Рецензии на книги издательства «Укитувчи»

Читаю сейчас в основном книги, изданные в СССР, т. к. читать ту фигню, которую издают сейчас, нет никаких девичьих сил.

В этом месяце выбор пал на Этель Лилиан Войнич, потому что книгу я нашла в Пятёрочке на полке буккроссинга.

Во-первых, я удивилась тому факту, что Войнич - ирландка. Наверное, поэтому и книга зелёная бгг))
А Войнич она по мужу, польскому аптекарю, библиофилу и антиквару, нашедшему знаменитый манускрипт "Рукопись Войнича". Ну как польскому. В то время Польша входила в состав Российской империи, то Этель Лилиан и стала знаменитой в наших широтах.

Во-вторых, под конец повествования я поняла, что герой романа Феликс Риварес - тот самый Овод. "Овод" я читала когда-то при царе Горохе, едва выучившись читать, не понимала еще ни пса, с тех пор и не перечитывала. Кино с Харитоновым тоже пронеслось мимо меня, не задев даже по касательной.
Примерно понимаю, о чем оно, не понимаю только, кой чорт Войнич писала об оккупации Северной Италии, а не об оккупации своей дорогой Ирландии?

В-третьих, за что она так с сироткой Маргаритой?

В начале книги сиротками остались трое детей, два пацана и Маргарита, которая упала с лестницы и повредила ножку.

Потом долго и болезненно лечилась, а, едва восстановившись, попала под повозку и сломала позвоночник!
Ну ты чо, Этель Лилиан. Много ли тогда повозок ездило, чтобы девушке, ещё толком не походив на своих ногах, тут же попасть под колеса? Порицаю))

У меня все))

В прерии бывает жарко. В прерии есть индейцы в кожаных штанах, разноцветных накидках и с перьями на головах, с которыми читатель так и не встретится. В прерии есть рабовладельцы, которых читателю описывают, как одних из типичных представителей данной вегетационной зоны Среднего Запада США пятидесятых годов XIX века. Чего в прерии предостаточно, как даёт понять эта книга, так это лошадей. Не было бы лошадей - не было бы и истории. В прерии даже безголовые ездят на лошадях. Но если о безголовом судить сложно, то о полноценных персонажах вполне возможно. А персонажи в этой книге либо крайне положительные, либо крайне отрицательные. С самого начала не секрет, кто получит в итоге по заслугам, и главный отрицательный персонаж скатывается в свою яму непристойности так же планомерно, почти по идеальному графику, как и главный положительный, достойно принимая необходимые тяготы судьбы, возвышается в итоге до уровня идеального героя.
Причиной этих падения и возвышения, как несложно догадаться, является женщина. И не просто женщина, а конечно же напривлекательнейшая особа, образ которой, чего уж скрывать, и без того имеется в голове каждого, как минимум, мужчины. Образ этот, естественно, способствует сопереживанию персонажам, как положительному, так и отрицательному. Куда ж без женщин. В прерии они есть, да и не одна.
Ну и конечно же прерия не обходится без загадочных обстоятельств, разобраться в которых берётся практически совершенный персонаж - местный охотних, чьи изыскания и приведут в итоге к объяснению появления этих самых обстоятельств.
В истории есть и справедливость и смерть и любовь и ревность и всё это верхом на лошадях, в своих, уже до дыр просиженных сёдлах, ровно в тех местах, где им и полагается быть.
Не раз слышал мнение, что это произведение скучное и тягомотное.
Мне оно показалось простым и увлекательным.
Из плюсов - лайфхак по использованию лассо из конского волоса против змей.

Глубочайший роман. Нет, только подумать, сколько душевных и умственных сил требовалось, чтобы прочувствовать, продумать и разработать такую тему, так подробно и всесторонне рассмотреть проблему. Ведь обломовщина - это вещь такая неочевидная, а в те времена тем более. Подумаешь, горе, подумаешь, погиб человек от обломовщины. Просто меньше есть надо было и ходить побольше, все просто и физиологично. Руки-ноги на месте были, никто его ни в жизнь не обидел, ни унизил, не оскорбил. Никаких преступлений он не совершал, со своей-то хрустальной душою - не то что уголовных, а даже нравственных, ни в чем не согрешил против своей совести. А вот поди ж ты - какие страдания! И ты читаешь это спустя века, а у тебя в душе и в уме все трепещет, все волнуется, горит! Восхищаюсь мастерством Гончарова.

А все потому, что в себе видишь, в себе знаешь этот страх жизни, это желание, чтоб за тебя решили твои проблемы (и проблемы-то самые житейские, насущные - другие вон как-то справляются), это временами ощущаемое бессилие перед трудностями жизни, которое порой доходит до отчаяния. С каким болезненным пониманием читаешь:

Обломов вздохнул.

— Ах, жизнь! — сказал он.

— Что жизнь?

— Трогает, нет покоя! Лег бы и заснул… навсегда…

Ну или пусть хотя бы мама придет и все сделает, как надо, она уж знает... И иногда кажется, что ты не сдаешься, ты все же пытаешься бороться только потому, что у тебя нет трехсот Захаров, никто с тебя сапоги не снимет, никто рубашку не заштопает, никто обеда не сварит. Ты один у себя, один за себя отвечаешь.

И в то же время - слова Штольца:

Хороша жизнь! Эх, Илья! ты хоть пофилософствовал бы немного, право! Жизнь мелькнет, как мгновение, а он лег бы да заснул! Пусть она будет постоянным горением! Ах, если б прожить лет двести, триста!

так же трогают и поражают, потому что ты и сама так думала, когда в очередной раз тебя ослепляло сознание краткости человеческой жизни в сравнении с огромными потребностями и желаниями ума и сердца достичь чего-то в этой жизни, чтоб полной и ценной была она...

Несколько слов об Ольге. Вот уж неожиданная для девушки 19 века эмансипация, сознание собственного достоинства, своих потребностей и желаний! Честно, она меня тоже восхищает. Так любить, как она любила Обломова (а она любила, не ошибалась, как потом не переубеждал ее и себя Штольц) и всё-таки суметь порвать с ним, поняв, что он не даст ей той жизни, которая ей нужна! Я бы так не смогла.

— Ты засыпал бы с каждым днем все глубже — не правда ли? А я? Ты видишь, какая я? Я не состареюсь, не устану жить никогда. А с тобой мы стали бы жить изо дня в день, ждать рождества, потом масленицы, ездить в гости, танцевать и не думать ни о чем; ложились бы спать и благодарили бога, что день скоро прошел, а утром просыпались бы с желанием, чтоб сегодня походило на вчера… вот наше будущее — да? Разве это жизнь? Я зачахну, умру… за что, Илья?

...ты прячешь голову под крыло — и ничего не хочешь больше; ты готов всю жизнь проворковать под кровлей… да я не такая: мне мало этого, мне нужно чего-то еще, а чего — не знаю! Можешь ли научить меня, сказать, что это такое, чего мне недостает, дать это все, чтоб я… А нежность… где ее нет!

Да и Штольц потом понял и оценил в ней ту серьезность, с которой она относилась к себе, то достоинство, которое в ней было. Как она могла устоять против бесконечного потока верований, убеждений, стереотипов, снисхождения, с которыми относились к женщинам тех лет? Современные-то женщины часто сдаются, покоряются общественному суждению, начинают считать себя недостойными настоящей, чистой, деятельной жизни.

Как он тревожился, когда, за небрежное объяснение, взгляд ее становился сух, суров, брови сжимались и по лицу разливалась тень безмолвного, но глубокого неудовольствия. И ему надо было положить двои, трои сутки тончайшей игры ума, даже лукавства, огня и все свое уменье обходиться с женщинами, чтоб вызвать, и то с трудом, мало-помалу, из сердца Ольги зарю ясности на лицо, кротость примирения во взгляд и в улыбку.

...обстановив Ольгу цветами, обложив книгами, нотами и альбомами, Штольц успокаивался, полагая, что надолго наполнил досуги своей приятельницы, и шел работать или ехал осматривать какие-нибудь копи, какое-нибудь образцовое имение, шел в круг людей, знакомиться, сталкиваться с новыми или замечательными лицами; потом возвращался к ней утомленный, сесть около ее рояля и отдохнуть под звуки ее голоса. И вдруг на лице ее заставал уже готовые вопросы, во взгляде настойчивое требование отчета. И незаметно, невольно, мало-помалу, он выкладывал перед ней, что он осмотрел, зачем.

Не только себя не потеряла, но и другого смогла заставить уважать себя! Очень здорово, что в нашей литературе есть такая героиня.

Прекрасный роман. Всем советую.

Наверняка многим людям известна эта книга «Семнадцать мгновений весны», благодаря знаменитому одноименному двенадцатисерийному сериалу, который стал показываться на телевидении в СССР с 1973 года.
Сначала просмотрел фильм ещё во времена СССР. Теперь же прочел книгу. В фильме обратил внимание только на то, что на Штирлица искал компромат обергруппенфюррер СС Мюллер и на судьбу русской радистки Кэт. Прочитав книгу, я узнал, что Мюллер искал компромат на Штирлица по заданию своего шефа Кальтенбруннера. Кальтенбруннер стал подозревать Штирлица в том, что операция «Шварцфайер» не была выполнена по его вине. Операция «Шварцфайер» подразумевала уничтожение польского города Краков перед тем, как в него войдет русская армия. Но главный сюжет строится этой книги не на том, что Штирлица преследует Мюллер и которому почти удалось доказать, что Штирлиц – русский шпион.
Главный сюжет книги в том, что Штирлиц получил важное задание из Москвы – узнать кто из фашистского руководства начал сепаратные переговоры с британцами и американцами без участия Советского Союза.
Штирлиц размышляет о Геринге, Геббельсе, Гиммлере, Бормане – это люди высшего руководства в фашистской Германии. Штирлиц путем логики исключил из возможных переговорщиков Геринга, Геббельса. Остались только Гиммлер и Борман. Если вы не читали эту книгу или не смотрели этот сериал, то прочтя ее, узнаете, кто из этих двоих стал вести переговоры с Алленом Даллесом – американским представителем.
Штирлиц послал донесение в Москву о том, что Даллес в переговорах идет на компромисс с фашистами, допуская сохранения фашистской полиции после окончания войны. В то же время президент США Рузвельт был согласен на переговоры только при безоговорочной капитуляции фашистов. Штирлиц предполагает: либо Даллес стал предателем США, либо США ведет двойную игру.
Моё мнение, что США вело двойную игру. А ваше?
В итоге Штирлиц не только узнал кто из высшего руководства начал вести сепаратные переговоры, но и сорвал эти переговоры Карла Вольфа (представителя фашистов) с Алленом Даллеса.
Интересна дальнейшая судьба пастора Шлага после того, как Гитлеру сообщили, что Шлаг – предатель фашистов и стал вести переговоры с американцами. О судьбе Шлага ничего не написано: убили ли его фашисты или нет? Это неизвестно.
Что понравилось: Очень актуальная тема про отношение к фашизму США. В связи с фашистским переворотом на Украине и нынешней гражданской войной в ней, очень важно понимать почему снова появился фашизм на Украине. Ведь в 1945 году вроде фашизм победили. Однако же он снова появился через 69 лет на Украине. Можно скромно предположить, что США в этом появлении играет далеко не последнюю роль, а может быть даже и главную роль. Эта книга позволяет понять, что США вели двойную игру еще тогда в 1945 году. Тогда СССР понес самые большие людские и материальные потери во Второй Мировой войне по сравнению с любым другим государством, участвующим в ней. А американцы вели тайно переговоры с фашистами, запретив дипломатам СССР участвовать в этих переговорах.
Что не понравилось: Сразу не понял вообще, что происходит в романе. Надо вдумчиво и внимательно читать и прочесть для понимания того, что происходит, может быть и не один раз. Обязательно ли показывать, что Штирлиц любил выпивать коньяк. Это пропаганда алкоголя.
Про Штирлица (Исаева) автор Семенов написал 14 романов и роман «Семнадцать мгновений весны» является восьмым по счету.
Книги про Исаева (Штирлица):
1_) «Бриллианты для диктатуры пролетариата»,
2_) «Пароль не нужен»,
3_) «Нежность»,
4_) «Испанский вариант»,
5_) «Альтернатива»,
6_) «Третья карта»,
7_) «Майор Вихрь»,
8_) «Семнадцать мгновений весны»,
9_) «Приказано выжить»,
10_) «Экспансия 1»,
11_) «Экспансия 2»,
12_) «Экспансия 3»,
13_) «Отчаяние»,
14_) «Бомба для председателя».
В интернете нашел информацию о том, что вышла цветная версия сериала «Семнадцать мгновений весны. Возвращение легенды». Но не нашел ссылку на этот цветной фильм.
По первым трем книгам: «Бриллианты для диктатуры пролетариата», «Пароль не нужен», «Нежность» в 2009 году был снят шестнадцатисерийный сериал «Исаев». Видимо успех сериала «Семнадцать мгновений весны» побудил Сергея Урсуляка снять свой сериал про Исаева, но только по другим самым первым трем книгам о Исаеве. Так же узнал, что на основе книги «Приказано выжить» был сделан радиоспектакль этой книги, когда Штирлиц вернулся в Берлин для отчета Гитлеру о предателе пастора Шлага.
Так, что благодаря этой книге «Семнадцать мгновений весны» было снято 2 сериала про Исаева, создан радиоспектакль «Приказано выжить».

В который раз убеждаюсь, что размер произведения никак не влияет на его насыщенность и впечатление, которое оно производит на читателя. Здесь можно выделить множество проблем: и влияние музыки на человека, и связь звуковых и зрительных образов, музыки и природы, и возрастные кризисы, и саморазвитие, и семья. Но больше всего мне запомнился рассказ повествованием о мужестве. О мужестве жить во мраке, не утрачивая заложенного в душе каждого человека стремления к свету. Вдохновляют и образы родных мальчика, условно разделившиеся на 2 лагеря по мнению о том, как стоит относится к слепоте героя. Хотя дядя Максим и кажется сухим, грубоватым, но его я уважаю чуть ли не больше матери и возлюбленной, так как их любовь и сочувствие обернулись неприятным образом на становление слепого. С одной стороны, Максим всей душой волновался за племянника, хоть и не показывал этого открыто, но с другой стороны умел говорить правду в лицо, горькую, неприятную, но так необходимую страстно ищущему ответы на вопросы слепому. Ведь благодаря ему он пережил, хоть и болезненно, мрачный период своего юношества, отягченный размышлениями о своей ограниченности. В праве ли мы судить его за злобу и раздраженность, на короткое время поселившиеся в его сердце?
Если главный герой показан эгоистичным и носящимся со своим горем, то уж не знаю, насколько эгоистичной должна выглядеть моя натура, которая то и дело находит предмет для жалоб. Почаще бы нам вспоминать, что есть ситуации намного сложнее и трагичнее наших. И слепой это понял. Вместо того, чтобы нести вечную обиду на мир, он нашел в своем сердце место для любви и сострадания, которыми делится с людьми посредством музыки. Хотелось бы, чтобы и мы так поступали со своим горем.