской на листе бумаги намалёванное. Всё ненастоящее, придуманное – и картинки, и чувства.
По тексту Шмелёва скользишь, как по ровной водной глади. Героев не видишь, картины не видишь, всё мелькает, как в калейдоскопе, вроде красиво, а ничего не запоминается.
Ещё это похоже на фильм про императора Павла I. Он там сидит и играет в солдатиков. Взрослый дядька. У всех, конечно, свои увлечения, но мир Шмелёва, как эти солдатики, маленький, придуманный. И автор сидит посреди этого несуществующего мира и твердит: «Это Россия! Это Россия!»
Я очень люблю живопись Кустодиева и образ России, который он создаёт: красочный, звонкий, весёлый, молодцеватый. Но у Кустодиева бездна юмора, он сам над своим лубочным миром посмеивается, от того вот этого ощущения душности и сахарности не возникает. А тут – лубок лубком, а выдаётся за правду. Больше всего этот плоский мир похож на пафосные творения академика Глазунова. А я его терпеть не могу.

Валаам - неожиданное место для свадебной поездки молодой пары из Москвы. Особенно если юноша студент, верит в “физиологию” и судя по всему, в курсе социалистических идей, витавших в Европе и России. И потому цель поездки на Валаам, место паломничества и поклонения, - просто “посмотреть”.
В этой книге нет четкого сюжета, нет ярко выраженного конфликта. Это книга-путевой дневник, если так можно сказать. Герои ходят, смотрят, наблюдают. Новобрачные-путешественники видят Валаам без прикрас, таким же, как он показывается богомольцам любого возраста и положения: основательным, подчиненным духовной дисциплине, усмиряющим волю, работающим не покладая рук во славу Божью. И главное в книге даже не то, что монахи Валаама своей ежедневной жизнью, своим ежедневным подвигом и послушанием разбивают все представления молодого Ивана Шмелева о монастырях русских.

Пораженный, я думаю: здесь ни «борьбы», ни «труда и капитала», ни «прибавочной ценности», одна «ценность» – во имя Божие. Во имя, – какая это сила! Т а м – во имя... чего?

С удивлением открывает для себя молодой студент, что в монастырях с радостью и благодарностью несут свое послушание, что все постройки вокруг возведены руками монахов, что даже животные на острове не знают насилия от человека.

Насколько же яркими остались у писателя воспоминания об этой поездке, что и через сорок лет после они все еще живы в нем: каждое имя, каждое лицо, красота природы вокруг и покойная тишина.
Это удивительно благостная книга, книга умилительная (я только после нее душой поняла значение этого слова), книга, где все дышит спокойствием, тишиной и тихим ровным светом.
Мне давно советовали Ивана Шмелева, но я как-то легкомысленно отмахивалась от него. Рада, что выбрала к прочтению именно эту книгу, и планирую продолжить знакомство с писателем, чем литературный стиль не позволяет остаться равнодушной.